— Уилл, Хью, — окликнул Стефан. — Остановите его.

Братья быстро вытащили несколько камней позади изобретателя. Дедал замер.

— Что вы делаете? — заорал он. — Положите на место!

Стефан повернулся к матери.

— Он был обречен вечно оставаться в башне, где убил своего племянника, — спокойно пояснил принц, — но придумал способ обойти приговор.

— Это и был наш уговор с Королем Сверчков, — сказал Дедал. — Если я помогу ему с Крестовым походом, он обещал, что заставит принца Архипелага освободить меня из заточения.

— Ты был готов пожертвовать всеми этими детьми, только чтобы уйти от наказания? — изумился Чарльз. — Да что ж ты за чудовище?

— Я дал им крылья! Я сделал для них гораздо больше, чем они заслуживают. И заслужил награду. Если кто-то из них и заплатил за это, я не виноват!

Стефан приблизился к изобретателю и оценивающе взглянул на него.

— Я освобождаю тебя от уз, — сказал он, протянул руку...

... и толкнул.

Дедал с криком упал с камней и исчез в вихре пламени. В мгновенье ока от него остался лишь пепел.

Эвин ужаснулась. За годы отсутствия ее сын изменился. Дудочник больше не манипулировал им, но пережитый опыт все равно оставил на нем отпечаток.

Со смертью Дедала Хью и Уильям наконец-то полностью пришли в себя и, поняв, что они больше не совсем люди, расплакались.

Тень Дудочника, шипя, металась у них над головами.

— А с этим что делать? — спросил Чарльз.

— Если не возражаете, — раздался голос сверху, — я бы сам с ним перекинулся словечком.

Это был Питер. Они с Джеком подлетали на «Индиговом драконе».

— Ну что ж, — сказал Питер тени, — давай-ка покончим с этим.

Тень вибрировала от ненависти, пока корабль снижался и Питер спускался с него.

— Ты теперь Старик, — рыкнула она. — Что ты мне сделаешь?

— Почему бы тебе не спуститься? Узнаем, — предложил Питер. Но тень осталась на месте, зависнув вне пределов досягаемости.

Эвин, казалось, испытала сразу и волнение, и облегчение, завидев Питера, а он перехватил ее взгляд и подмигнул.

— Мы подумали, что это Орфей, но он только посмеялся над нами, — объяснил Джон Питеру.

— Разумеется, это не Орфей, — ответил Питер. — Этот Старик убил Орфея и оставил его голову в пещере, чтобы мучить меня. Нет, мы с этим парнем давние противники, — продолжал он, осторожно обходя тень. — Теперь он, может, всего лишь и тень, но я его узнаю где угодно. О, у нас бывали отличные сражения, да. Мы старые враги. Он настоящий призрак Архипелага. Король-грешник. Крюк. Но из всех имен вам он наиболее известен как...

— ...Мордред.

— Мордред! — опешил Джон.

Тень облетала их по кругу. Она, казалось, поняла, что им теперь известно ее имя — а узнав его, друзья были уже неподвластны ей.

— Ты не сможешь мне навредить, — выплюнул Мордред. — Меня нельзя победить!

— У меня все еще есть то, чего нет у тебя: тело.

Тень взревела и ринулась на старика. Но Питер был к этому готов и полез в карман. Он швырнул в тень пригоршню мерцающей пудры, и с криком, прорезавшим воздух, тень рассеялась и исчезла, оставив только дребезжащее эхо.

— Он исчез? — уточнил Джек. — Ты убил его, Питер?

— Сомневаюсь, — ответил старик. — Это была серебряная пудра — эльфийская пыль. Ее хватит, чтобы рассеять тень на какое-то время. Но не думаю, что она может уничтожить Мордреда. В конце концов, — он подмигнул Джеку, — тень — чертовски крепкая штука, если правильно с ней обращаться. И все же она остается тенью.

— Вот почему он не мог войти в пещеру. В пещере Платона тени отбрасывают только существующие вещи. Но у тени нет тени. Он не мог войти, не явив свою истинную суть.

— О нет! — воскликнул Джон. — Смотрите!

Пока Питер и Хранители были заняты Мордредом, Бертон и кроатонцы тихонько взобрались на «Индиговый дракон» и были таковы.

— Прощайте, Хранители, — прокричал Бертон с кормы. — И — спасибо!

— Да будь я проклят! — воскликнул Берт. — Он умеет удивлять похлеще Мордреда.

— Мне жаль, — сказал Чарльз. — Одному из нас надо было караулить корабль.

— Ничего страшного, — успокоил его Берт. — Бертон не причинит нашей детке вреда. Он знает ей цену. Кроме того, у нас теперь есть все остальные корабли-драконы. Впервые с момента создания они собрались вместе. И все дети спасены. Мы уж всяко не могли бы желать лучшего конца нашему приключению.

— Не говори «гоп», — сказал Джон, указывая куда-то на пляж.

Временной шторм все еще не стихал, и воздух снова замерцал. Что-то приближалось.

— Отец! — закричал Уильям Боров. — Это отец!

— Боже всемогущий, — выдохнул Джон. — Похоже, это Ясон.

Через временной портал вышла группа усталых, одетых в греческие одежды путников и медленно пошла по песку.

Предводитель выглядел изможденным, лицо его прорезали глубокие морщины, но не морщины старости, а следы скитаний.

Не обращая никакого внимания на толпы взирающих на них детей, путники приблизились к Хранителям.

— Мы ищем двух мальчиков, — обратился Ясон к Джону. — Моих сыновей. Вы их не видели?

— Отец, пожалуйста, — молил Уильям Боров. — Мы здесь! Мы прямо перед тобой!

Хью Железный расплакался:

— Уилл... бесполезно. Я... мне кажется, он не понимает, что мы здесь.

По Ясону нельзя было сказать, что он слышал или видел своих сыновей, он просто отвернулся от Джона и уставился на море, на лице его читались грусть и потеря.

— Он их не видит! — тихо заметил Джон. — Вообще не видит!

Призрачная процессия шла мимо, даже сквозь них; парад фантомов, которые едва ли узнали их, если кто-то из духов вообще понимал, что рядом находятся люди.

Уильям и Хью в тоске повалились на песок. Через несколько мгновений Ясон и его люди прошли мимо и исчезли во Времени, все еще в поисках пропавших сыновей.

— Вот о чем Данте предупреждал человечество в своих произведениях, — задумчиво произнес Берт. — Он сказал, что самые горячие места в аду припасены для тех, кто в момент великого морального надлома сохраняет беспристрастность. Похоже, именно это мы сейчас наблюдали в отношении Ясона.

— Не забудьте и Мильтона, — прошептал Чарльз. — «Разум — место само по себе. И из Рая может сделать Ад, а из Ада — Рай.»

Вторая направо[70]

В плане организации это был настоящий кошмар, но за день друзьям удалось распределить всех детей по семи кораблям для того, чтобы плыть домой. Они собирались прямиком в Убежище, но Уильям и Хью обратились к ним с необычной просьбой, и Питер с Хранителями решили ее удовлетворить. Так что первая остановка оказалась на Ээе.

Пришвартовав все корабли, друзья последовали за Уильямом и Хью в лабиринт, где Джон объяснил Астерию, что братья хотели бы поселиться с ним в Аббатстве Розы.

Странное создание долго и упорно протестовало, но широкая улыбка на его лице говорила о том, что он очень даже не против.

— Они не захотели возвращаться в Убежище, — пояснил Питер друзьям. — Чувствовали себя ущербными. Я пытался их переубедить, но они сами сделали выбор — может, найдут здесь свое призвание.

— Интересных ребятишек ты выбрал себе в преемники, Герб, — заметил Питер, когда они вернулись на корабли. — Особенно того, Джона.

— У него талант видеть незримые связи, Питер, — откликнулся Берт. — Он обладает редчайшей способностью сохранять практичность и при этом не терять воображения. Он на самом деле выдающийся человек. Ты знаешь, что он еще ребенком придумывал языки? Дальше — больше, к ним впридачу он придумал этимологию, историю и даже мифологию.

— Впечатляет, — сказал Питер, почесываясь. — Его «Истории» любопытно будет прочесть.

— Ох, не думаю, что это его стезя, — махнул рукой Берт. — Он не создан, чтобы писать отчеты, как Бэкон, или маскировать свои приключения под художественную литературу, как делали мы с Джейми. Нет, Джон — чистый творец. Это в первую очередь привлекло внимание Стеллана. У Джона в голове целые миры, которые он собирается создать и разделить с читателями. И, честно говоря, у меня такое чувство, что его наследие затмит наше все.