«Прикажете держать себя в руках…» Прикажете держать себя в руках, В работе находить свое спасенье, Слова искать в пустынных рудниках Под непрерывный гул землетрясенья И самому, о гибели трубя, Замучить ту, что все же не разлюбит?.. Стихи, стихи! Возьмут они тебя, На миг спасут — и навсегда погубят. Память Да разве было это? Или снится Мне сон об этом? Горная река, Далекая китайская граница И песенка уйгура-старика. Да разве было это? На рассвете Труба и марш. Военный шаг коней. И с Балтики врывающийся ветер, И шум ручья, и влажный блеск камней. И веришь и не веришь… И с трудом Бредешь за памятью в ее туманы. …Бревенчатый под тихим солнцем дом И вереском поросшие поляны. И то, чего забыть никак нельзя, Хотя бы вовсе память изменила: И труд, и вдохновенье, и друзья, И ты со мной. Все это было. Было. «О, если мог бы я, хоть на мгновенье…» О, если мог бы я, хоть на мгновенье, Поверить в то, что все вернется вдруг И я почувствую прикосновенье Таких далеких и желанных рук! За окнами, в сиянье зимней стужи, Лежит залив. Кругом — холмы, леса. А мне все кажется, что это хуже, Чем жить в аду — но верить в чудеса. «Что мне теперь песок любой пустыни…» Что мне теперь песок любой пустыни, Любого моря блещущий прибой, Мне, ясно понимающему ныне, Насколько я в долгу перед тобой. Я дешево плачу: смертельной мукой, Томительным сознанием вины, Отчаяньем, и горем, и разлукой — За ту любовь, которой нет цены. «Да, это я сказал. Не будь упрямым…» Да, это я сказал. Не будь упрямым И трубку телефонную сними, И позабудь, наедине с Хайямом, О том, как суетятся за дверьми. А стоит только вам разговориться, И ты увидишь мир с иных высот. Сам посуди: тебе, товарищ, тридцать, А старику, пожалуй, девятьсот. Гроза Из книги «СТИХИ ВОЕННОГО КОРРЕСПОНДЕНТА» Новогодняя ночь Зима и ночь. И мерзлых трупов груда. Здесь были укрепления врага. Живых врагов мы выбили отсюда, А мертвых — скоро занесет пурга. И мы в боях немало потеряли. И мы хлебнули горя и невзгод. Но с бодростью, без страха и печали В траншеях этих встретим Новый год. Пусть в канонаде ночи новогодней Забыли мы, что значит тишина, Но праздник свой мы празднуем сегодня, И кружки нам наполнит старшина. И пусть не будет дружеской пирушки. Пускай кругом метели и снега, — Друзья поднимут жестяные кружки За Ленинград и за разгром врага. Еще не время говорить про славу, Но знают все, что выше нет наград, Чем, победив, сказать стране по праву: Мы отстояли в битвах Ленинград. Ленинград Весна идет, и ночь идет к рассвету. Мы всё теперь узнали на века: И цену хлеба — если хлеба нету, И цену жизни — если смерть близка. И деревень обугленные трубы. И мирный луг, где выжжена трава, И схватки рукопашные, и трупы В снегах противотанкового рва. Но так владело мужество сердцами, Что стало ясно: Он не будет взят. Пусть дни бегут и санки с мертвецами В недобрый час по Невскому скользят. Людское горе — кто его измерит Под бомбами, среди полночной тьмы? И многие, наверно, не поверят, Что было так, как рассказали мы. Но Ленинград стоит, к победе кличет, И все слова бессильны и пусты, Чтобы потомкам передать величье Его непобедимой красоты. И люди шли, чтоб за него сражаться… Тот, кто не трус, кто честен был и смел, Уже бессмертен. Слава Ленинградцам! Честь — их девиз. Бессмертье — их удел. |
