«За то, что я не помнил ничего…» За то, что я не помнил ничего две ночи напролет, За темный омут сердца твоего, за жар его и лед; За то, что после, в ясном свете дня, я не сходил с ума; За то, что так ты мучила меня, как мучилась сама; За то, что можно, если вместе быть, на все махнуть рукой; За то, что помогла мне позабыть о женщине другой; За то, что жить, как ты со мной живешь, не каждой по плечу — Пусть остальное только бред и ложь, — я все тебе прощу. Война на Востоке Дорога армии Гореть в огне и тонуть в воде Не положено нам судьбой, Начиная от первой сопки, где Вступили мы в первый бой. Сигнал и атака! (Мы этот час Позабудем, когда умрем.) Японские смертники били в нас Из дотов косым огнем. Но мы подходили в упор, в упор По склонам крутых высот. Ты видел, как с толом ползет сапер И смертникам смерть несет? Он тот, кто под Витебском закален, Кто бился за Кенигсберг, — Такого ничто не сломает: он Преграды давно отверг. Такой не забудет про честь свою, Такого не вгонишь в дрожь! И если он город забрал в бою — Обратно не отберешь. Прошел он, как буря неумолим, На этой и той войне. Прошел он — и пал перед ним Мулин, И пал Муданьцзян в огне. И дальше, дальше через Нинань Дорога в горы ведет. Сопка за сопкой куда ни глянь, А надо идти вперед. О сне и об отдыхе позабудь, Коль нету иных дорог; Единственный нам остается путь, И он от дождей размок. Под нами в болотах гниет трава; На что уж вертляв и скор «Виллис», и тот едва-едва Лезет по склонам гор. Весь день моторы накалены. С натуги остервенясь, Ревут «студебеккеры», как слоны, По брюхо упершись в грязь. Но только машину наверх введешь — Опять незавидный вид, Опять под тобою одно и то ж: Трясина внизу лежит. Опять клади за настилом настил, От ярости матерясь. (За ту матерщину нас бог простил. Начальство простило нас.) Наш путь не опишешь: слова легки, И в песне он слишком прост; Суворов, наверное, вел полки Вот так через Чертов мост. Хобей Еще вверху, на горных тропках, Бой не погас, И смертники стреляли в сопках В тылу у нас. Но здесь взяла свое атака, Путь проложив, Чтоб автоматчики на танках Ушли в прорыв. Да будет свят закон погони: Настиг — добей! И вот внизу как на ладони Лежит Хобей. Он, к западу долину сузив Насколько мог, Не просто город был, но узел Пяти дорог. Он их собрал и свел в долину, Готовый в бой, И ту, что нас вела к Мулину, Закрыл собой. В систему вражеских расчетов Он был включен Как дверь в Мулин — и стали доты Ее ключом. «Но быстрота сильней бетона, — Сказал комдив, Все сроки танковой колонной Опередив. — Задача тут с любых позиций Ясна теперь: Нам некогда с ключом возиться. Взломаем дверь!» Взломаем дверь! Закон отваги Да будет свят! Как столб огня, как наши стяги, Пылал закат. И пыль была почти багряной, И в той пыли Орлы комдива Казаряна В Хобей вошли. Из книги «СТИХИ О КОРЕЕ» Цвета Кореи Когда на пестром плоскогорье Сияет лето, Ты различишь в его просторе Два ясных цвета. На нивах, зноем опаленных, На горных склонах, На лиственницах и на кленах, К земле склоненных, Где в дымке горизонт струится, Где даль туманна, По всей Корее, от границы И до Фузана, С непостижимым постоянством, Подобным чуду, Зеленый цвет ее пространством Владеет всюду. А реки рушатся с разбега В сплошном кипенье На отмели белее снега, Все в белой пене. Белее снега бродят цапли, И плачет аист И как бы воду пьет по капле, Над ней склоняясь, И, словно древний цвет надежды. Мечты о воле. Корейцев белые одежды Склонились в поле. И дальше, на холмах унылых, В траве несмелой, Белеют камни на могилах Под пылью белой. Но, ввергнутые в тьму насилья И зная это, Отрады здесь не приносили Два этих цвета. Сгорая под корейским солнцем В глухой печали. Они давно уже японцам Принадлежали, Пока великий гром не грянул И, словно знамя, Страны Советов цвет багряный Встал над холмами. И видели Гензан и Кото, Кайсю и Канко Его на крыльях самолета И стали танка. Прошедший в битве раскаленной Огонь и воду, Он белый цвет и цвет зеленый Вернул народу. Вернул ему леса и реки, Луга и пашни, Чтоб рабство сгинуло навеки, Как день вчерашний. Теперь он стал корейским цветом, Тот цвет отваги. Он — над Народным Комитетом На новом флаге. И, в гневном сердце пламенея У партизана, Он с ним пройдет по всей Корее, Вплоть до Фузана. |
