— Нина, спрячь знамя, мы уходим в подполье. Адрес явочной квартиры знаешь. — Сняв с древка красное полотнище, он передал его девушке. — Сохрани… Прощай!

Дробышева повернула на Степную улицу, но услышав за собой топот коня, бросилась в калитку. Лавируя между надворными постройками, она наткнулась на старую картофельную яму, верх которой был закрыт досками. Раздвинув их, поспешно спустилась на дно и, замаскировав вход, просидела там до вечера. Чехи заняли город.

Комендантом города был поставлен предатель Агапов, бывший начальник милиции. За день до переворота, он вызвал к себе Николая Образцова и, не скрывая усмешки, заявил:

— Вот что, милейший, вы с отцом мне особенно будете нужны в ближайшие два-три дня.

— Какое отношение мы имеем к вам? — сохраняя напускное спокойствие, спросил тот: — Я и мой отец не работники милиции.

Агапов не спеша закурил.

— Я хочу, чтобы вы со стариком продолжали работу у меня. Платить буду не меньше, чем жандармский ротмистр.

Молодой Образцов вздрогнул, точно от удара.

— Я вас не понимаю… При чем здесь ротмистр Паруцкий? — произнес он, заметно волнуясь. — Нужно доказать то, что вы говорите!

— Хорошо… — Агапов открыл боковой ящик письменного стола и достал пачку документов.

— Это ваши расписки в получении денег.

Образцов растерянно посмотрел на бумаги.

— Выбирайте любое, — жестко продолжал Агапов. — Или тюрьма, или подписка продолжать работу для меня.

Образцов, опустив голову, произнес едва слышна:

— Хорошо, согласен…

— Ну вот, давно бы так! — поднимаясь из-за стола, хлопнул его по плечу повеселевший Агапов. — А теперь садитесь поближе и займемся делом.

В день восстания чехов Образцов скрывался у знакомой торговки. Вечером, когда все стихло, он выследил Дмитрия Колющенко и донес на него Агапову. Аресты коммунистов продолжались. В Челябинске действовала рука опытного провокатора. Подпольщики усилили конспирацию.

С помощью Васенко и коммунистов из типографии Дробышевой удалось спрятать часть шрифтов и ручной станок. Через несколько дней Нина получила записку от Васенко и, уничтожив ее, быстро направилась на одну из конспиративных квартир. Шло собрание подпольного комитета. Говорил Васенко.

— …Одной из наших задач является разъяснение трудящимся, что правительство меньшевиков и эсеров, которое пришло к власти с помощью чехов, служит органом господства помещиков и буржуазии. Их власть — это уничтожение демократических свобод и разгул белого террора. С нами нет Цвиллинга, Дмитрия Колющенко, Микадзе, Григорьева, Сони Кривой и других коммунистов, томящихся в белогвардейских застенках. Но я глубоко верю в конечный исход борьбы, которая закончится победой рабочего класса. Нужно быть бдительными, настойчиво и упорно вести борьбу, свято соблюдать законы конспирации. Ясно, что провалы и арест большой группы коммунистов — дело рук подлого провокатора. Будьте зоркими. Храните партийную тайну. — Выдержав паузу, Васенко обратился к Нине: — Товарищ Дробышева, нарочный послан к Русакову?

— Да.

— Пичугин в Зауральске осведомлен?

— Да.

— Хорошо. Связь со Златоустом и Миньяром мы устанавливаем. Типографский станок скоро пустим в ход. Теперь обсудим план работы. — Васенко кивнул головой товарищам. Те придвинулись к столу вплотную.

Часа через два Нина вышла из конспиративной квартиры и направилась в железнодорожный поселок.

Проходя мимо чаеразвесочной фабрики, девушка неожиданно столкнулась с Николаем Образцовым, которого знала как коммуниста. Его отец, рабочий депо, считался одним из лучших активистов партии. Первое знакомство с молодым Образцовым произошло у Нины вскоре после ее приезда в Челябинск. Однажды, работая в горсовете, она заметила, как в приемной Васенко появился молодой человек, одетый в модную бекешу с лихо заломленной папахой на голове, и, не спрашивая Дробышеву, намеревался войти в кабинет. Девушка предупредила его, что Васенко занят.

— Доложите, что пришел Образцов, — надменно бросил посетитель и, опустившись небрежно на стул, вытянул ноги. Его фатоватая фигура, лихо закрученные вверх усики, наглые глаза произвели на Нину неприятное впечатление. Она вошла в кабинет Васенко.

— Пришел какой-то молодой человек, Образцов. Просил доложить, — сказала она с порога.

— А, Николай Образцов, знаю, пускай обождет, я скоро закончу, — устало махнул Васенко рукой.

Возвращаясь, Нина заметила, что Образцов читал начатый текст срочного письма, лежавшего на каретке машинки. Дробышева поспешно вынула из машинки бумагу и спрятала в стол. — Прячете? — легкая усмешка пробежала по лицу Образцова. — Напрасно: я коммунист. Может, слыхали о «Марусе»?

— Нет, не слыхала, а партийную кличку вы легко выдаете! Читать без разрешения деловые бумаги вам даже и кличка «Маруся» не дает права! — ответила Нина и отвернулась к окну.

Сейчас, встретившись с Образцовым, она неохотно кивнула головой и поспешно зашагала к станции. Чувстве неприязни вспыхнуло в ней с новой силой. Хотелось вернуть его и спросить, как он уцелел при ежедневных арестах.

Поднявшись на виадук, девушка оглянулась. Образцова не было. Но то, что она увидела, заставило ее побледнеть. Внизу стоял длинный ряд теплушек. Возле них суетились солдаты. С лязгом открылись двери двух вагонов и на перрон друг за другом под окрики каппелевцев вышли заключенные. Среди большой группы арестованных мелькнул Виктор Словцов.

— Нет, не может быть! — прошептала Нина побелевшими губами и стала вглядываться в лицо молодого арестанта, одетого в серую солдатскую шинель. Заключенные выстроились попарно. Началась перекличка. Напрягая слух, Нина услышала имя, от которого замерло сердце.

— Виктор Словцов!

— Я! — ответил арестант.

— Он! — прошептала Нина и с силой сжала железные перила моста.

Окружив колонну плотной шеренгой, щелкая на ходу затворами винтовок, конвоиры повели заключенных к тюрьме. Нина поспешно сбежала с виадука и, когда передний солдат прошел мимо, она бросилась через ряды конвоиров к Виктору, повисла у него на шее. Не скрывая слез, нежно гладила его волосы, смотрела в дорогое лицо.

— Нина! — сколько скрытой муки и сердечной теплоты прозвучало в голосе Виктора. Прижав к себе девушку, он сам готов был разрыдаться.

В рядах произошло замешательство. К Нине подскочил конвойный офицер и оторвал ее от арестанта.

— В тюрьму вместе хочешь? Вон отсюда! — завопил он.

Арестованные, сурово хмуря лица, двинулись вперед. Виктор сделал попытку выйти из рядов, но звук винтовочного затвора заставил его попятиться. Поднимая пыль, колонна вышла на тракт.

До встречи с Ниной у вокзала прибывший с фронта в Челябинск Виктор Словцов был направлен губкомом РКП(б) в станицу Усть-Уйскую. Выехал он туда вместе с группой делегатов первого казачьего съезда. Проехав стороной Марамыш, участники съезда разъехались по станицам и поселкам. Словцов продолжал путь с казаками, братьями Новгородцевыми Петром и Михаилом.

Старший Новгородцев ехал впереди, зорко оглядывал местность: время тревожное, в ближайших от станицы поселках Советы еще не были организованы, по-прежнему хозяйничали атаманы. Да и в самой Усть-Уйской влияние дутовцев и местных богатеев было сильно.

— Сейчас дело пойдет быстрее, — продолжал начатый разговор Михаил, — главное, чтобы ты, как уполномоченный губкома, был с нами. Шашкой мы владеть умеем, а вот слово сказать народу, да так, чтобы оно дошло до души, мы не мастера.

— Да и я не хвалюсь, — заметил, улыбаясь, Виктор.

«Видать, дельный парень», — думал одобрительно Петр.

— Ты в первую очередь расскажи казакам о декретах Советской власти.

Некоторое время ехали молча. Белоснежная равнина сливалась с горизонтом. По ней изредка кружились снежные вихри.

Виктор глубже натянул на голову башлык и, придерживая лошадь, спросил Михаила: