Естественно, эти события не могли поднять дух сунского двора. Империя потеряла одну из важнейших оборонительных позиций. Авторитет Цзя Сыдао, определявшего стратегию и политику государства, пошатнулся. Он попытался восстановить утраченный престиж, лично возглавив сунскую армию. Стремясь собрать дополнительные средства на растущие военные расходы, он предпринял попытку впервые обложить налогами буддийские и даосские монастыри. Однако оба этих шага ничего ему не дали. Буддисты и даосы, ранее либо поддерживавшие Цзя, либо сохранявшие в отношении него нейтралитет, отныне превратились в его врагов. Военные действия также закончились фиаско. После падения Сянъяна монголы должны были двинуться на юго-восток к сунской столице Ханчжоу, и Цзя решил встретить вражеское наступление к северо-западу от города.
К тому времени Цзя ожидала встреча с единой монгольской армией под руководством блестящего монгольского полководца. В записке, которую написал Хубилаю Ши Тяньцзэ через несколько месяцев после взятия Сянъяна, китайский советник рекомендовал отдать все монгольские войска под начало одного верховного командующего. По мнению Ши, отсутствие верховного командования привело бы к задержкам, распрям и беспорядку. Ши, страдавший от смертельной болезни, вовсе не думал при этом о собственной карьере; он знал, что единоначалие является важнейшим залогом военных успехов. Хубилай согласился с мнением своего верного старого друга и соратника и летом 1273 г. назначил главнокомандующим экспедиционными войсками Баяна, вероятно, самого даровитого и успешного военачальника своего поколения. Баян был тюрком и происходил из рода военных, издавна служивших великим ханам. В юности он сопровождал младшего брата Хубилая, Хулагу, в походах на Персию и Ближний Восток. Он вернулся из странствий в середине 1260-х гг. и вскоре сумел выдвинуться на первые роли. Хубилай отмечал, что «когда он (Баян) участвовал в обсуждении государственных дел, он часто превосходил прочих придворных». Хубилай доверял ему все более ответственные посты, пока, наконец, не поставил его главнокомандующим монгольской армией в Китае.
В конце 1274 — начале 1275 гг. Баян неумолимо продвигался вглубь Сунской империи. Он применял ту же тактику, которая многие десятилетия безотказно служила монголам. Приблизившись к городу или укреплению, он требовал покориться. Если жители или военные отказывались подчиниться приказу, они подвергались обстрелу из катапульт и огнеметов, построенных для монголов двумя инженерами-мусульманами. Некоторые переходили на монгольскую службу или сдавались без особых раздумий. Такие военачальники, как Люй Вэньхуань и Фань Вэньху, осознавая военное превосходство монголов, просто присоединились к ним, чтобы избежать напрасного и самоубийственного кровопролития. Некоторые сунские чиновники, озлобленные реформами Цзя Сыдао, полагали, что при монголах им будет лучше, а некоторые считали монголов единственной силой, способной объединить Северный и Южный Китай. Как бы то ни было, число перебежчиков и сдавшихся увеличивалось по мере продвижения Баяна на юг.
Казалось, армию Баяна невозможно остановить; так оно и было. В январе 1275 г. монгольский командующий решил переправиться через Янцзы у Ханькоу. Разгорелось ожесточенное сражение на реке и на суше, и «обезглавленных и утонувших было без счета». Сунские войска были вынуждены отступить с берегов Янцзы. В середине марта Баян наконец встретился со своим главным противником Цзя Сыдао при Динцзячжоу, неподалеку от Янчжоу. Сообщается, что под началом Цзя было 130000 человек. Численность армии Баяна определить сложнее, но основное различие между двумя армиями заключалось не в числе войск, а в снаряжении. Катапульты, использовавшиеся монголами, не только устрашали врага, но и причиняли ему тяжелые потери. В армии Цзя началось, дезертирство, и в конце концов он был вынужден собрать оставшиеся силы и отступить.
Теперь его врагам при императорском дворе предоставилась удобная возможность, которой они так долго ждали. Они не винили в поражениях китайских солдат; вместо этого нападали на Цзя, упрекая его за то, что он пытался умиротворить монголов еще в 1259 г., а когда решил вступить в противостояние с «варварами», назначал на военные должности неопытных и неспособных людей. Чиновник по имени Чэнь Вэньлун, например, требовал не только отставки Цзя, но и снятия с постов некоторых его военных назначенцев. Даже ставленники Цзя теперь обратились против него. Чэнь Ичжун, чиновник в Управлении Военных Дел, обязанный Цзя своим возвышением, призвал двор строго наказать своего бывшего покровителя. Фан Хуэй, поэт и чиновник, льстиво угодничавший перед Цзя во времена его могущества, теперь требовал его казни. Обвинив Цзя в поражениях сунской армии, эти сановники добились его отставки с занимаемых правительственных должностей и лишения сана, но не успокоились, пока он не был отправлен в изгнание в южную провинцию Фуцзянь. По дороге начальник конвоя убил бывшего сунского канцлера. Личность, вызывавшая столько противоречивых суждений, исчезла, но как сторонники, так и противники Цзя были столь разочарованы, что спешили сдаться Баяну. Чтобы привлечь еще больше перебежчиков, Хубилай, через своего конфуцианского советника Лянь Сисяня, послал Баяну приказ не допускать разграбления недавно завоеванных областей. Очевидно, это был один из немногих случаев, когда Хубилай обращался с наставлениями к своему главнокомандующему, поскольку, по его же словам, «твердый военный закон — полководец в походе не должен следовать приказам двора». Проведя несколько операций по зачистке местности, Баян подошел к Янчжоу, оставил нескольких военачальников осаждать город и двинулся к своей конечной цели — Ханчжоу.
Императорский двор в Ханчжоу пребывал в полном смятении. Молодой император, Ду-цзун, правивший с 1264 г., скоропостижно скончался 12 августа 1274 г. Он оставил троих малолетних сыновей. Ему наследовал второй сын Сянь (1270-1323), которому исполнилось 4 года, поскольку его мать, императрица Цюань, была законной женой Ду-цзуна; его старший сводный брат был рожден от наложницы. Тем не менее, реальная политическая власть осталась в руках бабки Сяня, вдовствующей императрицы Се (Се Хуанхоу, 1208-1282). Однако она была уже стара и больна, а в результате политического кризиса 1274-1275 гг., завершившегося падением Цзя Сыдао, круг надежных советников, на которых она могла положиться, заметно поредел. Кроме того, стабильности не способствовали и участившиеся случаи перехода высокопоставленных чиновников на сторону монголов. По мере продвижения монгольской армии к Ханчжоу беспокойство императрицы все больше возрастало. Теперь она была озабочена уже спасением самой династии. Вэнь Тяньсян (1236-1283), к тому времени выдвинувшийся на главные роли в сунской администрации, предложил вывезти императорскую семью из города и отправить ее в более безопасное убежище где-нибудь в южных районах страны. Чжан Шицзе (1236-1279), самый выдающийся сунский половодец, поддержал предложение Вэня, но вдовствующая императрица, по-видимому, не желала уезжать из столицы. Однако когда войска Баяна подошли к Ханчжоу, она наконец согласилась с мнением приближенных. Братьев императора вывезли из города на юг, но сама правительница и император задержались, чтобы воодушевить местное население.
Между тем армия Баяна занимала один город за другим. В большинстве случаев сунские войска и горожане просто сдавались на милость монголов. Оборона полностью развалилась. Но и при всем при этом вдовствующая императрица желала заключить мир с монголами на равных, не помышляя о капитуляции. 23 декабря 1275 г. она отправила к Баяну посла, пытаясь убедить его прекратить военные действия и обещая взамен выплачивать дань. Однако монгольский командующий был слишком близок к победе, чтобы удовольствоваться такими подачками. Ссылаясь на вероломство, проявленное сунским двором, задержавшим Хао Цзина и убившим одного из послов Хубилая, отправил китайское посольство обратно. Подстегиваемый отказом Баяна идти на переговоры, сунский двор решил сделать ему более привлекательное предложение. 11 января 1276 г. условия были уточнены: Сунская империя обязывалась выплачивать ежегодную дань в 250000 монет серебром и 250000 отрезов шелка. Однако Баян не соблазнился и этим. Его устраивала только безоговорочная капитуляция. Лишь в конце января, после того, как сунский император признал себя подданным Хубилая, Баян согласился на переговоры. После нескольких безуспешных встреч между представителями обеих сторон вдовствующая императрица передала печать династии Сун Баяну, тем самым символически подтвердив капитуляцию.
