Следует отметить, что рукопись этой книги вдвое превышает объем напечатанного текста. Если читателя заинтересуют подробности, он может просмотреть оригинал в Восточноазиатской библиотеке Колумбийского университета.

Я воспользовался выпуском издания в бумажной обложке, чтобы внести в текст ряд незначительных поправок. Я благодарю профессора Элизабет Эндикотт-Уэст из Гарвардского университета, доктора Дэвида Моргана из Центра Орентологии и Африканистики при Лондонском университете и профессора Дэниса Твитчета из Принстонского университета за ценные замечания.

При выходе четвертого издания в бумажном переплете я внес ряд дополнительных незначительных изменений в основной текст и сноски. Кроме того, я дополнил библиографию списком трудов, вышедших на западных языках по теме этой книги со времени завершения работы над ней. За это время появились также три ценных исследования на китайском, которые я хотел бы упомянуть: Shen Hui-ju, Hu-pi-Iieh (Taipei, 1990); Ch’en Kao-hua, et al., Yuan Shang-tu (Chilin, 1988); и Hu Chao-his and Chou Ch’ung-hua, Sung Meng (Yuan) kuan-his shih (Cheng-tu, 1992). Полный список источников на западных и азиатских языках будет приложен к многотомной истории монголов, которую я в данный момент готовлю к публикации.

Август 1994 г. Нью-Йорк.

Жизнь Хубилая пришлась на эпоху взлета монгольского могущества. Он родился в начальный период монгольской экспансии и рос в то время, когда монгольские армии ходили в походы на далекие северные и западные страны. В этот славный период истории монголов, а, в сущности, и истории всей Евразии, наибольшей известностью пользовались Хубилай и его дед Чингис-хан. История Евразии начинается с монголов. За несколько десятилетий XIII в. они создали самую обширную империю в мировой истории, простиравшуюся от Кореи до Западной Руси на севере и от Бирмы до Ирака на юге. Монгольские войска дошли до Польши и Венгрии. В ходе завоеваний они низвергли самые могущественные династии той эпохи: Аббасидов, правивших на Ближнем Востоке и в Персии, китайские династии Цзинь и Южную Сун, а также Хорезмийское ханство в Средней Азии. На протяжении жизни одного поколения монголы господствовали на большей части территории Евразии и держали в страхе оставшуюся часть.

Хотя Монгольская империя распалась менее чем за сто лет, она возвестила собой новую эру непрерывных и оживленных контактов между Западом и Востоком, образовав прочный мост между Европой и Азией. Закрепившись на завоеванных землях и установив в них относительную стабильность и порядок, монголы не стали ни разрывать, ни затруднять отношения с иностранными государствами. Не отказываясь от стремления к мировому господству, они оказывали гостеприимство чужеземным путешественникам, даже если их государи не признавали верховенства монгольского хана. Они упростили перемещение на обширных просторах подвластной им территории Азии и поощряли путешественников, впервые позволив европейским купцам, ремесленникам и послам совершать поездки до самого Китая. По караванным путям в Европу доставлялись азиатские товары, а возникший в результате на них спрос побуждал европейцев к поискам морских путей в Азию. Таким образом, монгольская эра в какой-то мере обусловила наступление европейской эпохи Великих географических открытий XV в., в высшей своей точке ознаменовавшейся открытием морского пути в Азию через мыс Доброй Надежды и неудачной попыткой Христофора Колумба проложить западный маршрут к Индии.

Достижения монголов не ограничивались установлением прочных связей между Европой и Азией. Они управляли многими захваченными землями. С помощью китайских, персидских и тюркских советников и администраторов монголы превратились из грабителей в правителей. Они создавали управленческую и бюрократическую системы, устанавливали налоги и защищали интересы купцов, пастухов и крестьян. Так как в большинстве своем монгольские ханы терпимо или безразлично относились к иноземным религиям, случаи активного преследования каких-либо сект в пределах Монгольской державы наблюдались крайне редко. Некоторые монгольские правители оказывали покровительство художникам, писателям и историкам, способствуя развитию местных культур. Именно на период монгольского владычества приходится расцвет китайского театра, персидской историографии и тибетского буддийского искусства.

И все же не следует забывать и о темной стороне монгольского правления. Армии завоевателей опустошили некоторые области так, что на восстановление ушли годы, даже десятилетия. Они были безжалостны к тем, кто осмеливался оказывать им сопротивление. Один персидский историк XIII в. пишет об их «разбоях, грабежах и убийствах» и добавляет, что в одном из походов «одним ударом страна, славившаяся плодородием, была разорена, а ее области превратились в пустыню, а большая часть жителей умерщвлена, и их кожа и кости стали песком; и могучие были унижены и погрузились в пучину бедствий и гибели». Современные писатели также часто не уступают по резкости оценок; так, один ученый говорит о том, что монголы привили жестокость жизни китайского двора, «привнесли насилие и хаос в китайскую цивилизацию» и «оказались не в состоянии воспринять культурные ценности Китая, недоверчиво относились к китайскому влиянию и проявили свою полную некомпетентность в делах управления».

К сожалению, от самих победоносных монголов до нас практически не дошло описаний их походов или системы управления империей, так как до эпохи Чингис-хана у них не было письменного языка. Таким образом, мы располагаем крайне скудным количеством монгольских письменных источников XIII в. и вынуждены обращаться за сведениями к хроникам покоренных ими народов: китайцев, персов, корейцев, армян, арабов и многих других. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они часто изображаются в облике жестоких и своенравных завоевателей. Несомненно, некоторые особенно вопиющие картины монгольской жестокости, даже монструозности, не следует принимать на веру.

Монголия, родина Хубилая и его предков, — это страна разительных контрастов, «высоких гор с заснеженными вершинами и лесов с реками, ручьями и озерами». С востока, запада и севера она ограждена горами, сдерживающими осадки, а с юга ее надежно защищает пустыня Гоби. Большая часть Гоби непригодна ни для выпаса скота, ни для земледелия. Хотя в этой пустыне и теплится жизнь, невыносимая летняя жара и пронизывающий зимний ветер, наметающий снежные сугробы, создают крайне тяжелые условия. Только самые крепкие люди и животные способны выжить в этой суровой и враждебной обстановке.

Население живет главным образом в центральных степных областях Монголии, где достаточно воды и травы — двух основ скотоводства. В степи не так много воды, чтобы заниматься интенсивным земледелием, но для скота здесь идеальные пастбища. Традиционная экономика опирается на пять видов животных — овец, коз и яков, дающих пищу, одежду, топливо и шкуры для устройства жилищ; верблюдов, используемых в качестве транспортного средства и облегчающих торговлю, особенно в пустыне; и лошадей для быстрого передвижения. Монгольская конница славилась на весь мир, а кроме того, без лошадей нельзя представить себе знаменитую монгольскую почту, позволявшую передавать официальные сообщения и доклады по всей территории империи.

Подобно прочим пастухам-кочевникам, степняки зависели от множества обстоятельств: засухи, суровые зимы и болезни скота в одночасье могли разрушить накопленное благосостояние. Поэтому торговля с земледельческими цивилизациями, особенно с Китаем, представлялась насущной необходимостью. В тяжелые времена жители степей обращались к китайцам за зерном и иногда получали просимое. Они обменивали скот и продукты животноводства на ремесленные изделия. Когда китайцы отказывались вести с ними торговлю, степняки устраивали набеги, чтобы грабежом забрать те товары, которые они не могли добыть миром.