Я уже практически схватил гада, но разбойник на полном ходу влетел в обрыв. Мне чудом удалось остановиться на самом краю. Ломая ветки и кости, Атаман с криком покатился вниз. Но вот, крик оборвался. Оборвался в моей голове и пульс Плешивого. Проклиная этого бегуна по пересеченной местности, я осторожно полез вниз. Дорогу искал по сломанным веткам. Пару раз чуть не повторил путь несчастного атамана, но спустился все-таки без происшествий. Хорошенько пошарив внизу, обнаружил беглеца. Плешивый Атаман неподвижно сидел у сухого дерева, оперевшись спиной на ствол. Кончик ветки, торчащий у него в шее под подбородком, я увидел только когда подошел вплотную. Мерное шуршание дождя разбавила русская речь из слов, которые нельзя произносить в приличном обществе. Кто же меня теперь выведет на заказчика? Не везет — так не везет. И чего этому атаману не сиделось в шатре? Тяжело вздохнув, я полез обратно на верх.

Вернулся в разбойничий лагерь расстроенный дальше некуда. Нурп сидел у горящего огня, вместе с ним грелись у костра еще шесть человек в оборванной, грязной одежде: четыре молодые девушки, один парень и мужик среднего возраста.

— Это кто? — спросил я, присаживаясь рядом.

— Рабы ихние. В оставшемся шатре было пятеро и одна у Атамана. Где Атаман?

— Мертв.

— Как?

— Дело дрянь, — произнес мастер после моего рассказа.

— Да уж, хорошего мало, — вздохнул я.

— Вы-то как тут оказались? — спросил я у молчавших все это время пленников.

— Да, кто как, — шмыгнула носом одна из девиц, — кого одного на тракте подловили, кто с караваном шел.

— И давно вы тут?

— Да, кто как, — ответила та же девушка, — я дольше всех. Их вот, — ткнула она пальцем в мужика и молчаливо сидевшую девушку, — только вчера привели. А я атаману нравилась, поэтому и держал. Остальных девиц убивали, как надоедят. В среднем месяц тут они жили: готовили, стирали, да этих зверей ублажали. А как что не по ним, разговор короткий: отволокут в лес, да голову отсекут.

— Ну, зачем им девушки еще понятно, но мужиков-то к чему они держали? — задал я вопрос.

— К чему держали, я не знаю, только мужики в плену были до первой облавы, а потом пропадали.

— Ладно, сегодня вам всем повезло — вы свободны. Можете идти по своим домам.

— Спасибо, родненький, — заголосили хором девки. — Как же нам тебя благодарить? Чем же отплатить тебе? Ведь и не думали уже домой-то вернуться.

— Нечего меня благодарить — не за вами шел, — оборвал я поток слов.

Надо было собрать трофеи, но при свидетелях обыскивать трупы было как-то неудобно. Правда, неудобно было только мне — Нурп без малейшего смущения стал шарить по карманам ближайших мертвецов.

— А ты че расселся? — обратился он ко мне, — иди, обыщи тех, что в палатке и сходи к трупу Плешивого. Кто из нас молодой?

— А вы все лучше отдохните, — обратился мастер уже к бывшим пленникам, — завтра идти далеко.

Делать было нечего, пришлось идти.

Через пару часов мы с мастером собрали в уцелевшей палатке все более-менее ценное: мечи, копья, одежду, а также продукты. Деньги, серебреные изделия и наиболее нормальное оружие оставили себе, остальное утром предложили разобрать бывшим невольникам — утащить с собой весь хлам все равно не получится. Первым к куче трофеев подошел мужик, он подобрал себе подходящий кинжал и меч, на остальное не обратил внимание.

— Видно, человек знает, с какого конца за меч браться, — прошептал мне на ухо мастер, — из оставшегося хлама выбрал лучшее.

Потом начал копаться парень, пытаясь выбрать более-менее ценные вещи.

— А мы что стоим? — вскрикнула бойкая девушка. — А ну хорош слезы лить, бери что есть, хоть домой не с пустыми руками вернетесь.

Ее поддержали еще две девушки — одна так и осталась сидеть.

— Видимо из богатой семьи, — поделился своими соображениями Нурп, — крестьянки даже после пережитого думают о доме, о семье, что лишними ноготки не бывают. Вон как за дележку активно принялись.

Дележка проходила еще часа три, пока я не устал и не крикнул:

— Через десять минут выходим! Кто останется, из леса будет выбираться сам.

А еще через пятнадцать минут мы с мастером шли во главе отряда с тюками на спине. Ничего не несла только молчаливая девушка, да у странного мужика только меч блестел в руке. Особых разговоров и криков не было — каждый думал о пережитом.

Мы с мастером шли шагах в пяти впереди — это позволяло общаться, и не быть услышанными остальными членами отряда:

— Не нравится что-то мне этот мужик, — проговорил я мастеру шепотом.

— А чего тебе в нем не нравится? — удивился мастер, — мужик как мужик.

— Ты же сам меня наблюдательности учил. Вот и приметил я в этом мужике одну странную вещь, — тут я сделал театральную паузу — люблю, знаете ли, на нервах поиграть.

— Что за вещь? — не выдержав, спросил Нурп.

— Шрам у него над правым глазом — вот что за вещь.

— Думаешь это наш посланец?

— Думаю да. В совпадения я уже давно не верю. Но проверить все же стоит.

— И как мы это проверим?

— Есть у меня одна задумка. Его надо спровоцировать на нападение. Для этого ему необходимо создать все условия. Как выйдем на тракт, нам надо разделиться. Ты пойдешь провожать одну из групп, я же пойду к Ролесту, если он увяжется за мной — это будет сигналом к готовности. Буду ждать ночного нападения — скорее всего, он захочет зарезать меня спящим.

— Ну, что ж, давай попробуем, — кивнул мастер.

Дальнейшая дорога до тракта проходила молча.

— Кто до Ролеста, может пойти со мной, остальным желаю счастливого пути, — произнес я, выйдя на дорогу.

— Еще раз спасибо, и пусть хранят вас ваши боги, а чужие не трогают, — невпопад попрощались три девушки и пошли, возглавляемые бывшей любовницей Атамана.

— Я не могу позволить женщинам идти одним по таким опасным дорогам, — чопорно произнес де Горс. — Я вас провожу.

— Мы будем вам очень благодарны, — ответила предводительница.

— Ну, а мы тогда двинули домой, полдня у нас еще есть, — обратился я к оставшимся людям.

Не останавливаясь ни на обед, ни на отдых, мы шли до самого вечера — каждый хотел быстрее попасть домой, где тепло и сухо. Вечером я приглядел подходящую стоянку для ночлега, и мы начали разбивать лагерь. Парня с мужиком послал за дровами, девушку назначил разводить костер и кухарить. Сам же принялся ставить предусмотрительно взятый в стане разбойников шатер. Провозился до полной готовности ужина — делал-то я это впервые. Хорошо хоть дождь перестал. За ужином попытался завести беседу, но разговор не клеился — все витали где-то в собственных мыслях. Ну, не очень то и хотелось. Значит, самое время приступать к плану.

— Спасибо за ужин, пора бы и на боковую, а то ночь не спал. Устал как собака. Глаза закрываются, — произнес я и направился в шатер.

Лежать с закрытыми глазами и не уснуть было делом довольно сложным. Ведь я действительно не спал всю ночь. Но заснуть — означает подвергнуть себя опасности. Через некоторое время услышал, как кто-то зашел в палатку и улегся спасть. Борьба со сном продолжалась. Когда же, наконец, что-то прояснится? Прошло часа три, больше никто в палатку не заходил. Я уже думал, что остальные два человека остались спать у костра, и мне придется бороться со сном до самого утра, как услышал шорох — кто-то осторожно влезал внутрь шатра. Я приготовился. Нужно выждать момент, когда открыть глаза, а то может быть слишком поздно. Каждая секунда тянулась словно час, я напрягся словно пружина, готовая в любой момент выстрелить. С закрытыми глазами очень сложно определить, где находится человек, и что он делает. Но вот, пришло ощущение: надомной кто-то склонился — дальше ждать нельзя. Я открыл глаза, как раз вовремя: перед моим лицом навис мужик со шрамом. В его руке блестел занесенный для удара нож. Наши взгляды встретились, он резко опустил свое оружие, метясь в сердце. Недостаточно быстро. Моя реакция и скорость была выше на порядок. Перехватить руку с ножом было не сложно. Затем последовал удар ладонью в грудь — он отлетел к выходу из шатра. Поднявшись, я выволок его наружу и швырнул в сторону. Девушка все еще сидела у костра. При моем появлении, она уставилась на нас удивленно испуганными глазами. Парень вылез из палатки, потирая спросони глаза.