Меня считали ее братом, и мы действительно жили как брат и сестра, потому что, несмотря на ее очарование, Дардана занимала все мои мысли. Я даже хотел покинуть спасенную мной, но она уговорила меня остаться, сказав:

— Потерпи, ты мне еще нужен. Скоро ты узнаешь, кто я такая, и, не беспокойся, я смогу отблагодарить тебя за услуги.

Я остался, выполнял все ее просьбы. Мне очень хотелось узнать ее тайну, почему ее пытались убить, но все было напрасно, хотя я и просил ее рассказать свою историю.

И вот как-то, давая мне полный кошелек, она сказала:

— Ступай, отыщи купца по имени Намахран. Скажи ему, что ты пришел, чтобы купить дорогой ткани. Он покажет тебе несколько кусков. Выбери из них сколько-нибудь и заплати цену, которую он назначит. Выкажи ему всемерное уважение и принеси ткани мне.

Я нашел Намахрана сидящим в лавке. Он обладал необычной внешностью. Волосы у него были короткие и вьющиеся, цвета черного янтаря; в ушах — серьги, а на пальцах — перстни с крупными бриллиантами. Я подсел к нему и попросил показать мне ткани. Он развернул несколько кусков, из которых я выбрал три. Он назначил цену, и я уплатил. Выразив ему глубокое почтение, я отправился домой.

Через два дня девушка дала мне другой кошелек, чтобы я купил еще тканей.

— Но помни, — прибавила она, — с ним не торговаться!

На этот раз купец принес мне самые богатые материи, из которых я отобрал те, что мне понравились более всего. При этом я положил кошелек, чтобы он взял из него столько, сколько считает нужным. Довольный моей щедростью, он пожелал, чтобы я оказал ему честь, отобедав с ним как-нибудь. Я сразу согласился и сказал:

— Завтра, господин, если это вас устраивает.

И он ответил, что я весьма обяжу его.

Когда я принес эту новость девушке, она пришла в восторг.

— Обязательно сходи, — сказала она, — и пригласи его к себе на следующий день. Я подготовлю великолепное угощение.

Я не знал, как поступить: сообщение сверх меры обрадовало ее. Я видел, что она что-то замышляет, но что — угадать не мог.

Как и договорились, я отправился обедать с тем купцом, и он принял меня прекрасно. Перед тем как уходить, я сказал ему, где живу, и выразил надежду, что он примет мое приглашение на следующий день. Он пришел к условленному времени, и мы вместе провели вечер. Все время, пока мы угощались, девушка не появлялась. По ее желанию я развлекал Намахрана и настоял на том, чтобы он остался на ночь. Мы выпивали до полуночи, а затем я проводил его в приготовленную для него комнату и удалился к себе.

Спал я недолго. Девушка разбудила меня. В одной руке она держала светильник, в другой — кинжал.

— Вставай, юноша, — сказала она, — пойди и посмотри, как твой гость плавает в собственной крови.

Я оделся в мгновение ока и последовал за ней в комнату, отведенную купцу. Увидев его бездыханным, простертым на ложе, я сказал:

— О жестокая женщина, как могла ты совершить такое ужасное преступление! Как осмелилась сделать меня орудием собственной ярости!

— Юноша, — ответила она, — не предавайся горю, ибо ты помог мне отомстить предателю. Он — причина всех моих невзгод, о которых теперь я тебе расскажу.

Мой отец — правитель этого города. Однажды, идя в баню, я заметила Намахрана, сидевшего в своей лавке, и была сражена его красотой. Я попыталась преодолеть свою страсть и льстила себя надеждой, что смогу победить свою любовь с помощью разлуки. Но увы! Все мои старания оказались напрасными.

Страсть моя делалась все более сильной, и я внезапно заболела. Эта болезнь, несомненно, погубила бы меня, если бы моя няня не распознала причину моего недуга лучше, чем врачи. Она обнаружила подлинный источник моей немощи. Я рассказала ей, как случилось, что я полюбила, и по моим словам она убедилась в том, что я была страстно увлечена этим негодяем. Она посочувствовала мне и пообещала свою помощь. Однажды ночью она ухитрилась провести молодого купца, переодетого в женский наряд, в гарем и отвела его в мои покои. При виде его мое сердце исполнилось восторга, и я с удовольствием заметила, что и он не меньше моего был рад счастливому случаю. Несколько дней я прятала его, а моя няня выводила его обратно так же успешно, как и приводила. Так он частенько навещал меня. Однажды мне вздумалось зайти к нему: мысль о том, как он удивится, доставляла мне удовольствие. И вот я вышла из дворца и окольным путем подошла к его дому. Когда я постучала в дверь, прислужник спросил меня, кто я такая и зачем пришла.

— Я — девушка высокого положения, живу в этом городе. Мне нужно переговорить с твоим хозяином.

— Сейчас он занят, у него в гостях женщина, — ответил слуга. — Приходи завтра.

Как только услышала я эти слова, в сердце моем вспыхнуло пламя ревности, слишком неистовое, чтобы рассудок мог его погасить. Вместо того чтобы уйти, я бросилась в дом. Там я увидела купца, сидевшего за столом с красивой молодой девушкой. При виде этого зрелища мое возмущение возросло еще более. Я кинулась на девушку и, без сомнения, растерзала бы ее на куски, если бы она не вырвалась. Тогда я с яростью налетела на Намахрана. Он тут же бросился к моим ногам, просил прощения и клялся, что никогда больше не обманет меня. Его клятвы и покорность умерили мой гнев. Я села и стала пить с ним вино, покуда не опьянела, а этот предатель нанес мне несколько ран ножом. От потери крови я лишилась чувств, и он засунул меня в мешок, завязал его и вынес из города к тому месту, где ты меня нашел. Не тронутый моими слезами, не имея сострадания хоть настолько, чтобы убить меня прежде, чем положить в землю, негодяй похоронил меня заживо.

А купец по имени Махйар, которому ты относил мои письма, служит в гареме. Я сообщила ему о своих приключениях, написала, что мне нужны деньги, и приказала хранить это в тайне, пока я сполна не отомщу за себя.

Вот моя история, о юноша. Я не хотела ее рассказывать тебе раньше, но если ты ненавидишь вероломство всем сердцем, то не осудишь меня. Утром мы пойдем во дворец. Я признаюсь в своем проступке и уверена, что мой царственный родитель меня простит и наградит тебя.

Я ответил царевне:

— Госпожа, я не ищу благодарности за то, что спас вас! Меня печалит другое — то, что я стал орудием вашей мести. Вы злоупотребили моей услужливостью, сделав меня соучастником убийства. Если бы вы мне предложили отомстить за причиненное вам зло честным путем, я с готовностью рискнул бы жизнью ради вас.

Хотя я и думал, что Намахран заслужил свою участь, однако меня удручало то, что меня втянули в предательский заговор против него. Поэтому я оставил царевну, не прельстившись ее посулами.

На следующее утро я вышел из города и вскоре увидел купеческий караван, стоявший лагерем в степи. Я поспешил в ту сторону и, узнав, что купцы направляются в Багдад, поехал с ними. Когда я туда прибыл, то обнаружил, что поиздержался и средств моих осталось очень немного. Из всех денег, что у меня были с собой, остался один цехин, на который я купил корзину, куда сложил разные фрукты, сласти, орехи и розовый бальзам. С этим скромным товаром я каждый день приходил в лавку, где знатные люди сиживали, попивая прохладительные напитки. Всем им я подносил свою корзину, и каждый брал то, что ему нравилось, и давал мне серебряную монетку. Эта мелкая торговля обеспечивала меня необходимыми для жизни средствами.

Однажды я показывал свой товар посетителям лавки. В углу комнаты сидел почтенный старик. Заметив, что я не обратил на него внимания, он подозвал меня:

— Друг мой, — говорил он, — почему это получается, что ты никогда не предлагаешь мне ничего из своих товаров?

После этого замечания я подал ему свою корзину, из которой он взял яблоко, а затем велел мне сесть подле него. Он спросил меня, кто я и как меня зовут.

— Простите, господин, — сказал я вздыхая, — я не могу удовлетворить ваше желание, не пробудив своей печали.

Этот ответ положил конец настойчивым просьбам старика. Он заговорил на другую тему и после долгой беседы достал из кармана кошелек с десятью золотыми монетами, отдал его мне и ушел. Его щедрость меня поразила, потому что люди, даже самые знатные, не расплачивались со мной так щедро. На следующий день я пришел снова, увидел моего благодетеля на прежнем месте и сразу подошел к нему. Он взял немного бальзама и, усаживая меня рядом, так просил рассказать мою историю, что я вынужден был удовлетворить его любопытство.