Чарльз кивнул и откусил от яблока, нашедшегося в корабельных запасах.

— Ты, возможно, прав насчет «Географики» Туммлера. И Эвин была права — она не столько полезна, сколько интересна. Ты заметил, на одном из разворотов он поместил такое тщательное описание, что остался только маленький кусочек настоящей карты? И я даже не понял, сколько рецептов ему удалось всунуть в текст. Предприимчивый он малый, друг наш барсук.

— Все никак не могу отделаться от мысли, что это моя вина, — сказал Джон. — Я же теперь профессор. Педагог. У меня хорошее образование. И я один из немногих, кто может использовать «Воображаемую Географику» — но даже не смог за ней уследить, когда надо было.

— Ну, выше нос, старина, — подбодрил Чарльз. — Как я слышал, тот малый, Эйнштейн, переосмысливает законы вселенной, но не может посчитать сдачу на рынке. Может, это твоя цена за то, что кое в чем ты самый лучший.

— От тебя помощи... — мрачно сказал Джон.

Пока они были заняты разговором, небо плавно меняло цвет от ночной черноты до серого кобальта рассвета. Ода за другой звезды тускнели за исключением яркой точки, висящей низко на западном горизонте.

— Ну, хоть это радует, — заметил Джон, указывая на одинокую звезду. — Одна из самых ранних моих историй была об утренней звезде и древнем мифе.

Когда я был студентом, то прочитал англо-саксонскую поэму об ангеле Эаренделе. Она настолько сильно впечатлила меня, так вдохновила и как аллегория, и как буквальное воплощение света веры, что я изучал ее больше года. Я был в полной уверенности, что обнаружил Ур-миф[30] — одну из изначальных историй мира.

Эарендел, или Орентел, как его называли в старой исландской верии этой истории, был моряком, чей удел — вечное плавание в туманных водах зачарованного архипелага, — продолжал Джон. — Я упомянул звезду в качестве возлюбленной, что вывела его из тьмы на небеса. И поэма, которая у меня получилась в итоге, стала основой всей моей мифологии.

— И началом твоего обучения в качестве будущего Хранителя, — сказал Берт, который вместе с Эвин и Джеком подошел послушать историю Джона. — Мы со Стелланом обратили на тебя внимание в первую очередь из-за «Путешествия Эарендела»[31].

— Я этого не знал, — ответил Джон, все еще разглядывая утреннюю звезду. — Интересное предзнаменование того, что за этим последовало, не находишь?

— Может, даже больше, чем ты думаешь, — сказал Чарльз, который тоже встал со своего места и оперся на поручни рядом с Джоном. — Гляди, — продолжал он, взволнованно указав вперед. — Твоя утренняя звезда летит в нашу сторону.

Чарльз был прав. Точка света, казавшаяся звездой, становилась все ярче и двигалась она не по прямой, а металась из стороны в сторону.

— Слишком сильно она дергается для звезды, — заметил Джек.

— Не дергается, — ответил Берт со слезами на глазах. — Она следует за сигналом.

Внезапно звезда пошла на снижение и стала отчетливо видна на фоне солнечного гребня. Все дружно затаили дыхание, когда поняли, что звезда Джона летела на крыльях, а точкой света служила не кто иная, как Роза Ветров.

Это была Лора Липучка.

Завидев «Индиговый Дракон», она испустила восторженный вопль и полетела прямо к ним.

В одной руке девочка сжимала Розу Ветров, которая привела ее к ним в Оксфорде.

А в другой была зажата «Воображаемая Географика».

Несмотря на обстоятельства, то была воистину радостная встреча. «В жизни каждого человека есть редкие моменты, — подумалось Джеку, — когда тебя прямо-таки распирает от избытка чувств. Многие из таких моментов связаны с отношениями, личными переживаниями, и они слишком зависят от характера каждого отдельно взятого субъекта, чтобы их можно было объяснить или поделиться ими. Но есть одно общее чувство, в котором может таиться бесконечное количество благодарности, даже если жизненного опыта нет никакого: это знание того, что о тебе помнят».

Охваченные радостью, друзья передавали счастливую Лору Липучку с рук на руки, крепко обнимали девочку и смеялись. Все, кроме Эвин, которая, казалось, была рада малышке, но держалась в стороне от общего веселья.

— Я знала, что найду вас! — сияла Лора Липучка. — Я так и сказала Джейми, что смогу!

— И нашла! — воскликнул Джон и осторожно взял у девочки «Географику». — Поверить не могу, что ты прилетела, Лора Липучка.

— Мне захотелось показать Джейми мои крылья, — объяснила она, — и мы пошли на улицу к твоему автогабилю, и тогда он увидел книгу, и — ой — он столько новых слов сказал.

— Могу представить. — Джон покраснел. — Но как ты нас нашла?

Лора Липучка показала Розу Ветров:

— Как и раньше. Джейми знал, как переписать метку, и он сказал, что вам сейчас пригож... пригодится твоя книга. Так что мы выпили чаю, а когда была ночь, то мы пошли в парк и... — Девочка задумалась. — Он сказал, что будет умно... ум...

— Уместно? — предположил Чарльз.

— Да. Он сказал, что будет уместно, если я полечу оттуда, где статуя моего дедушки. Но знаете, она совсем не похожа на дедушку.

Я полетела, а там были какие-то тучи, и тогда Роза Ветров досто... э...

— Доставила, — подсказал Джон.

— Точно. Тогда-то она и доставила меня сюда. — Лора Липучка оглядела то, что осталось от «Индигового Дракона». — Эй, вы сломали своего дракончика?

— Это я виноват, — сказал Джек. — Пришлось спасать Эвин.

— Прошу прощения, — возмутилась Эвин, — но дело не только в моем спасении. Не моя вина, что башня разваливается на кусочки.

— Да хватит вам уже, — примирительно сказал Чарльз. — Давайте не будем искать виноватых. Надо посмотреть «Географику» и выбираться отсюда, нет?

Эвин бросила последний ядовитый взгляд на Джека и кивнула:

— Ты прав. Давайте вернемся к нашему плану. Я...

Эвин умолкла. В ту минуту, когда Джек назвал ее по имени, Лора Липучка замолчала и уставилась на королеву.

— Ты, — благоговейно выдохнула она, — ты теперь Мама, да?

— Да, — ответила Эвин, не будучи уверена в том, что именно подразумевает своим вопросом Лора Липучка. — Но когда-то мы были подружками, помнишь?

— Я помню, на кого ты похожа, — сказала девочка. — Но тогда ты не была Мамой.

Эвин присела перед малышкой и взяла ее ладошки в свои:

— Мы когда-то играли вместе, ты и я. И устраивали чаепития, и притворялись волками, а однажды я сломала руку, и ты несла меня в безопасное место.

Лора Липучка даже рот приоткрыла от удивления. Она отняла свои руки и провела по лицу Эвин, а затем рухнула в ее объятия. Эвин вздрогнула, но через мгновение уже обнимала ее в ответ.

— Поппи! — зарыдала Лора Липучка. — Это ведь ты, правда? Наконец-то ты вернулась и... и теперь ты Мама.

— Поппи? — вздернул бровь Джек, вопросительно глядя на Берта, но тот лишь пожал плечами.

— Впервые слышу. Хотя насколько я понял, все дети в Небыляндии сами выбирают себе имена.

— Да, — подтвердила Лора Липучка и вытерла нос рукавом, прежде чем Чарльз успел подсунуть ей носовой платок. — Все равно спасибо, Чарльз. — Она сунула платок за пояс.

— Не знаю, как вы, но лично мне не терпится взглянуть на эту «Небыляндию». Отправляемся? — потер руки Джек.

— Разумеется, — сказал Джон.

— Ой! — воскликнула Лора Липучка. — Чуть не забыла!

Она пошарила за поясом и вытащила записку, написанную на знакомой кремовой бумаге, столь излюбленной всеми Хранителями. С широкой улыбкой девочка протянула слегка замятый листок Джону.

Остальные придвинулись ближе, Джон развернул записку и прочел:

«Джон,

Пока наша юная подруга Лора Липучка показывала мне свои крылья, мы обнаружили кое-что еще, что осталось в твоей машине. Полагаю, теперь это кое-что уже у тебя, и ты сочтешь его полезным.