«Напиши мне, дорогая…» Напиши мне, дорогая, Что-то стало не до сна. Не хочу, чтобы другая, А хочу, чтоб ты одна. Помню: шли мы возле смерти По равнине снеговой, А вернулись — на конверте Я увидел почерк твой. Руки только что держали Лакированный приклад, Под обстрелом не дрожали, А берут письмо — дрожат. Я тебе писать не буду, Как в атаку шли друзья, Потому что вам оттуда Все равно понять нельзя. Вот вернемся, как ни странно, И расскажем все подряд. А пока — хвалиться рано. Как солдаты говорят… Напиши, чтоб хоть минуту Ты была передо мной. Не хочу сказать кому-то, А хочу тебе одной: Хуже смерти в нашем деле, Если вдруг придет тоска, Словно нету три недели Ни завертки табака. Так под Колпином, в блокаде, Друг ударил по плечу: «Мох закурим?» — Бога ради, Даже вспомнить не хочу. А метели, завывая, Заметают снежный путь… Где ты, почта полевая, — Принесешь ли что-нибудь? Полковая артиллерия Не все читающие сводку Представить могут хоть на миг, Что значит бить прямой наводкой, На доты выйдя напрямик. Под злобный свист свинца и ветра Здесь пушку тащат на бегу, Выкатывая на сто метров — Поближе к лютому врагу. Работы час горяч и грозен. Расчеты прошибает пот, И от шинелей на морозе Густой и белый пар идет. И все сильнее ветер колкий, И все сильнее гром огня, И ударяются осколки О щит орудия, звеня. Когда ж пойдут в атаку роты И прозвучит сигнал: «Вперед!» — От наступающей пехоты Артиллерист не отстает. Он гром орудий хладнокровно Обрушит с новых рубежей, И полетят на воздух бревна Разбитых к черту блиндажей. Артиллерийская работа! Ты — бог войны в таком бою, Где благодарная пехота Идет под музыку твою. Среди грядущих поколений, Когда уйдут войны года, Артиллерийских наступлений Мы не забудем никогда. И, окруженный славой чистой, Как нашей правды торжество, Живет девиз артиллеристов: Отвага — Дружба — Мастерство! Солдаты Волхова Мы не верим, что горы на свете есть, Мы не верим, что есть холмы. Может, с Марса о них долетела весть И ее услыхали мы. Только сосны да мхи окружают нас, Да болото — куда ни глянь. Ты заврался, друг, что видал Кавказ, Вру и я, что видал Тянь-Шань. Мы забыли, что улицы в мире есть, Городских домов этажи, — Только низкий блиндаж, где ни стать, ни сесть, Как сменился с поста — лежи. А пойдешь на пост, да, неровен час, Соскользнешь в темноте с мостков, — Значит, снова по пояс в грязи увяз — Вот у нас тротуар каков. Мы не верим, что где-то на свете есть Шелест платья и женский смех, — Может, в книжке про то довелось прочесть, Да и вспомнилось, как на грех. В мертвом свете ракеты нам снится сон, Снится лампы домашний свет, И у края земли освещает он Все, чего уже больше нет. Мы забыли, что отдых на свете есть. Тишина и тенистый сад, И не дятел стучит на рассвете здесь — Пулеметы во мгле стучат. А дождешься, что в полк привезут кино, — Неохота глядеть глазам, Потому что пальбы и огня давно Без кино тут хватает нам. Но мы знаем, что мужество в мире есть, Что ведет нас оно из тьмы. И не дрогнет солдатская наша честь, Хоть о ней не болтаем мы. Не болтаем, а терпим, в грязи скользя И не веря ни в ад, ни в рай, Потому что мы Волховский фронт, друзья. Не тылы — а передний край. Строитель дороги Он шел по болоту, не глядя назад, Он бога не звал на подмогу. Он просто работал как русский солдат, И выстроил эту дорогу. На запад взгляни и на север взгляни — Болото, болото, болото. Кто ночи и дни выкорчевывал пни, Тот знает, что значит работа. Пойми, чтобы помнить всегда и везде: Как надо поверить в победу, Чтоб месяц работать по пояс в воде, Не жалуясь даже соседу! Все вытерпи ради родимой земли, Все сделай, чтоб вовремя, ровно, Одно к одному по болоту легли Настила тяжелые бревна. …На западе розовый тлеет закат, Поет одинокая птица. Стоит у дороги и смотрит солдат На запад, где солнце садится. Он курит и смотрит далёко вперед, Задумавший точно и строго, Что только на Запад бойцов поведет Его фронтовая дорога. |
