2 Снова утро заморосило, За Невой залегла заря. Сентября золотая сила Осыпается просто зря. Против этой поры соседства, Против осени — боже мой! — Есть одно неплохое средство, Называемое зимой. За ночь снег заметет поляны, Нерушимую тишь песка… Так, негаданно и нежданно, Смерть появится у виска. Может, где-нибудь под Казанью Подойдет она, леденя Высшей мерою наказанья — Дружбой, отнятой у меня. Покушались — и то не порвана. Мы ее понимали так: Если дружба, то, значит, поровну — Бой, победу, беду, табак. Мы шагали не в одиночку, Мы — в тяжелой жаре ночей Через жесткую оболочку Проникавшие в суть вещей. Сквозь ненужные нам предметы, За покров многолетней тьмы, В солнце будущего планеты Не мигая смотрели мы. Нас одна обучала школа — Революция, только ты Выбирала слова и голос Через головы мелкоты. И, по воле твоей сверкая, Наша дружба кругом видна — Драгоценная и мужская, И проверенная до дна. «Мы славили дружбу наперекор…» Мы славили дружбу наперекор Молве. К хитрецам — спиной. Мы славили дружбу, а не разговор За столиками в пивной. Понятие, выросшее в огне, Отбросившее золу, Суровое братство, которого нет И быть не может в тылу. Зачем же поэзии вечный бой Изволил определить — В одном окопе да нам с тобой Махорки не поделить?! «Осенний день, счастливый, несчастливый…» Осенний день, счастливый, несчастливый, Он все равно останется за мной Косым и узким лезвием залива И старых сосен лисьей желтизной. Они стоят, не зная перемены И подымаясь, год за годом, с той Столь ненавистной и одновременно Желанной для поэта прямотой. Вперед, вперед! Простую верность вашу Я — обещаю сердцу — сберегу. Уже друзья вослед платками машут, — Им хорошо и там, на берегу. Нам — плыть и плыть. Им — только ждать известий. Но если погибать придется мне, То — не барахтаясь на мелком месте, А потонув на должной глубине. Перед грозой Из первой книги География и война Мы всё выносили на приговор света, И свет сознавался, что лучшего нет, Чем самый воинственный из факультетов Географический факультет. И, за собою ведя напролом На северо-запад песок и зной, Карта блестит над моим столом Азиатскою желтизной. Так понемногу, без потрясений, На виражах замедляя шаг, Скромная жизнь моя по воскресеньям В девять утра начинается так: Приходит приятель, во рту папироса, И нос броненосца и ноги матроса, Горит синевою военных штанов Борис Александрович Логунов. Пока не пришлось мне, изъездив страну, В пустынях Востока трудиться, — Мы с ним совершаем сегодня одну Из пригородных экспедиций. Дорога набита до суеты Природою, пьяною в лоск. Шатая деревья, качая кусты, Навстречу идет Краснофлотск. И вот, у Союза Республик на грани, Волны дозорную пену шлют… — Береговой охране Наш боевой салют! Вам, занесенным грузно Над широтою вод, Щупальцам форта Фрунзе, Вытянутым вперед. Это отсюда, от голой земли, От нищей экзотики дикарей, Поворачивала корабли Повелительница морей. И если на сторожевые года Подует вторыми ветрами угроз, И если под пулями дрогнет вода (Тут слово имеет матрос): — Тогда, на все готовая, Ударит за моря Двенадцати дюймовая Красавица моя! — А я, и не нюхавший пороха сроду, Как допризывник девятого года, Клянусь, чтоб равняться эпохе под стать Все недожитое наверстать. Довольно. Беру во свидетели день, — Я хвастаться больше не стану. Я парень как парень, Студент как студент, По циклу Афганистана. И вижу я так: у горячих камней, В болотах верблюжьей мочи, Вонючей тропинкой подходят ко мне Скуластые басмачи. Я падаю наземь с пробитым виском. Качается почва… И снова, Как синее пламя, над желтым песком Сверкают штаны Логунова. Дорога в казармы идет по кустам. И мы по кустам — по уставу. Я с Вами иду, я обедаю там, Читаю стихи комсоставу. И все же сознайтесь, шатавшись по свету, Что в мирных республиках лучшего нет, Чем самый воинственный из факультетов — Географический факультет. |
