– Арти… – Эли, положив руки на грудь МакГрегора, снова хлюпала носом. – Арти, ты ведь не бросишь меня, скажи, не бросишь, верно? Здесь не было моей воли, ты знаешь, ты ведь был там, Арти… – и она разрыдалась.

МакГрегор прижал ее к груди, потом расцеловал соленое от слез лицо, и проинес торжественно, без грана иронии:

– Я обещаю, нет, я клянусь! никогда, ты слышишь, никогда не оставить тебя, в чем да будет мне свидетелем госпожа президент Международной организации криминальной полиции!

– Свидетельствую! – торжественно подтвердила Балестрази, и все трое рассмеялись.

– Арти, но откуда ты узнал номер личного мобильника президента Интерпола? – спросила Эли.

– Прекрасный вопрос, девочка моя. Просветите нас, баронет. Не думаю, что мой персональный номер гуляет по Интернету, – без улыбки добавила Балестрази.

– Дорогая, – обратился Артур к Эли, – ты помнишь, когда твоя бывшая наставница звонила тебе во время нашего плавания на шаланде Алексиса? И сразу после этого я потащил наши смартфоны на зарядку в рубку?

– Ну, и? – не унималась госпожа президент. Эли однако уже все поняла.

– Мирей, дальше было очень просто. Я отдала Арти смартфон сразу же после твоего звонка, секунда в секунду, и он бросил взгляд на экран. Номер, с которого пришел последний входящий, еще был на дисплее…

– Эли, – брови мадам Балестрази поползли вверх, – не хочешь же ты сказать, что один взгляд, и человек в состоянии вспомнить длиннющий номер спустя пару месяцев…

– Любой человек – нет, а вот этот рыцарь в сияющих доспехах – безусловно.

– Вы действительно в состоянии проделывать такие вещи, баронет?

– Да, мадам. И предваряя ваш вопрос или вашу просьбу: никто и никогда не узнает этот номер от меня. Я воспользовался им в первый и в последний раз.

– Благодарю вас, сэр Артур, – в голосе президента Интерпола слышалось явное облегчение.

Артур и Эли почти все время полета из Иерусалима до Лондона просидели в своих креслах молча. МакГрегор гладил девушку по руке, лежавшей на его бедре и нарушал молчание лишь для того, чтобы попросить стюардессу снова плеснуть им с Эли немножко коньяку в бокалы.

Но когда прозвучал звонок, извещавший пассажиров о том, что самолет пошел на снижение, Эли открыла глаза и, пристегнув ремень, спросила у Артура:

– Арти, но ведь мы так и не знаем всего.

– В каком смысле «всего», дорогая?

– Всего – в этой иерусалимской истории, – пояснила она.

– Ну, совсем все, до мельчайших деталей, мы вряд ли узнаем. Но главное нам все-таки известно.

– Разве? – Она нахмурилась. – Мы знаем, что Иерусалим библейский был уничтожен, а вместо него – причем в совершенно другом месте – выстроен макет в натуральную величину.

МакГрегор невольно усмехнулся:

– За вычетом «макета» все верно. И разве этого знания недостаточно?

– Тебе виднее. В конце концов, ты у нас верующий католик.

– Что ты имеешь в виду? Какая разница, верующий я или нет?

Эли погладила его по руке.

– Не сердись, дорогой. Я о том, что путаница возникает не только с Иерусалимом.

Артур задумался, потом кивнул.

– Ты права. Мы знаем, что Иерусалим – не тот Иерусалим. Раз.

Эли загнула мизинец и продолжила:

– Голгофа – я не о «Голгофе Гордона», а о той, которая всеми христианами считается местом распятия Христа – тоже не Голгофа Евангелий. Два.

И она загнула безымянный палец, вопросительно взглянув на Артура.

– Ну, все так, – неуверенно произнес он. – Что у тебя еще не складывается?

– Вот что: мы знаем, что царица Елена начала строительство нового Иерусалима по карте Августа потому, что обнаружила под храмом Венеры пещеру Гроба Господня. Он и строила город с таким расчетом, чтобы Гроб Господень оказался в городской черте.

– Верно, – кивнул МакГрегор.

– Ну а что же с Гробом Господним? Он – настоящий? Или тоже, прости за неделикатность, муляж?

– Хм-м-м… – Артур нахмурился. – Этого мы пока что не знаем. Возможно, узнаем тогда, когда у нас в руках будет «Крифиос».

– Но мы уже знаем, чем был Крифиос.

– Чем же? Поделись? Я, например, пока не знаю.

– Три свитка пергамента. Один – карта Августа-Елены, второй и третий – текст.

– Именно, – кивнул Артур. – Текст. О чем он повествует? Возможно, в нем и коренится разгадка.

Они увидели Джеймса издалека. А подойдя ближе, заметили его влажные глаза и слегка подрагивающие губы. Артур, подойдя к верному слуге, крепко обнял его и, похлопав по спине, спросил:

– Ну, как твои дела, дружище?

– Мои прекрасно, сэр, подлатали меня на все сто. Но из-за вас, сударь, я страху набрался. Особенно когда Розетти рассказал мне, в какие переделки вы попадали. Живи вы дома, в Шотландии, ничего подобного не произошло бы.

– Но тогда я не встретил бы мадемуазель Бернажу.

– Тоже верно. Как ваше драгоценное здоровье, мэм? Сдается, вы стали еще красивее с тех пор, как мы в последний раз виделись.

Эли, приподнявшись на цыпочки, чмокнула Джеймса в щеку.

Уже устроившись в салоне «Роллс-Ройса» она выдохнула, словно после тяжелой работы и, нырнув в мини-бар, воскликнула:

– Ура! Мы дома, виконт!

– За это необходимо выпить! – заявил Артур, принимая из рук Эли пузатую бутылку бренди. – Сможете потерпеть до Ланселот Плейс, мистер Робертсон? Вы все-таки за штурвалом?

– С такими пассажирами, сэр, я готов терпеть до самого Эдинбурга! – отозвался Джеймс, плавно отчаливая от бордюра.

– Как поживает наша дражайшая Салли? – поинтересовался Артур, опрокинув пару унций крепкого ароматного напитка.

– Как всегда, на боевом посту, – рапортовал дворецкий. – И на ужин все ваши любимые блюда, от грибного супа до заячьего рагу. Салли! Таких поваров, сэр, нынче не сыщешть на всем белом свете.

– За исключением… – начал Артур и сделал многозначительную паузу, после которой оба они с Джеймсом хором закончили:

– …Шотландии!

– Да, сэр, – отсмеявшись, продолжал Джеймс. – Так что Салли наша на посту. Но вот горничная ваша, Лилит, из отпуска так и не вышла. И ни письма, ни записки от нее не было.

– О Лилит мы поговорим позже, старина.

– Значит, вы о ней что-то все-таки знаете?

– Кое-что – пожалуй, – сказал МакГрегор. – Хотя и далеко не всё.

Уже в особняке, поднявшись в столовую, Артур расцеловал в обе щеки раскрасневшуюся от удовольствия Салли, и прошел в ванную, где долго и тщательно мыл руки. Выйдя оттуда, он обратился к дворецкому:

– Джеймс, старина, будь так добр: принеси ту книгу в библиотеку. И захвати с собой самый острый нож. Или скальпель – где-то у нас должен водиться и такой инструмент.

Робертсон поклонился и исчез, через пару минут появившись в библиотеке с тонкой книгой в кожаном переплете и скальпелем в руках.

– Ужин ведь стынет, сэр, – огорченно произнесла Салли вслед направившемуся в библиотеку Артуру, но тот лишь рассеянно кивнул.

Пристроившись у письменного стола, Артур и Эли раскрыли «Библию в изложении для детей», после чего МакГрегор осторожно поддел скальпелем край кожи, приклеенной к тонкому картону. Пройдя по всей длине проклеенного шва, он сунул в щель два пальца и, пошевелив ими, вытащил три листка пергамента, один из которых был сложен вдвое. Он развернул сложенный листок на стекле, покрывавшем письменный стол, и аккуратно разгладил пергамент рукой.

– Это она! – воскликнула Эли.

– Она? – недоуменно переспросил дворецкий. Все это время он, казалось, стоял не дыша, словно в ожидании какого-то чуда. И сейчас, когда чудо произошло, Джеймс Робертсон силился понять, в чем же оно заключается.

– Да, Джеймс, это она, – подтвердил девятый баронет МакГрегор. – Это карта Иерусалима, которая послужила царице Елене основой для воссоздания древней столицы на новом месте.

– Вы говорите о святой равноапостольной Хелене, сэр?