Прежде, чем завершится следующий год на Архипелаге, я начну упразднять монархию.

Когда остальные ушли, Джек задержался, чтобы переговорить с королем наедине.

— Артус, я должен кое-что спросить. Боюсь, это очень личное.

Артус кивнул, словно ожидал вопроса:

— Ты хотел спросить об Эвин и нашем сыне.

— Да.

— Он замечательный мальчик. Я не мог бы гордиться им больше, если б он был моим родным сыном.

— Так ты не... ты не его отец?

— Ты же не слепой, — ответил Артус. — У меня волосы, как солома, а кожа такая светлая, что, когда я выхожу на солнце, веснушки на руках становятся зелеными. У Стефана глаза и скулы матери, а чудесная кожа от отца.

Все кусочки головоломки встали на место.

— Так вот каким образом ему почти исполнилось девять, хотя прошло совсем немного времени с тех пор, как ты девять лет назад встретил его мать.

— Да. Эвин и Немо были ближе, чем она могла бы признать. И даже он не смог убедить ее осесть на одном месте. Счастливее всего она была — и есть — в море, за штурвалом корабля. Так что когда я предложил ей выйти за меня, она сказала да, а потом я отказался, увидев, как она несчастна. Поначалу она согласилась, чтобы помочь мне привыкнуть управляться с королевством, и я думал, что она хотела этого, потому что ждала рождения сына. Но, как оказалось, ни ей, ни мне не нужен был брак по тем причинам, о которых мы вначале думали, так что в итоге мы так и не поженились.

— И все же ты признал Стефана своим сыном и воспитал его соответственно.

— Разумеется. — Артус выглядел удивленным. — А почему бы и нет? Быть отцом — это гораздо большее, чем просто зачать ребенка. Важнее сделать его человеком.

— Достойно восхищения, — заметил Джек. — Не знаю, смог бы я так: воспитать чужого ребенка, как своего. Не знаю, хватило бы у меня сил.

— Стефан — сын Эвин, — сказал Артус. — Мне этого довольно. Она знает, что я люблю ее, и наше соглашение, каким бы странным оно ни выглядело для других, нас с ней устраивает. Разве не это самое главное?

— Не мне судить, — ответил Джек. — Я часто думал, женюсь ли когда-нибудь вообще. Вот смотрю я на Джона с Чарльзом и иногда завидую им. Но все же я не могу начать отношения с кем-то. Просто у меня в голове не укладывается, как вы с Эвин дошли до такого.

Артус хлопнул его по спине.

— Уверен, если ты окажешься на моем месте, то сможешь увидеть в этом плюсы, как и я. А если понадобится совет, ты знаешь, куда обратиться.

Эвин и Стефан выглянули из-за стола в зале и помахали им. Джек и Артус помахали в ответ.

— Дети, — вздохнул Артус. — Как же быстро они растут. Кажется, еще вчера ему было девять.

— На прошлой неделе, вообще-то.

— И это ничуть не лучше.

Празднества на Архипелаге длились весь день и всю ночь, и люди со всех островов приплывали в Паралон, чтобы забрать своих пропавших детей. И все же счастье от успешного возвращения детей не могло облегчить тревогу Хранителей, ведь в ближайшем будущем им предстояло столкнуться с целым рядом проблем.

«Индиговый дракон» все еще находился во власти Бертона и кроатонцев. Цитадель Времен продолжала рушиться и останавливаться не собиралась. А в их мире по-прежнему могли находиться Хранители-предатели, работавшие на «Имперское картологическое общество». В общем, резюмировал Чарльз, приключение все равно обернулось полнейшей катастрофой.

— Не катастрофой, — возразил Джон, — а скорее эвкатастрофой. До определенного момента все было мрачно и ужасно, но в конце все, вроде бы, разрешилось.

— Джек, — позвал Чарльз, — он опять придумывает слова.

— Я заметил, — ответил Джек. — Но у него с каждым разом получается все лучше, ты не находишь?

— Не забывайте, осталось еще одно незавершенное дело, — вмешался Берт. — Наш враг по-прежнему существует. Тень может быть отделена от тела — схвачена в плен, брошена в узилище, ее можно мучить, ею можно управлять — но она не может существовать сама по себе.

— Не может? — переспросил Джон. — То есть, тень не может пережить человека?

— Именно, — кивнул Берт. — И если мы действительно столкнулись с тенью Мордреда, тогда наш старый враг — Зимний Король — все еще жив.

Настало время возвращаться домой. Там ждали дела, и Хранители чувствовали, что сейчас на Архипелаге они сделали достаточно.

— После тебя, — сказал Джон Джеку.

Тот взглянул на Чарльза, который кивнул, соглашаясь, улыбнулся на прощание Берту и шагнул в гардероб.

Один за другим друзья раздвинули шубы и вышли из шкафа на четвертом этаже городского дома близ Кенсингтонских садов. Сначала Джек, за ним Чарльз и наконец Джон. Радостной улыбкой их встретил человек, держащий в руках поднос.

— С возвращением, — сказал Джейми. — Я приготовил чай.

Там, где раньше сидели ткачихи и стоял станок, осталась лишь пыль. И там, где прежде стену украшал гобелен, огромный, как сам мир, теперь весела паутина, что сплел паук, накануне вселившийся в пещеру.

За семь сотен лет до этого, или в прошлый четверг, Роджер Бэкон, Главный Хранитель «Воображаемой Герографики», плотнее запахнул плащ, защищаясь от холодных сквозняков, гулявших по его маленькому алькову. Единственный свет давали свечи на столе, и не было слышно ни звука, только тиканье хронометра, который Бэкон получил в подарок от француза.

Хранитель аккуратно обмакнул перо в чернильницу и продолжил писать «Истории», которым посвятил значительную часть своей жизни.

«В тысяча двести двенадцатом году мальчик по имени Стефан, утверждавший, что его послал сам Бог, призвал Сыновей Адама и Дочерей Евы на великий Крестовый поход против неверных и еретиков на востоке.

Тридцать тысяч детей последовали за ним, все они взошли на семь огромных кораблей, и больше их никто не видел[71]. Но они не пропали без следа — Стефан привел их на Архипелаг, где они объединились с Великой Тенью и сыновьями Ясона и начали Великую войну, опустошившую мир.»

Когда Бэкон дописал эти слова, тиканье внезапно прекратилось, а ветер стих. И прямо у него на глазах написанное стало меняться, и сам он не мог уже вспомнить, что написал раньше, только то, что появилось на бумаге теперь, выведенное еще не просохшими чернилами:

«Тридцать тысяч детей последовали за ним, все они взошли на семь огромных кораблей, и больше их никто не видел. Но они не пропали без следа — Стефан привел их на Архипелаг, где он и его господин, Великая Тень, были повержены храбростью и мудростью трех ученых и силой материнской любви.

Но Великой Тени удалось скрыться, и корабли исчезли вместе с ней в объятиях Времени. А Великая Война, что должна была охватить Архипелаг, все же может разразиться в будущем, став тем, что француз по имени Верн назвал...

...Второй мировой войной...»

Бэкон закрыл книгу, и тиканье возобновилось, а ветерок, теперь уже теплый, заструился вокруг него, и само Время пульсировало и трепетало, окружая старого писца...