Павлу махнул рукой:

— А не все ли равно? Там, где будут трупы, найдутся и шакалы.

— Кого вы имеете в виду?

— Меньшевиков, — коротко ответил офицер. — А потом… мы дадим им пинка!

— Кто это «мы»? — сдержанно спросил Войцеховский.

— Я имею в виду истинных друзей России, — не скрывая саркастического тона, ответил офицер.

— Хорошо. Подавайте сигнал тревоги. — Полковник поправил портупею и, пристегнув шашку, вышел вместе с Богданом Павлу из вагона.

Полуденное майское солнце заливало теплом длинные железнодорожные составы, опустевший перрон, серое неприглядное здание вокзала и пакгаузы.

Неожиданно тишину прорезала тревожная дробь барабана и звук трубы горниста. Из вагонов высыпали чехословацкие солдаты и, застегивая на ходу подсумки, строились в боевой порядок.

Двадцать шестого мая тысяча девятьсот восемнадцатого года на станции Челябинск раздались ружейные выстрелы иноземных солдат. В тот день на Урале и Сибири открылась первая страница героической гражданской войны.

Несколько месяцев назад Нина Дробышева была вызвана губкомом партии из Зауральска и работала ответственным секретарем горсовета в Челябинске.

Обстановка в уезде была сложной. В учреждениях все еще находились скрытые враги народа — меньшевики, эсеры и прочее буржуазное охвостье. Начались диверсии и саботаж. Бывшие владельцы паровых мельниц Архипов и Толстых через свою агентуру тормозили ремонт оборудования. В Челябинске чувствовалась нехватка муки и продовольствия. По людным местам шмыгали подозрительные личности, распространяя разные слухи. Сократился подвоз зерна из ближайших сел и станиц. В Верхнеуральске и Оренбургских степях появились банды Дутова.

В то утро, когда по сигналу тревоги чешские солдаты построились в боевом порядке возле своих вагонов, Нина находилась в кабинете председателя горсовета Васенко, он диктовал срочное и важное донесение в уком партии.

В соседних комнатах помещался штаб охраны города, начальником которого был назначен недавно прибывший из армии студент Болейко. Вскоре к зданию исполкома подъехала машина, и Богдан Павлу в сопровождении двух вооруженных чехов вошел в кабинет председателя горсовета.

— Вы бургомистр? — офицер неприязненно посмотрел на Васенко.

— Я — председатель городского Совета, — ответил тог. — Что вам угодно?

— Вы создаете конфликт: мадьяры бросают палки в наши вагоны, мы вынуждены стрелять. Предупреждаем о занятии станции и вместе с тем требуем выдать мадьяр.

Опираясь руками о стол, Васенко спокойно произнес:

— Хорошо. Тот, кто хочет создать провокацию, будет наказан со всей строгостью. Еще что?

— Мы требуем очистить вокзал и депо от ваших солдат. Для ответа даем вам час, — бросил надменно Богдан Павлу и посмотрел на часы.

— Какое вы имеете право распоряжаться нашим вокзалом, депо, когда есть хозяин? Мой совет, двигайтесь на свою родину и не мешайте нам. Вы поняли?

— Понимаю, — кивнул головой офицер. — В вашем распоряжении час времени. Жду ответа, — приложив небрежно два пальца к козырьку, чех повернулся спиной к Васенко.

— Вы можете получить его сейчас, — выпрямившись, произнес Васенко. — То, что принадлежит трудовому народу, никто не может отнять у него.

— Хорошо, — скосив глаза на Нину, Богдан Павлу вышел из кабинета.

Через окно было видно, что машина чешского офицера, сделав широкий разворот, помчалась на Уфимскую улицу, к вокзалу.

Припадая сильнее обыкновенного на больную ногу, Васенко направился в соседнюю комнату.

— Товарищ Болейко, — обратился он к начальнику охраны, — сейчас же позвоните на вокзал Садлуцкому: если чехи сделают попытку занять депо и железнодорожный телеграф, пускай примет бой. В помощь направьте отряд городской милиции.

Болейко взял трубку телефона и попросил соединить его с Садлуцким.

— Алло! Товарищ Садлуцкий? Что?! Чехи обстреливают депо? Не отступать! Подымите по тревоге железнодорожников. В помощь высылаю отряд милиции.

Прикрыв рукой трубку, Болейко обратился к Нине:

— Вызовите Агапова. Садлуцкий, я слушаю. Что? Сил мало, ты знаешь, что гарнизон ушел на Дутова, занимай опорные пункты, скоро подойдут милиционеры!

Нина между тем кричала во вторую трубку телефона:

— Алло, алло! Начальник милиции Агапов? Немедленно явитесь в горсовет. Что вы сказали? — Положив трубку на стол, она сообщила взволнованно: — Агапов отказывается прибыть в горсовет! Хуже того, заявил, что переходит к чехам.

— Подлость! — Болейко стремительно выхватил у нее трубку.

— Приказываю немедленно отправиться на вокзал в помощь Садлуцкому, — крикнул он. — Что?! Предатель! — бросив с силой трубку на рычаг, Болейко вернулся в кабинет. — Агапов оказался изменником, — заметно волнуясь, заявил он председателю.

Васенко поднял уставшие глаза на начальника охраны.

— Прежде всего — спокойствие. Я вижу — вы горячий человек. Революция требует от нас кроме преданности — выдержки и хладнокровия. Сейчас вызову Колющенко! — Васенко снова взял трубку телефона.

— Дмитрий, подымай тревогу! Ага, ты уже собираешь рабочих? Хорошо. Действуй!

Вскоре над городом с короткими перерывами прозвучал заводской гудок; за ним раздался густой рев деповского гудка, и, вторя им, запели тревожно паровозы. Грозная симфония звуков наполнила город.

Рабочие группами выбегали из цехов и, построившись в ряды, торопливо шли к оружейному складу. По улицам города от дроболитейного завода и мельниц бежали к горсовету вооруженные чем попало люди. Казалось, весь Челябинск пришел в движение.

На станции шла перестрелка между чехами и красногвардейцами Садлуцкого. Лицо Васенко было бледно, но спокойно. Он позвонил в железнодорожный телеграф:

— Кто дежурит? Товарищ Федоровский? Вызови Омск, Лобкова. Готово? — Васенко начал диктовать:

— Омск, Реввоенсовет, Лобкову. Записал? Предупреждаем, в Челябинске контрреволюционный переворот, чехи наступают на город. Уходим в подполье. Васенко. Принял? Хорошо.

Болейко с помощью красногвардейцев из охраны устанавливал пулемет на подоконнике. Нина, опустившись на колени перед раскрытой печкой, бросала в огонь исполкомовские бумаги.

Первые группы рабочих заполнили коридоры, двор и смежные с кабинетом комнаты горсовета, толпились на улице, сваливали телеграфные столбы, сооружая баррикаду. Шум боя от вокзала постепенно приближался к центру города.

Отстреливаясь от наседавших чехов, разрозненные группы рабочих и красногвардейцев постепенно отходили к горсовету.

Расположив бойцов за баррикадой, Васенко ожидал противника.

По Сибирской улице зацокали копыта. Спешившись на углу, солдаты Богдана Павлу залегли и повели беглый огонь по баррикаде.

Там было тихо, молчал пулемет. Осмелев, чехи поднялись на ноги и сомкнутыми рядами двинулись на защитников горсовета.

Васенко подал знак. Из окна брызнул пулеметный огонь, с баррикады грянул дружный залп. Не ожидавшие отпора чехи, подобрав раненых, отошли на Уфимскую улицу. Неожиданно из Заречья выскочила конная сотня белоказаков и с тыла напала на защитников баррикады. Казалось, все смешалось в кучу. Слышались разъяренные крики нападавших, звон клинков, стук прикладов, выстрелы.

Центр рукопашного боя постепенно перемещался к зданию горсовета. Раненый Болейко, выпустив последнюю ленту, с трудом стаскивал с подоконника умолкнувший пулемет. В коридоре, куда просочились чехи, яростно отбивался большой дубовой ножкой от стола кузнец Лепешков. Рядом дрались Микадзе, Зыков и Колющенко. Освободив проход, они кинулись на помощь Васенко, который, подхватив Красное знамя из рук упавшего рядом с ним рабочего, выкрикнул страстно:

— За власть Советов!

Схватка возобновилась. Нина, сделав перевязку Болейко, увидела, как теснимые многочисленным врагом защитники горсовета, сомкнув тесно ряды, отступали на мост.

Дробышева поспешно вышла через черный ход. На Уфимской улице шла беспорядочная стрельба. Группы рабочих рассеивались по переулкам заречной части города. Заметив Васенко, девушка стремительно подбежала к нему.