Когда достал, то не поверил своей удаче — это была модель с колесцовым запалом, много о ней слышал и, наконец-то, узрел воочию.
Засунул пистолет себе за пояс, хлопнул коня по крупу и отпустил коновода: — Все. Иди.
Понукаемые зычным голосом десятника, стрельцы суетливо потащили тела убитых наемников в кусты, подальше от дороги. Из леса выводили лошадей нашего обоза. Отряд собирался следовать дальше.
Я вернулся к своему мешку, подобрал, закинул на плечо, на другое повесил ружье и двинулся к голове колонны — пора уходить отсюда и, чем быстрей это сделаем, тем лучше для нас будет.
На скорую руку замели следы, присыпали опавшей листвой лужи крови, и тронулись в путь.
Через версту, навстречу отряду выехал Архип Шадровитый, он уехал с утра пораньше, на разведку, и вернулся с хорошей новостью:
— Впереди развилка и от неё до хутора совсем недалече. Но сдается, нет там никого. Скотина не мычит, дымы над избами не курятся, людишек не видно…
— А может они тебя узрели, и попрятались? — с сомнением в голосе спросил Илья.
— Так близко не подходили, издалече смотрели, чтоб не спугнуть. Заедем? Али мимо пройдем?
И оба посмотрели на меня.
Я пожал плечами, — Нет, мимо проходить не будем, авось найдем, что нам нужно.
* * *
Ветер разогнал низкие тучи и на небе, в разрыве облаков, засветило яркое, по-летнему теплое солнце.
Прикрывшись рукой от яркого света, бьющего в глаза, наблюдал за парой наших казаков, осторожно подъезжающих к хутору. Прав был Архип, селение выглядело заброшенным. Покосившиеся плетни, вокруг заросших сорной травой огородов, просевшие крыши на низких домиках, наполовину врытых в землю.
Обернулся к десятнику: — Айда туда, думаю прав Архип — нет тут никого. Поехали.
Прижал каблуками конские бока и обученный мерин двинулся шагом вперед. Как законный трофей мне его уступили без разговоров. Боевая лошадка — я насчитал на её шкуре, три шрама: два длинных, видимо резаных на боках и крупе, и один — звездочкой, от пули — на плече.
Всей толпой (отрядом нашу банду можно назвать с большой натяжкой) лезть не стали и Илья с основным составом остался в березовой роще, за околицей поселения, дожидаться нашего возвращения.
Ну, а мы с проводником, бодрой рысью, по заросшей травой дороге отправились в неизведанное. По крайней мере, для меня.
М-да, такая (!) нищета… Я заглянул ради любопытства в одну… Один… Одно жилище, по другому «Это» назвать нельзя. Земляные, утоптанные до состояния каменной твердости, полы. Все внутреннее убранство деревянное, но больше всего поразило кострище, обложенное камнями, прямо посередине дома и — абсолютно черный, закопченный до свисающей бахромы из копоти, потолок.
Григорий с Панасом успели прошерстить все укромные, с их точки зрения, уголки и стащить в маленькую кучку найденное барахлишко, а вид клепанного из полос котла, лежавшего поверх всей груды радовал больше всего.
Как они умудрились это сыскать? Тайна, покрытая мраком, наверно у всех казаков есть нюх на разные клады. На мое удивление, они только загадочно улыбались и разводили руками.
Основное потрясение меня ждало на дальнем конце этого забытого богом и людьми селения. В маленьком сарайчике обнаружил наковальню из булыжника, по типу гранитного, а клещи — из оленьих рогов сделаны, и молот каменный. Когда такое(!) увидел, натурально выпал в осадок. Ничего не тронул, как зачарованный ходил по этой кузнице, и было такое чувство, что попал в каменный век — там даже горн в виде очага на земле, а вместо мехов, кожаный мешок какой-то.
Судя выщербленному валуну и обгорелым кончикам «клещей», все в рабочем состоянии, и подернутые налетом свежего пепла угли подтверждали это. Тихонечко прикрыл за собой дверь, когда выходил, и аккуратно подпер её валявшимся рядом на земле дрыном.
А вдруг хозяева вернутся?
* * *
В эту несчастную деревню, с громким названием Вешки, мы все-таки попали, добрались наконец-то. И в ней нас встретило такое же, вполне привычное, отсутствие людей, но с одним отличием, нет даже с двумя. Первое нас повстречало разбросанными костями, белевшими в траве у скособоченного тына, а второе весело скалилось, свисая с кола, вбитого в землю рядом с крыльцом, во все свои три зуба.
Домов здесь больше и почему мы поехали вчетвером, один господь бог знает. Вроде бы тихое место, покойно как на погосте, птички щебечут, ветерок лениво качает верхушки деревьев. Основную дорогу пасет Илья со стрельцами. Лепота.
И как гром среди ясного неба, окрик Панаса:- Федор, ховайся, ляхи едут.
А я только- только начал потрошить местную достопримечательность- кузницу, и на тебе, гости пожаловали.
— Много? Далече? Успеем уйти? Да откуда они вообще взялись, сволочи! Где они?
Вопросы посыпались из меня со скоростью пулеметной очереди. Вот тут и сказалось различие в опыте, вечных военных, казаков, и рекрутируемых только на войну, стрельцов.
— Трое, только из леса выехали. А зачем? Давай поймаем их, да испросим.
— Верно молвишь Панас. — Подошедший Архип, весело оскалился: — Возьмем их по-тихому…
Федор, — он окинул меня взглядом, задержавшись на перемазанных в саже руках: — посмотри там — может найдешь что накинуть на себя, кузнецом будешь. А вы…
Он быстро распределил ребят по местам и в двух словах объяснил мне, что я должен делать и куды бяжать.
— Hej, to ty jesteњ, czy co, kowal bкdziesz?
Обернулся на окликнувший меня голос. Стоят голубчики. Молодые, здоровые, о таких ещё говорят — кровь с молоком. Один, небрежно постукивает плеткой по голенищу желтого сапога.
Второй скривил морду лица, будто ему отдавили самое ценное. А вот третий, бывший позади всех, не понравился вовсе. И без того узкие губы сжаты в тонкую линию, немигающий взгляд серых глаз, кажется, готов просверлить лишнюю дырку в моем брюхе.
— Нет. — Отворачиваюсь и начинаю поправлять веревочную вязку, на которой висит стремя. Крестьянская лошадка, щеголяющая обновкой в виде седла из сложенного в несколько слоев войлока, меланхолично оборачивается и смотрит удивленным взглядом в мою сторону.
— Kіamiesz, pies…
— От собаки лесной и слышу, — И добавляю пару слов на великом и могучем. Не оборачиваясь, ответил в полголоса, но так, чтоб расслышал только он.
И слышу рев оскорбленного до глубины души шляхтича, да скрежет вынимаемой из ножен сабли.
Пора делать ноги, свою часть плана выполнил.
Сдергиваю, обрывая веревочные подвязки, старый кожаный фартук кузнеца, позаимствованный полчаса назад. Кидаю на землю, нагнувшись, проскакиваю под лошадиной шеей, со всех сил бегу вперед и заворачиваю за угол, полуразвалившейся сараюшки, в которой была деревенская кузница.
— Федір, сюди… — Махнул рукой Панас, выглядывающий из-за сломанной телеги, нагруженной сеном.
Разбрызгивая грязь, пробегаю по луже и успеваю за пару секунд до преследователей. Достаю пистолеты и взвожу курки
— Почекай, спробуємо по тихому, — Панас выглянул на мгновение из-за укрытия и спрятался.
Заметил одну особенность, в момент опасности Архиповские парни напрочь забывают русский и понять их бывает довольно трудно.
— Грицько з Архипом почнуть, а ми допоможемо… ты здесь побудь.
Ответить не успел. Послышался топот бегущих следом людей. Через мгновение звучит залихватский свист. Панас подхватывает свое копьецо и выскакивает навстречу противнику.
Чуть присев, ловит древком рубящий удар, отводит его в сторону, бьёт ногой в живот, опрокидывает своего противника на землю, и тут же добивает. А вот желто-сапожный поляк отбил натиск Архипа с Григорием, отскочил назад и прижался спиной к стене кузницы.
— Федір, третій втік — Слышен крик, перекрывающий шум драки.
Твою мать… Наш третий «друг», который сразу мне не понравился, увидев, что произошло с двумя первыми, ломанулся прочь со всех ног к стоящим поодаль коням.
Выдергиваю из-под сена «костолом» и бегу, но не за ним. Чтоб ляху удрать, ему надо добраться до лошадей, а потом еще по улице проскакать до околицы, а это метров двести. Мне напрямки — полсотни всего. Да вот только мой забег происходит на поле поросшему не скошенной травой. Бегу, выдирая сапоги из раскисшей после недавнего дождя земли, и обрывая зеленые побеги. Кажется, успел. Дорога просматривается на полверсты и беглеца не видно.
