— Четвертый район, — продолжал Дедал, — тоже состоит из одного острова — Фалуна[52], Великой Ямы. По правде говоря, это даже не остров, а расщелина в земле, где добывают руду для поставки сырья жителям Ликсуса. Вы должны пройти прямо через центр Ямы. Но хочу предупредить: путь этот опасен не физическим риском.

В пятом районе находятся седьмой и восьмой острова. Первый — Ээя[53]...

— Остров Цирцеи, — перебил Чарльз. — Из «Одиссеи».

— Именно. — Дедал был немного удивлен. — Если вы так много знаете, то уже понимаете, какие опасности могут там подстерегать.

За Ээей находятся Бродяжьи острова, единственные полностью заселенные края, начиная со второго района. Первыми поселенцами были беглые греки, а еще через несколько веков — группа путешественников, искавших спасения от черной чумы, они попали сюда примерно в период Средневековья в вашем мире. Они радушно приветствуют путешественников, а те, кто умеет рассказывать истории, вообще окружаются великим почетом, словно особы королевских кровей.

— Итак, — суммировал информацию Джон, — если нам удастся пробраться мимо ведьм, пиратов, механических людей, пересечь Великую Яму, избежать Цирцеи, мы окажемся в месте, где нас будут почитать за умение плести истории. Восхитительно.

— Взгляни на это с другой стороны, — сказал Берт. — После всего у нас никогда не будет недостатка в историях.

— Вы сказали, что островов восемь, — заметил Чарльз. — Но на нашей карте Отунно есть еще один. Что насчет девятого?

Дедал захлопнул книгу и покачал головой:

— Не думаю, что вы доберетесь так далеко. То, что вы ищете, скорее всего, находится на ближних островах. Прежде немноие добирались до девятого строва, и теперь я бы не советовал.

— Вы, может быть, передумаете, если того потребуют обстоятельства, — предположил Чарльз.

— Я не иду с вами, — сказал Дедал со странной запинкой. — Я сейчас не могу бросить свои эксперименты.

— Ха! — бросила Эвин. — Что за чушь! Большая часть детей из Убежища пропала, или вы не заметили?

— У меня... есть и другие обязанности, я должен оставаться в Убежище, — сказал Дедал. — Мне правда жаль.

Берт нахмурился, Эвин резко втянула воздух, но Джон с Чарльзом просто поблагодарили изобретателя за книгу и мудрые советы.

Дедал с Лорой Липучкой отправились в большое хранилище собирать припасы в дорогу, а Джек остался с друзьями.

— Не уверен, что ему можно доверять, — пробормотал Джон. — Что-то здесь нечисто.

— Ерунда, — ответила Эвин. — Это же Дедал — он был другом и защитником Пропавших Мальчишек, сколько я себя помню. Я ему полностью доверяю.

— Я тоже не уверен, дорогая, — вмешался Берт.

— Почему?

— Потому что он Старик, — сказал Джек.

— Как и мы. — Чарльз обвел рукой себя и всех взрослых. — Нам-то ты доверяешь?

— Вы — другое дело, — отмахнулся Джек. — Вы только снаружи взрослые, а внутри — как я.

— Ладно! — воскликнула Лора Липучка, вернувшаяся в мастерскую вместе с Дедалом и кучей свертков. — Мы готовы спасать мир!

Было решено не будить остальных детей, а уйти по-английски. Джон предложил это, отчасти чтобы не затягивать уход, но и потому, что понимал: Эвин труднее будет покидать Убежище, если придется прощаться со всеми друзьями.

Некоторое время было потрачено на обсуждение того, остаться ли Джеку и Лоре Липучке в безопасности башен Убежища, но девчушка настояла, что может стать бесценным проводником, поскольку сама родилась в Подмире. А Джек отказался из более практичных соображений: начать хоть с того, что Пропавших Мальчишек похищали и из Убежища, и даже Питер Пэн не смог их защитить. Самое безопасное место было рядом с теми, на кого Питер сам рассчитывал как на спасение.

Дедал обнял Эвин и Лору Липучку и проводил путников к западному краю Убежища. Он открыл им ворота, но сам не вышел.

— Вы идите, а я хочу поговорить с Дедалом минутку, — сказал Джон остальным.

Когда они отошли настолько, что уже не могли слышать разговор, Дедал сложил руки за спиной и вопросительно взглянул на Джона.

— Да, Главный Хранитель?

— Вы не можете уйти, так? — тихо спросил Джон.

Дедал взглянул на него, словно хотел сказать что-то в свою защиту, но сдался и покачал головой, глядя на камни, обозначающие границу Убежища.

— Вы ведь не брали имя своего отца? — продолжал Джон. — Вы и есть Дедал.

Изобретатель не сразу ответил, он поглядел на Убежище и глубоко вздохнул.

— После смерти Икара Япиг перестал со мной разговаривать, — наконец заговорил он. — Он считал, что брат умер из-за моего чванства, и тут я не спорю. Но я сам не замечал этого, пока не стало слишком поздно.

Дедал — одержимое орудие убийства собственного сына — так и не смог искупить своей вины. Но другой его сын, принявший имя отца и продолживший его дело из уважения к созданному до него, мог восстановить честь семьи, если не ее главы. Вы понимаете?

— Кажется, да, — кивнул Джон, — но я не понял, с какой целью вы скрывали, кто вы такой, от Эвин и других Хранителей.

Дедал снова вздохнул.

— Это не такой уж большой секрет, — пояснил он, глядя на отдалявшихся путников. — Каждый ребенок, попадая в Убежище, придумывает себе новое имя. Для них это новое начало, возможность начать с чистого листа, и никто не станет осуждать их за то, кем они были раньше. Я просто хотел получить такой же шанс.

— Притворяясь самим собой? — не понял Джон.

— Выдавая себя за человека чести, а не позора, — ответил Дедал. — Но даже после всех этих лет и моих добрых поступков имя Дедала все еще связывают с убийством племянника и смертью сына.

Джон покачал головой:

— На вашем месте я бы так не поступил. То, что вы притворяетесь своим младшим сыном, означает, что все ваши добрые поступки приписывают ему, а не вам. Какой смысл в искуплении, если искупаешь вину чужими руками?

Дедал не ответил. Некоторое время он пристально смотрел на Джона, потом повернулся и зашагал назад в Убежище.

— Всех благ, Главный Хранитель, — бросил он, не оборачиваясь.

Джон взглядом проследил, как Дедал исчез за башнями Убежища, и побежал догонять остальных.

Свет Подмира изменил цвет неба с темно-коричневого на оттенок подгнившего фрукта. Лора Липучка шла впереди всех с яркой медной лампой в руках, освещавшей им путь. Джек, к некоторому раздражению всех взрослых, держался у края круга света, отбрасываемого лампой, и прыгал то на свет, то в темноту, в полном восторге наблюдая за игрой двух своих теней. Друзья шагали на запад дружно в ряд и по пути обсуждали все случившееся ночью.

— Когда Дедал упомянул Короля Сверчков, — заметил Чарльз Берту, — я подумал, что ты в обморок грохнешься. Что тебя так взволновало?

Берт подавил дрожь.

— Еще одна старая история, из тех, что и для братьев Гримм слишком мрачная, хотя именно Якоб ее в свое время и пересказал в одной из сказок. Король Сверчков — квинтэссенция самого понятия «бука», — пояснил старик. — Шаги в темноте. Существо под кроватью. Монстр в чулане. Он — олицетворение ночного кошмара, и он очень даже реален.

В мире полно таких вот чудищ. Они были всегда и, наверное, всегда будут. Но что меня напугало, так это мысль о том, что Король Сверчков тоже был Паном. Это объясняет, почему легенды о нем родились среди детей, а не взрослых.

— Ты считаешь, что Король Сверчков и Орфей — одно и то же, раз уж миф пошел от него? — уточнил Джон.

— Надеюсь, что нет, друг мой. — Берт снова пожал плечами. — Из того, что сказал Дедал, можно заключить, что Орфей забирал детей сюда исключительно для компании Хью и Уильяму. Но, если верить Якобу Гримму, дети, которых утащил за собой Король Сверчков, пропали навсегда.

— И почему это во всех сказках дети непременно подвергаются опасности? — возмутился Чарльз. — Что, все сказочники устроили конференцию и порешили, что самые лучшие сказки должны обязательно испугать детишек до смерти?