— Что ты мне говоришь! — возражал ему Дмитрий Петрович. — Ты по результату оценивай. Зайди в образцовую и погляди, какую посуду Гусь-Хрустальный в прежнее время давал. Красота! Глаз отвести невозможно. А на то дерьмо, которое нынче навалом идет, мне даже смотреть совестно.

Каждый из братьев был по-своему прав. Но хотя Дмитрий Петрович и говорил, что славе гусевских алмазчиков приходит конец, в глубине души своей он был убежден, что живое искусство не может погибнуть.

Однажды я спросил у него, есть ли среди молодых мастеров достойные продолжить традиции старых алмазчиков.

— А как же! — ответил он. — Вон Колька Чихачев прирожденный художник. Гусевского закала.

Кольке Чихачеву в то время было уже под тридцать. В детстве мы с ним учились в одной школе, но он не окончил ее и уже после четвертого класса поступил на хрустальный завод. Сначала был хлопцем в гуте, потом учеником мастера в отделе шлифовки и, наконец, мастером алмазной грани.

— Да и кроме Кольки ребята способные есть. У Стасика Орлова и у Женьки Рогова большие задатки. Таких ребят развивать и поддерживать надо, а у нас их расценками обижают. Расценки-то не по мастерству, а по валу устанавливать стали…

Увлечение валом в ту пору имело место не только на Гусевском, а и на других хрустальных заводах страны и вызывало тревогу не только у старых алмазчиков. В конце тридцатых годов писатель А. Н. Толстой, скульптор В. Д. Мухина и крупнейший специалист в области стеклоделия Н. Н. Качалов обратились в правительство с просьбой принять меры к возрождению художественного стеклоделия. Совет Народных Комиссаров СССР живо откликнулся на это обращение и принял решение о коренном улучшении работы хрустальных заводов страны и увеличении выпуска подлинно художественных изделий.

Война, разразившаяся в июне 1941 года, помешала быстрому проведению этого решения в жизнь, но сразу же после ее окончания меры, определенные в правительственном решении, стали осуществляться. На Гусевском хрустальном заводе это почувствовалось особенно ясно с приходом нового директора Героя Социалистического Труда Георгия Васильевича Савоничева и главного инженера Иринарха Алексеевича Фигуровского. Оба они убежденные сторонники того, чтобы Гусевской завод специализировался не на производстве ширпотреба «числом поболее, ценою подешевле», а на выпуске по-настоящему художественных изделий, утверждающих славу русского хрусталя.

Творческой инициативе искусных стеклодувов и алмазчиков открылся широкий простор. Дмитрия Петровича Зубанова к тому времени уже не было в живых, зато Николай Чихачев, Станислав Орлов, Евгений Рогов и другие талантливые мастера алмазной шлифовки получили возможность работать в полную силу своего дарования. Многие хрустальные вещи, сделанные в эти годы Чихачевым и Роговым, экспонировались на всесоюзных и международных выставках. Станислав Орлов, пришедший ка хрустальный завод из ремесленного училища, увлекся стеклянной скульптурой. Одна из самых известных работ его — «Хрустальный гусь». По вылепленному им скульптурному изображению гуся заводские модельщики изготовили форму, а стеклодувы отлили скульптуру из чистого хрусталя. Орлов отшлифовал у хрустальной птицы каждое перышко, и она засияла всеми цветами радуги. Этот хрустальный гусь был отправлен в числе других экспонатов на Всемирную промышленную выставку в Нью-Йорке как эмблема города замечательных мастеров русского хрусталя.

Поворот к увеличению выпуска высокосортного хрусталя отнюдь не означал возвращение к дедовским способам. На заводе продолжалась механизация производства, но такая, которая способствовала повышению качества продукции. И одним из самых важных этапов ее было освоение нового, непрерывного способа варки хрусталя. Это явилось своего рода открытием.

Дело в том, что существует два типа стекловаренных печей — «горшковые», когда стекло варится в огнеупорных горшках, и «ванные» когда варка производится в похожем на огромную ванну прямоугольном бассейне, занимающем целую печь и вмещающем чуть ли не тысячу тонн стекла.

При горшковом способе варки каждый раз, как только стеклодувы вычерпают содержимое горшка, печь надо остудить, чтобы засыпать в горшок порцию смеси, а потом снова разогревать до температуры плавления. Для этого требуется и лишнее время, и лишнее топливо. В ванной печи процесс варки идет непрерывно. Шихту туда можно добавлять по мере необходимости. Но ванные печи пригодны только для производства простого стекла. Когда же пробовали варить в них хрусталь, ничего не получилось. На расплавленной массе неизбежно появлялась пленка, как на остывающем киселе. В готовых изделиях эта пленка проступала «свилью», этакими жгутиками, портившими чистоту хрусталя. Такие изделия браковались, их приходилось выбрасывать, пускать в бой.

Появление свили объяснялось особенностью смеси, из которой варят хрусталь. В нее обязательно должна входить окись свинца, а она-то как раз и мешала равномерности плавки в больших бассейнах. Поэтому хрусталь и у нас и за границей продолжали варить только горшковым способом.

На Гусевском заводе решили искать пути к преодолению этой, казалось бы, непреодолимой трудности. Инициаторами поисков были сам директор завода Г. В. Савоничев, главный инженер И. А. Фигуровский, главный конструктор В. А. Зубанов — правнук знаменитого алмазчика Максима Зубанова.

Долго шли эти поиски. Надежды сменялись разочарованиями, но ставились все новые и новые опыты, и в конце концов поиски увенчались успехом. Была создана печь принципиально новой конструкции. Если горшковая печь давала заводу возможность выпускать ежегодно около 650 тысяч изделий, то печь новой конструкции позволила повысить количество выпускаемых изделий до трех с половиной миллионов!

В шестидесятых годах при Гусевском хрустальном заводе была создана школа молодых мастеров. В нее принимают юношей и девушек, окончивших семь классов общеобразовательной школы. На заводе они и работают и учатся, с тем чтобы за три года пройти полную программу средней школы и одновременно получить специальность мастера-стеклодува или мастера-алмазчика.

Школа построена как небольшой, но самостоятельный хрустальный завод. Здесь есть своя стекловаренная печь, свой цех выработки и цех художественной обработки, а кроме того, еще и кабинеты для классных занятий. Физику, математику, химию, историю, литературу и другие общеобразовательные предметы учащимся преподают опытные педагоги, а мастерству обучают заводские инженеры, техники и самые опытные мастера. Они передают молодежи свой опыт, прививают вкус к самостоятельному творчеству. Здесь действует принцип: твори, выдумывай, пробуй!

Среди наставников будущих мастеров можно встретить и Николая Федоровича Чихачева. Он теперь уже достиг пенсионного возраста и за сорок лет непрерывной работы награжден орденом Ленина, но до сих пор не ушел с родного завода.

В просторном рабочем зале школы мастеров, если вы зайдете туда, увидите сразу весь процесс производства. На высоком помосте перед стекловаренной печью кипит работа. Одни стеклодувы выдувают разные вещи при помощи трубки, другие, вооружившись щипцами и щипчиками, заняты лепкой фасонных изделий. В том же помещении чуть поодаль от печи, сидя за длинным верстаком, работают граверы и алмазчики. Каждый держит в руках заготовку блюда, бокала, вазы или какого-то другого изделия и, осторожно прижимая его к быстро вращающемуся абразивному колесу, украшает хрусталь алмазным узором. Хрусталь звенит, поет на разные голоса, то пронзительно, то мелодично.

Работой стеклодувов и алмазчиков не устаешь любоваться.

Я не знаю, с чем можно сравнить рождение хрустальных изделий. Может быть, с рождением радуги после дождя, потому что, как радуга, многоцветен и нежен хрусталь. Может быть, с каплями светлой росы на венчике полевого цветка, потому что, как капля росы, чист и прозрачен отблеск алмазных граней. Может быть, с вечерней песней зорянки, потому что так же певучи тонкие стенки хрустальных бокалов: подуешь на них, и они зазвенят.