Редакторы-составители считают приятным долгом выразить свою искреннюю признательность за помощь в подготовке издания академику М. Л. Гаспарову, кандидату искусствоведения Е. И. Гординой, Д. Н. Жиг&чеву, доктору искусствоведения К. В. Зенкину, И. М. Кашириной, доктору искусствоведения Л. В, Кириллиной, И. В. Охаловой, доктору филологических наук Н. С. Павловой, Е. И. Стафьевой, доктору искусствоведения Е. М. Царевой, доктору искусствоведения Е. И. Чига-ревой.

Д. Р. Петров, С.Ю.Хурумов

Печатается по изданию: Одиссей. Человек в истории. 1990: Личность и общество. Отв. ред. А. Я. Гуревич. М.: Наука, 1990. С. 56–58.

Раздел I.

Печатается по изданию: Классическое наследие и современность: Сб. статей. Отв. ред. Д. С. Лихачев. М.: 1991. С. 149–164.

Печатается по изданию: Искусство романтической эпохи: Сб. статей. Отв. ред. И. Е. Данилова. М.: 1969. С. 106–126.

Печатается по изданию: Вещь в искусстве: Сб. статей. М.: 1986. С. 125–139.

Источник: Машинописная копия (АрМ): 47 л. Авторская полистная пагинация. Обороты свободны. Авторские рукописные пометки: исправления опечаток, редкие исправления текста, иноязычные слова и выражения. Содержащееся на л. 21 замечание о статье Ф. Блюме, увидевшей свет «более десяти лет тому назад», позволяет предположить, что статья А. В. Михайлова написана в конце 1980-х годов. Стоит отметить, что концепция статьи уже была заявлена несколькими годами раньше во вступительной статье к антологии «Поэзия немецкого романтизма» (М.: Худож. лит., 1985.)

* 1

(…так называемый ранний романтизм — последний подъем завершающегося в идеализме просветительского движения… То, что случилось в Гейдельберге есть нечто совершенно иное, нежели только реализация уже имевшегося в теории… Ни больше, ни меньше — возникала новая атмосфера жизни и новый мир являл свой лик.).

* 2

(Вопреки тому, что часто утверждали, музыкальные тексты неопровержимо доказывают: музыкальный романтизм начался не между 1810 и 1820 годами, но одновременно с литературным романтизмом, за одно или два десятилетия до рубежа столетий.).

* 3

Вокруг простерлась пустота,

Пустынен мир — душа сыта.

(Гимны к Ночи 6, 47–48.

Пер. В. Б. Микушевича.)

* 4

«Таков современный формализм искусства — поэзия всех вещей, томление по всем ним — не внешняя сила. Вещи таковы в себе _г в божественном созерцании, но это их бытие в себе есть нечто абстрактное, не соответствующее их наличному бытию. Эта чисто интеллектуальная красота, эта музыка вещей противоположна гомеровски-пластическому искусству…⁶

(Йенская реальная философия.

Пер. П. П. Гайденко).

* 5

Рокочет, хохочет В ночи тамбурин;

Птенцы-бубенцы —

Не молчит ни один;

Тут же цимбалы,

Как зазывалы;

Незванный звон —

Как странный сон.

Трели свирели Сердце задели:

Радость и боль…

Слушать изволь!

(Годви. Веселые музыканты.

Пер. В. Б. Микушевича).

как раскрываются все бутоны: против ожидания шипы теряются в распустившихся розах…

* 8

Однажды Желание спело Любви, небесно-чистой любви, такую любовную песню: Огонь, который Любовь вселяет слепому Желанию в сердце, цветет в ее очах…

* 9

«Войди в сад, великие чудеса смотрят благосклонно и серьезно на тебя, о путник, мощные лилии в теплом воздухе, и звуки живут в чашечке цветка, все вокруг поет, стоит лишь тебе довериться чувствам, так дерево, как цветок, пленяют твой ум, краска звенит, форма звучит, каждая имеет язык и речь согласно форме и цвету.

То, что некогда завистливо раскололо престол богов объединяет богиня Фантазия, Так, что звук здесь знает свою краску, сквозь каждый лист прорезывается сладостный голос, зовутся родными краска, аромат, пение. Все объяты всеми, и каждый в другом обретает себя, прочно связанные в поэзии».

Фрагмент этого стихотворения в прозаическом переводе А. В. Михайлова см.: Музыкальная эстетика Германии XIX века. Т. 1. М., 1981. С. 392.

* 10

Мчись, горный ручей,

Вниз по круче,

Где ползучий

Плющ прильнул к струе твоей.

Мчится, мчится время стремглав;

Жизнь бежит среди дубрав,

Слово тает, отзвучав

(Пер. В. Б. Микушевича).

* 11

«Так шатаемся все мы в головокружении, ввергнутые в пространство жизни. Никакой любви, никакой жизни, никакого бытия нам не дано, только грезы и могила: цветы и клевер там устилают мрачные страхи и дикие муки; вокруг грохот бубнов, тимпанов, кричащий, раздирающий вой рогов! Ободряет, вибрирует, нудит, прыгает неустанно, раз ни жизнь, ни любовь, ни сердце нам не даны, с ликованием в мрачную пропасть!»

* 12

Вздымайся, вздымайся на просторе, единое во многом, единое для всех, вздымайся, прекрасный волшебный флер! Плыви и пари, вздымайся и кружись, чтобы земля дрожала в сладострастии, дух жизни, ввысь!

В побегах является, к небу зеленея, поднимается, что карлик науку познал, и вниз стремится вновь, опускает ненасытные члены в древнюю скалистую ночь.

Никогда не побеждая, никогда не изнемогая, принимая любую форму, борется вещество с веществом в жестоком споре. Если устанет, попросит покоя, тогда их согласие разорвет цельность жизни.

Яростно силы сплетаются и обращают жгучую ненависть в кроткое блаженство. Пусть сила бушует, а благодать расцветает из диких борений, вечное благо — из вечной вины.

* 13

Благоуханье аромата испаряется из розы: так поднимается к твоим высям, милый образ, моя песня. День отступает и благодатно роза наполняется росой: так сладким покоем волнует меня твой привет, о милый образ.

* 14

Таинственно поэзия целит

Нас всех преображеньем бесконечным:

Там награждает землю миром вечным,

Здесь юностью блаженной веселит.

В зеницы свет поэзией пролит;

Нас просветив искусством безупречным,

Отрадная, усталым и беспечным Для сердца хмель божественный сулит.

(tГенрих фон Офтердинген*, Посвящение, II Сонет.

Пер. В. Б. Микушевича).

* 15

В смерти открывается вечная жизнь,

О смерть, лишь ты нас исцеляешь.

* 16

Буду плакать, плакать вечно;

Хоть бы в жизни быстротечной Он вдали явился мне!

Слезы лью в тоске священной;

Пренебречь бы всей вселенной Иэастыть в могильном сне.

Как свою терпел Он муку,

Все еще терплю разлуку,

Вечный, тягостный укор;

Смерть Его перед глазами,

Изойти в тоске слезами Не дано мне до сих пор.

(Священные песни 7. 1 — 12.

Пер. В. Б. Микушевича).

И на иконах ты прекрасна;

Мария, вечен образ твой,

Однако живопись напрасна,

Когда владеешь ты душой.

Мир, волновавший беспрестанно,

Рассеялся быстрее сна,

И небом, сладким несказанно,

С тех пор душа упоена.

(«Духовные песни», XII.

Пер, В. Б. Микушевича).

* 18

Если тяжесть роковая Сокрушает сердце нам И томимся, изнывая,

В страхе мы по временам,

Если в нашем общем горе Ближних нам порою жаль И сгущается во взоре Мрачным облаком печаль,

Видит Бог невзгоду нашу Со своих святых высот;

Нам целительную чашу Ангел божий подает;

Утешение дороже Нам, подавленным тоской,

И для ближних наших тоже Можно вымолить покой.

(4Священные песни», XVI.