— Так это на вас я должен был жениться по уговору?! — вскричал Кулуз в порыве любви и восторга. — О царевна моя, если мое изгнание заставило вас пролить слезы, воспользуемся же настоящим моментом! Обратимся к веселью и радости!

Всю ночь они не уставали повторять слова счастья и радости по поводу этой неожиданной встречи. Но в тот момент, как они забыли обо всем, кроме друг друга, раздался стук в дверь.

Это был один из слуг Музаффара. Постучав, он громко воскликнул:

— Эй, господин временный муж, на улице рассвело! Давайте, давайте! Потрудитесь подняться!

Кулуз не ответил, несмотря на то что печаль поглотила его нежнейшую радость.

— Царица моя, — обратился он к Деларе, — что я слышу? Неужели мы разлучимся так скоро? Подумайте, ведь, несмотря на брачные узы, я поклялся оставить вас в ту минуту, как наступит день!

— Можете ли вы думать о том, чтобы сдержать эту роковую клятву? — прервала его красавица. — Неужели цена Делары так мала, что я не стою одной ложной клятвы? Нет, Кулуз, ты не любишь меня, — зарыдала она, — твое обещание этим людям ничего не стоит по сравнению с доводами любви и рассудка! Ты стремился ко мне, и вот нам представляется возможность соединиться — сравни!

— Предположим, я нарушу слово чести, — возразил Кулуз, — но можешь ли ты допустить мысль о том, чтобы пришелец из чужой страны, не имеющий здесь друзей, лишенный денег, оказал бы достойное сопротивление Музаффару?

— Как бы он ни грозил, — возразила ему Делара, — законы на твоей стороне. Все его усилия пойдут прахом, если решительный человек воспротивится намерениям его семьи.

— Ни слова больше! — вскричал юноша.

Вскоре в дверь постучал сам Табер.

— Побыстрее одевайся! — прокричал он. — С минуты на минуту сюда явится посланный от судьи!

Кулуз быстро поднялся, надел свои одежды и отпер дверь. Табер велел греческому невольнику проводить его в баню, где гость получил тонкое белье и красивое платье. Потом его провели в зал, где собрались все: купец, его сын и врач. Они усадили Кулуза за угощение. В числе выставленных блюд была похлебка из баранины. Когда все насытились, врач отвел Кулуза в сторону, выплатил ему от имени Музаффара пятьдесят золотых и преподнес богатый тюрбан, сказав:

— Взгляни, какова награда, обещанная тебе Музаффаром! Прими же ее и знай, что он передает тебе благодарность за выполненную услугу. Он хочет, чтобы ты сегодня же развелся с женой и уехал из Самарканда. Если кто-то спросит тебя потом: «Видел ли ты верблюда?» — отвечай: «Не видел, не слышал, не знаю!»

В ответ на этот намек сохранить дело в тайне Кулуз отказался от золотых, бросил тюрбан и ответил:

— Я думал, в правление Узбек-хана процветают порядочность, справедливость и благочестие, что Самарканд живет по законам правосудия с тех пор, как на трон взошел новый царь! Но или же я ошибаюсь, или царь не осведомлен об обычае вводить в заблуждение чужеземцев! Их обманывают в самой столице! Пусть он рассудит нас и вникнет в то, что со мной приключилось. Я сюда пришел, меня усадили обедать; потом хозяин предложил мне жениться, и я согласился. Этот хозяин, купец, привел сюда молодую женщину, и по всем законам меня сочетали с ней браком. И вот, после того как она торжественно была объявлена моей женой, от меня требуют бросить ее на произвол судьбы и отпустить восвояси! Нет, господин наместник, вы не должны настаивать на том, чтобы я совершил это действие, недостойное порядочного человека! Я покрою голову прахом, господин наиб, и брошусь к ногам Узбек-хана, чтобы умолять его о рассмотрении этого дела!

Наиб, он же врач Данешманд, обратился тогда к Музаффару и сказал ему на ухо:

— Вы выбрали этого чужестранца для того, чтоб устроить ваши дела, но поистине трудно было найти менее подходящего человека! Он отказывается развестись с вашей невесткой. Но я подозреваю, что причина этому — деньги; наверное, он нуждается. Предложите ему большую плату!

Кулуз все-таки расслышал эти слова и понял, о чем они говорили.

— Нет-нет, господин Музаффар, предложите мне хоть сто тысяч золотых и богатейшие товары из вашего торгового дома — я все равно не разорву подписанное мною торжественное соглашение! Грозите, платите — я не нарушу брачного обязательства, ваши усилия напрасны. Никогда я не откажусь от женщины, которая принадлежит мне по здешним законам безраздельно.

— Довольно слушать его! — воскликнул пылкий Табер. — С меня хватит этих разговоров! Отведем-ка его к судье и посмотрим, разрешено ли давать ложные клятвы, вводя в заблуждение таких уважаемых в городе людей, как мы!

И все-таки они предложили Кулузу еще большее вознаграждение. Но, суля ему еще большую награду, они лишь попусту тратили свое красноречие и наконец отвели его к судье и поставили перед ним. Судья устремил свой взгляд на Кулуза и сказал:

— Юноша, обстоятельства довели тебя до такой нищеты, что ты вынужден был жить в полной зависимости от милосердия имама и других служителей мечети. Неужели ты мог вообразить, что тебе дадут возможность безнаказанно обладать такой женой, которая достойна знатных? Ты же не можешь обеспечить такой доход, который поддерживал бы существование почтенной семьи! Поэтому оставь свои тщетные надежды и помирись с Музаффаром; пусть этот купец удовлетворится твоим соблюдением уговора: оставь жену, разведись и возвращайся, откуда пришел. Если нет — приготовься получить сто палочных ударов.

Твердо придерживаясь своих намерений, Кулуз предпочел подвергнуться наказанию. Он не проронил ни звука в то время, как его истязали. После этого судья постановил: на сегодня хватит; пусть проведет ночь с женой, а назавтра мы удвоим количество ударов.

И вот Кулуз вернулся в дом Музаффара вместе с самим купцом и его сыном. И хотя юноша был сильно изранен, страдания его облегчались мыслью о том, что теперь он беспрепятственно сможет вновь увидеть Делару. На этот раз купец предложил Кулузу три сотни золотых монет за право немедленно развести дочь Бойрука и отдать ее своему сыну, и пока он предлагал ему всевозможные соблазнительные подарки, Табер отправился в апартаменты жены.

Увидев его, она задрожала при мысли о том, что этот грубый человек принес ей, возможно, дурные новости. Краска сбежала с ее щек, и она едва справилась с собой, чтоб не лишиться чувств. Табер, обманувшись при виде этой бледности, вообразил, что кто-то заранее сообщил ей об отказе юного чужестранца вернуть ее законному прежнему мужу, и принял ее расстройство за признак скорби.

— Сударыня, — сказал он ей, — не печальтесь более, ибо тот негодяй, которого я выбрал для устройства нашего повторного брака, не вырвет вас силой из-под моей опеки. Из-за своего нежелания оставить вас он получил сегодня сотню палочных ударов. И если завтра он будет упорствовать, то получит в два раза больше! Так что успокойтесь, моя несравненная, вам придется его потерпеть лишь еще одну ночь.

— Да, господин мой, — ответила Делара, — я признаю, что печаль объяла меня из-за этого пришельца и что от него зависит все счастье моей жизни. Как я боюсь, что вся эта история кончится для меня самым печальным образом!

— Простите же меня, царица моя, и осушите ваши слезы! Пусть вас поддержит уверенность в том, что завтра мы снова соединимся с вами браком и восстановим семью! — и с этими словами он покинул ее покои.

Немного времени спустя вошел Кулуз. Его страдания обернулись радостью.

— Возлюбленнейший муж мой, — сказала красавица, — приблизьтесь же, дабы я могла наградить вас за постоянство и верность.

Он отвечал:

— Какую судьбу предначертали мне высшие силы на небе, я никогда не постигну. Но в одном я уверен: в книге небес не предопределено мне вас оставить. Буду ли я жить ради вас или умру ради вас — неизвестно…

— Нет — возразила Делара, — небо соединило нас таким чудесным образом не для того, чтобы оторвать друг от друга так скоро. Сказал ли ты судье, что еще не так давно занимал должность царского помощника в стране кереитов?

— Нет, — ответил ей Кулуз, — он не послушал бы меня! Он заявил, что ты никогда не будешь мне принадлежать, потому что я недостаточно богат для того, чтоб обладать столь прекрасной женщиной.