Царевич Фаррухруз, ее брат, заболел, и правитель Кашмира обратился за помощью к жрецам храма Кесайя. Один из них вызвался просить заступничества идола, чтимого всеми, чтобы тот помог царевичу выздороветь. На следующий день царь дожидался жреца.

— Ну как, найдено ли средство для исцеления моего сына? — спросил Тогрулбей этого человека.

— Да, государь, — сказал жрец, — позволь мне отправиться во дворец вместе с вами!

И вот он прибыл с загадочным видом и вошел в комнату Фаррухруза: было слышно, как он читает молитву… затем он вышел, и царевич, который раньше все время молчал, крикнул из своей спальни:

— Я здоров!

Тогда Фаррухназ, удивленная свершившимся чудом, захотела навестить главного жреца, но ее не пустили к нему. Царевна обиделась и пожаловалась отцу, что ее не впускают внутрь храма.

— Отчего вы запрещаете моей дочери входить туда? — спросил царь и услышал от жреца:

— Потому что она не слушается законов божества и природы. Она считает мужчин врагами и отвергает их, она глуха и слепа к любви. Однако я помогу ей тем, что в моих силах.

Некоторое время спустя царь снова пожаловал в храм, и тот жрец, который помог ему в первый раз, сказал, что великое божество храма Кесайя снизошло и готово беседовать с его дочерью. Тогрулбей велел передать дочери, что на следующее утро она может прийти в храм. Фаррухназ не замедлила прийти и услышала от жреца следующее:

— О царевна! Знаешь ли ты, что тобой владеет злой дух? Я молился о том, чтобы великий Кесайя исполнился к тебе снисхождения, и мне было откровение о том, что ты избавишься от него, если последуешь моему совету.

Царевна молчала.

— Есть один царевич, — продолжал жрец, — который томится тоской по тебе. Тебе следовало бы его пожалеть и облегчить его участь.

— Как я могу последовать твоему совету, не зная его имени?

— Его зовут Фаррухшад, и он — единственный сын персидского царя. В книге судеб предначертано, что ты выйдешь за него замуж, и такова воля Кесайи.

— Если таким образом я освобожусь от злого духа, то клянусь выполнить все, что ты скажешь!

— Тогда сегодня же вечером мы втроем, вместе с Сутлумеме, покинем кашмирский двор и поедем устраивать твою судьбу, — сказал жрец. Фаррухназ согласилась, испросила позволения отца, и тот отпустил ее. Они выехали и к следующему утру достигли благоуханного луга, на котором разноцветной эмалью пестрели цветы. Вдали виднелась стена из белого мрамора, а за стеной — сад. Путники спешились и сели на берегу ручейка. Фаррухназ заметила, что жрец побледнел и стал серьезным.

— Что случилось? — спросила она.

— Ах, царевна! — ответил он. — Если б ты только знала, кто обитает в этом красивом месте! Вон тот сад принадлежит злой колдунье по имени Мехрефза. Если она увидит нас, мы не выберемся отсюда живыми. Но я должен попытаться обезвредить ее, а если нет — лучше мне тут погибнуть! Вы посидите здесь и, если я не вернусь через час, знайте, что я побежден.

Он вытащил саблю и отправился к саду. Очень скоро он возвратился оттуда с улыбкой и сказал:

— Благодарение Всевышнему, Мехрефза больше нам не опасна! Теперь знайте, что я не только жрец кашмирского храма, но и доверенное лицо царевича Фаррухшада. Сейчас я расскажу вам его историю, а также свою собственную.

Фаррухшад — единственный сын царя персидского и очень достойный юноша — некоторое время тому назад занемог. Лучшие врачи Шираза обследовали его и пришли к единому мнению: никто не может назвать причину болезни, кроме самого царевича. Отец Фаррухшада расспросил юношу, пытаясь дознаться, в чем дело, но тот никому не захотел открыться. Тогда царь призвал меня и сказал:

— Симург! Я уверен, что у моего сына нет от тебя тайн. Поговори с ним и узнай, какова причина болезни. Разузнай все и сообщи мне.

Я немедленно отправился к наследнику престола, и тот спросил:

— Симург, где ты был? Ты пропадал так долго, а мне нужно было с тобой посоветоваться…

— Я уезжал на охоту, — отвечал я ему. — Разве в мое отсутствие с вами что-нибудь приключилось?

— Симург, — отвечал он, — я от тебя ничего не скрываю и дожидался твоего прихода, чтобы поделиться с тобой одним секретом. Дело в том, что мне приснилось, будто я оказался на цветущем лугу и увидел там знатную и красивую девушку. Любовь к ней зародилась в моей душе, но, когда я попытался сказать ей о своих чувствах, она пренебрежительно отвернулась и ушла, бросив мне: «Все мужчины — лжецы!» Потом мне привиделись газели — самец и самка. Когда в силки попался самец, самка освободила его, а когда она сама оказалась в западне, самец бросил ее на произвол судьбы безо всякого сожаления. Друг мой Симург, сон не дает мне покоя. И хоть рассудок говорит мне, что сновидения — вздор, я не могу забыть того, что увидел.

— Что вы, сударь, — отвечал я ему, — сны такого рода — не вздор! Это видение предвещает нечто необычайное. Быть может, небо послало вам образ той, которая предназначена вам в супруги? В таком случае надо отправиться на поиски этого прекрасного и загадочного создания, даже если придется весь свет обойти.

Затем я пошел к царю, поведал ему причину болезни Фаррухшада и предложил:

— Чтобы этот сон не печалил вашего сына, нужно отправить его в путешествие. Позвольте мне сопровождать царевича, ваше величество!

Царь согласился и одобрил мой план. Он отправил с царевичем большую свиту и внушительную охрану, и мы с Фаррухшадом торжественно выехали из Шираза. Когда мы достигли Газны, я оставил царевича в городе, наказав свите заботиться о нем до моего возвращения, а сам поехал дальше, в Кашмир, где надеялся разыскать ту красавицу, которой на роду было написано сочетаться с царевичем узами брака. Я хотел привезти невесту прямо в Газну.

Путь был дальний, и ехал я много дней, пока наконец не очутился на этом самом лугу. Этот цветущий луг дурманил усталого путника, я присел на траву и задремал. Когда же я пробудился, то увидел оленей. Все они были белоснежные, в синих шелковых попонах, а на ногах у них позвякивали золотые браслеты. Они подошли совсем близко и окружили меня. Я стал гладить их и тут заметил, что они плакали!

Пораженный, я обернулся и увидел на краю луга изящно построенный павильон.

На крылечке его стояла красавица в роскошных одеждах. Она поманила меня к себе, и я пошел. Олени пытались задержать меня, удерживая зубами край дорожного платья, но все напрасно… Они не сумели мне помешать, и я подошел к крыльцу. Красавица встретила меня и проводила в просторный зал. Вблизи она показалась мне еще привлекательней! Она усадила меня на софу рядом с собой и угостила фруктами. И вдруг изрекла:

— О дерзкий незнакомец! За то, что ты осмелился вступить во владения Мехрефзы, ты будешь наказан! Да потеряешь ты человеческий облик и да превратишься в оленя! Стань бессловесным, но не потеряй разума! И я немедленно превратился в оленя. Она отвела меня в обширный парк и велела, чтобы мне украсили спину синей атласной попонкой. Я стал бродить меж деревьев, где встретил товарищей по несчастью — таких же оленей, как я. Их было около двух сотен. Отныне мне предстояло жить во владениях волшебницы Мехрефзы, отказавшись от всяких попыток продолжить путь и выполнить свое намерение. Не в моих силах было помочь Фаррухшаду. Судьба царевича тревожила меня.

Прошло много дней. Однажды в парк пришли погулять прекрасные девушки — я насчитал их восемь или десять. Самая прелестная с сочувствием оглядела нас — бывших людей, превращенных в оленей.

— Бедняги! — сказала она. — Мне жаль вас от всего сердца… Подумать, что за бесчеловечное существо эта Мехрефза! Надо в ее отсутствие помочь этим несчастным… Матушка, — обратилась она к своей няне, — приведи-ка мне одного из этих оленей!

Старая женщина подошла к нам и, увидев меня, подтолкнула меня к той девушке. Та велела одной из служанок набрать какой-то травы. Эту траву она тщательно истолкла и дала мне со словами: