За два осенних месяца поляки в городе пополнили запасы продовольствия и увеличили войско несколькими отрядами смоленских дворян, соединились с литовским гетманом Хадкевичем. Заняли Дорогобуж, где добавилось еще несколько сотен русских дворян, казаков, стрельцов, чудом овладели брошенной войсками Михаила Федоровича Вязьмой и готовились к броску на Можайск.

На этом удача закончилась. В ноябре поляков настигла неудача, посланные в крепостицу возле Можайска два отряда, чтоб следить за русскими, были разбиты внезапной атакой казаков и татар, проведенные местными крестьянами. Здесь стоит отметить один факт, что в это время на территории государства Московского, находились отряды лесовиков польских шляхетских отрядов, которые терроризировали наши западные земли…

— К Можайску говоришь? Иди спокойно, ляхи его не возьмут, правда штурм будет, но отобьетесь. Ты тама уж постарайся, королевича Владислава пришиби из пушки своей. А хочешь я тебе ружье свое дам?

— Да ну его, сопрут в неразберихе, а ты меня опосля поедом сожрешь… Начавший было отвечать Никодим замолчал. Немного подумал и спросил с подозрением в голосе, — откель тебе сие ведомо?

— Ты о чем?

— Что ляхи город приступом брать пойдут, а не возьмут…

— Молонья меня в детстве стукнула, две седмицы без памяти провалялся. — И криво усмехнулся. — С тех самых пор, иногда такое чудится… Ажно самому страшно деется.

Единственный кому я не смог солгать, был отец Серафим. Он долго молчал, не перебивая. Потом задал несколько вопросов и сказал на прощание — «прости господи чад твоих не разумных, ибо не ведают, что творят»

Думаю, что Никодим не поверил мне или… Скорей всего его уже терзали другие заботы. Ибо выслушав весь мой бред, он согласно кивнул и заговорил. Первое имя запомнил, на третьем задумался, а после пятого потащил Никодима домой. У меня голова не дом советов, запоминать на слух всех его деловых партнеров к коим я могу обратиться, ежели возникнет надобность, какая. Бывших пушкарей не бывает, вот и нашего хозяина поверстали в преддверии войны. Через две седмицы отправляется обоз, и он отбывает вместе с ним, вот и стремился передать дела в мои руки. Слушая наставления и поучения, вспомнил — поляки дойдут до Москвы и, даже будут штурмовать ворота белого города. Им дадут отпор, но вот сил, чтоб разбить, увы, не будет. Вспомнилась ещё одна не менее важная деталь, лагерь оккупантов будет находиться в Тушино. И это, черт возьми, не есть гут.

До самого вечера, носился как укушенный. Осмотреть местность, для создания линии обороны (на всякий случай) там же наткнулся на Силантия и мне посоветовали не совать свой нос, куда собака… Провести инвентаризацию наличных запасов, пороха, свинца, железа, бумаги и прочих прелестей, для выделки патронов. Зная, что ляхи сильны конницей, озадачил Данилу на выделку «чеснока», уж лучше сейчас начнет, чем когда поздно станет.

После обеда, залез в свою кубышку и пересчитал наличность, девяносто три рубля с мелочью. Вся моя заначка на второй мотор. Назавтра с самого утра поеду в город, докупать медь, не найду в слитках, скуплю все подсвечники на торгу… Нужен еще порох и свинец и стволы, листовое железо… Отправил гонца в город, предупредить ребят, чтоб не пропадали. Надо срочно изготовить новый штамп, донца для патронов делать. На старый надежды мало, он уже на ладан дышит. И пару, нет лучше три, четыре обжимки для запрессовки колец в донца. Все лекала и шаблоны для костолома были давно готовы и ждали своего часа, единственно, что будет новое в нем, это не нарезной ствол, времени не хватит, чтоб его изготовить и заметно короче. Блин! Чуть не забыл, еще воск нужен и побольше. Чтоб патроны не размокали, гильзу после сборки натирать снаружи воском на приспособлении. Одеваем на деревянную оправку, зажимаем, окунаем суконку в расплавленный воск и с силой втираем. И ещё, мне были нужны люди, немного человек двадцать, а может и поболе. Силантий ничего не ответил по нашим охранникам, а вот если они уйдут… Тема неприятная и лучше озаботится сейчас, чем потом нежданно остаться с арсеналом и голым седалищем. Вот допишу и пойду терки устраивать. Надо заодно узнать, он то как, сам на войну не собирается? Бумагу, купить, чуть не забыл.

Оправка для намотки заготовок была сделана, в виде полого, сегментированного на восемь частей цилиндра с центральной вставкой. Из-за этого готовые гильзы получались слегка ребристые. В целях экономии, надо попробовать уменьшить количество слоев, правда станут одноразовыми… Да и хрен с ним, лишь бы донышко не отрывалось, когда стреляную из ружья доставать буду. А вот на счет того чтоб они были короче… Надобно провести эксперимент.

Отложил в сторону изгрызенную самописку, еще раз перечитал написанные строки. Зевнул, аж скулы свело, задул свечу и завалился спать.

Всю прошедшую ночь, снилась какая-то херня — кто-то, куда-то за кем-то бегал, одним словом полная ерунда. Перечитал писанину. Не будем пороть горячку (она пока что ни в чем невиновата) время, можно сказать что вагон и маленькая тележка. Планы скорректируем маленько — выпуск самоваров сокращаем вдвое, изготавливаем дополнительные оснастки и начинаем массовый выпуск патронов. На это дело отряжу мелкого и его брата Сашку, дам им в помощь человек пять, восемь, может меньше.

Димка, Алекс и я, начнем работы по железу и подготовке к производству ружей. Антип и выделенные ему бойцы, работает чисто по меди, катает листы и плющит олово, штампует донца и чашки для капсюлей. Сборку и запрессовку последних, буду делать сам, по мере надобности. Когда освободится Сидор и его люди… Думаю, должны будут появиться первые образцы на сборку. Ружье самое простое, однозарядная переломка, двенадцатого калибра. Твою мать!! Приклады! Тьфу ты, господи… Не забыть антабки и погонные ремни… Или просто веревок навязать?

— Федор, ты чего там бормочешь? — Спросил Силантий и с завыванием зевнул вовсю пасть, почесывая при этом, поросшую седыми волосами, грудь. — Сидай к столу, а то опять молвишь, что я все сожрал.

— Ой, да то было то, один разок всего… — Я закрыл тетрадь и убрал в папку, тряпочкой вытер перо у самописки. Если не протереть, сложновато потом расписать. Закончив, сложил писчее барахлишко в деревянный сундучок и закрыл на ключ. Нажал две секретные кнопочки, теперь мое бюро можно только разбить.

— Война не началась, а у нас уже есть нечего, — Произнес я, подойдя к столу. Каша, молоко и хлеб. М-да.

Силантий только плечами пожал, наворачивая пшенку из глиняной миски.

Перекрестившись, присел на лавку напротив стрельца и взял в руки ложку…

После того как поели, собрал посуду и отошел к рукомойнику. Мою плошки, а сам не знаю с чего разговор начать. Да видно Силантий о том помышлял и мнительностью не страдал.

— Федь. Ты чего вчера чего такого Никодиму наговорил? — И уточнил, — Про Можайск.

— Только то, что ляхи, город не возьмут, будет пара приступов. Но их отобьют, королевича Владислава поранят. Поляки захотят подкоп подвести под стены, пороху наложут и взорвут… Да только не выйдет у них, сотню людишек у них каменьями побьет насмерть, да раненых бессчетна будет. Испужаются вороги и оставят город в покое. — Весь этот монолог произнес на одном дыхании, намывая и вытирая посуду, расставляя на полках, а когда повернулся…

Меня встретил тяжелый взгляд из под густых бровей и долгое молчание. Я успел вернуться к столу, сесть на лавку, налить горячего отвара из стоящего на углу, самовара и даже отпить пару глотков, когда мой собеседник очнулся от дремы или раздумий.

— Откель тебе сие ведомо? — Глухим, и даже немного надтреснутым, голосом спросил Силантий.

— Я много еще чего ведаю… Молонья меня в детстве стукнула, две седмицы без памяти лежал, — Слово в слово повторил вчерашнюю отмазку. Фиг их знает, о чем они говорили… — Сам мне говорил — что я бываю как не от мира сего.

Наклонился к нему через стол и тихим шепотом продолжил, — Я вижу, словно в тумане… Люди в жупанах и латных нагрудниках бегут с лестницами к стенам града…