Дети понимают, когда им угрожают взаправду и угрозы невозможно не принимать в расчет. Так что когда Уильям и Хью стали сгонять их на корабли, никто не воспротивился ни словом, ни жестом.

Дедал приказал всем взрослым — Хранителям и кроатонцам — встать на колени на песок.

— Что за замечательная, но абсолютно бесполезная попытка. — Он повернулся к Эвин. — Не волнуйся. Никто из детей не пострадает. Что бы ты обо мне ни думала, у меня есть чувства.

— Что ты сделаешь с детьми? — спросил Чарльз.

— Те, кто захотят вернуться к Крестовому походу, поплывут на кораблях, — вмешалась тень Дудочника. — Остальные вернутся под присмотр Минотавра на Ээю.

— То есть, их бросят пленниками в лабиринт! — обличил ее Чарльз.

— Все лучше, чем смерть, — сказал Дедал, — а ваша, боюсь, не за горами.

— Чего вы ждете? — шепнул Бертон Джону. — Не пытайся отрицать — ты, бабенка и старик все время смотрите на небо. Чего вы ждете?

— Не знаю, — ответил Джон. — Возможно, чуда.

— Ну нет, я не собираюсь помирать, стоя на коленях, — возмутился Бертон. — И кроатонцы тоже. Но... — Он помедлил. — Если ваше чудо все же случится, вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы спасти и мою дочь тоже? Пожалуйста.

Джон поглядел на предводителя кроатонцев. Его лицо было открытым, искренним. Он попросил об услуге, но, вместе с тем, и о прощении.

— Конечно, — наконец сказал Джон. — Если это будет в моих силах, я спасу твою девочку.

— Спасибо.

— Это что еще за Аид? — воскликнула тень.

Джон и все остальные взглянули на небо. Темные тучи все перекатывались и клубились в вышине, но вдали, на западе показалось что-то еще.

— Драконы? — воскликнул Берт. — Они, Джон? Призыв все-таки подействовал?

Но за облаками летели не драконы, а нечто гораздо, гораздо большее.

Джек нашел Питера Пэна, того, кто позвал их на Архипелаг, и привел с собой тень Питера, которая довела его до последнего острова в Подмире, и все это было проделано, несмотря на невозможные препятствия и ужасные обстоятельства. И оказалось, есть еще одно препятствие, которое Джеку никак было не преодолеть.

Он не мог войти в пещеру.

Взрыв смеха раздался откуда-то позади Питера, и Джек различил отражение прекрасной женщины в богато украшенном зеркале на стене пещеры.

— Он не знает, Питер, — произнесла женщина. — Не понимает, чем ему придется пожертвовать, чтобы войти.

— Он — Хранитель «Воображаемой Географики», — ответил Питер. — Я уверен, он понимает, что надо чем-то жертвовать.

— Жертвовать? — Джек сделал шаг назад. — О чем это вы? Почему я не могу войти?

— Это самый центр Подмира, — пояснил Питер. — Один из старейших существующих островов. В эту пещеру не может войти ничто, что не является реальностью.

— Не понимаю. Что не является реальностью?

— Скажи мне, кто ты? Кто ты на самом деле, Джек? — спросил Питер.

— Как ты узнал мое имя?

— Мы уже встречались, — ответил Питер, — именно поэтому я знаю, что это не настоящий ты. Итак, скажи мне, кто... ты... такой?

— Я... я просто Джек.

— Нет, это не так. Если мы собираемся спасти твоих друзей, ты не можешь быть «просто Джеком».

— Я понимаю, чего ты от меня хочешь, — мрачно сказал Джек. — Но... но мне очень трудно от этого отказаться.

— Знаю, — ответил Питер. — Наверное, лучше всех на свете. Но ты не можешь вечно оставаться ребенком. Когда решаешь пожелать что-то в Колодец Эхо, ты выбираешь иллюзию. Ты выбираешь способ избежать ответственности быть взрослым. Настоящая штука — и настоящий выбор — в том, чтобы сохранить в себе самые лучшие черты ребенка, которым ты однажды был, и не забывать о них, когда подрастешь.

— В этом все лучшее от двух миров, Джек. Быть ребенком — значит верить в волшебство повсюду...

...но даже Питеру Пэну однажды пришлось повзрослеть.

Прошли минуты или часы, прежде чем огромные фигуры показались на глаза в рассеянном свете Подмира и плотных тучах Временного шторма, которые все еще висели в небе. Но когда наконец тучи стали рассеиваться и друзья снова смогли видеть все четко и ясно, они увидели гигантов.

Огромные создания были почти непостижимыми: шахматные фигуры размерами походили на континенты, и они двигались с такой архитектурной грацией, которой явно недоставало их меньшим механическим противникам.

Великаны, возвышавшиеся над автоматонами так, словно те были игрушками, не сотрясали землю грохотом своих шагов; они просто двигались, и ощущалась сконцентрированная энергия.

— Мы вот это призвали? — отвисла челюсть у Джона. — Стефан призвал к нам великанов вместо драконов?

Потрясенный увиденным Берт заговорил шепотом:

— Великаны выстроили Кольца Власти. Я не знал, что они все еще существуют, не говоря уж о том, что их можно призывать.

Гиганты были почти бесформенными, лишь слегка напоминая очертаниями фигуру человека. У них не было лиц, только единственный круглый глаз, светившийся в центре лба.

Дедал испуганно вскрикнул и знаком велел Талосу и его солдатам нападать, но Заводные были более чем в меньшинстве.

Великаны обратили свой взор на бронзовых автоматонов, и раздался оглушительный гул: язык Титанов.

На глазах у всех автоматоны замерли посреди движения и медленно превратились в камень.

Гиганты устремили взгляд на море. Джон насчитал семерых, пока они двигались мимо единым строем. Несколько шагов на восток — и вот они уже за горизонтом. Через несколько мгновений они полностью исчезли.

— Решай, Джек, — говорил Питер. — Ты не сможешь вернуть мне тень, пока не войдешь в пещеру. Но ты не сможешь войти, пока не поймешь, кто ты на самом деле. А если ты этого не сделаешь, я умру.

Джек боролся с собой. Он пробыл ребенком слишком долго и не знал, как поступить.

— Бесполезно, Питер, — сказала женщина в зеркале. — Он никогда не сможет этого сделать. В конце концов, он всего лишь ребенок, — усмехнулась она.

— В том-то и дело, — воскликнул Джек. — Я... я не ребенок.

Дети-звери стояли в стороне, испытывая одновременно любопытство и страх. Что-то странное творилось с мальчиком, который прилетел сюда на корабле.

Как только Джек произнес свои слова, он вырос, черты его лица удлиннились, огрубели. Он стал старше прямо на глазах у детей, старше на дни, недели и наконец месяцы...

А затем месяцы сложились в год — ужасное зрелище для любого Пропавшего Мальчишки.

— Я знаю, кто я такой, — сказал Джек. — Я — ученый из Оксфорда.

Год, два, пять лет, десять...

— Я — Хранитель «Воображаемой Географики».

Десять лет и еще пять...

— Я знаю, — сказал Джек с уверенностью совсем взрослого человека, — знаю, что надо делать.

— И в этом, парень, и есть разница, — кивнул Питер.

Джек вошел в пещеру. В тот же миг вторая тень отделилась от него, пролетела по полу и прилипла к Питеру.

На глазах у Джека на щеки старика вернулась краска и его глаза, пустые еще минуту назад, снова заискрились жизнью. Он глубоко вздохнул, еще раз, и еще, а затем поднял голову и взглянул на Джека. Питер Пэн улыбался.

Джек кивнул детям-зверям:

— Ну же, это никакое не чудовище. Давайте его освободим, а?

И Пропавшие Мальчишки закивали и сделали, как он предложил, — не потому, что он был взрослым и его надо слушаться, а потому, что знали: мальчик по имени Джек все еще живет где-то внутри этого Старика, и Джеку можно доверять.

— Давай-ка выведем тебя на свет, — предложил Джек. — А потом пойдем и спасем твою внучку.

Тень Дудочника взревела от ярости. А Дедал пребывал в полейшем недоумении. Одним махом все их планы рухнули.

— Вот тебе и шахматы, — сказал Чарльз.

— У меня еще есть защитники, — прорычал Дедал. — Сыновья Ясона по-прежнему в моей власти. И они не будут вам подчиняться.

Дедал дрожал от ярости, но сознавал, что потерпел поражение. Осторожно он стал отступать на «Красный дракон».