– Одо цикале Каа! Зодорейе, лапэ зодиредо Ноко Мада, hatthahe И-А-И-Д-А!!!

Последнее «А» взмыло вверх с силой, от которой задрожало всё. Вспыхнули не горевшие до того факелы, седой старик на ложе содрогнулся и хрипло взвыл, а молодая женщина под ним визжала от оргиастического восторга так, как кричат разве что при родовой боли. В голове Артура билась обреченная мысль: Сделано! Сделано. Сделано. И я был бессилен это остановить.

Однако это еще не было концом. Нико, поклонившись, взошел на помост и положил на пюпитр большой кусок свежей еще кожи, натянутой на рамку. Последний, замыкающий, девятнадцатый ключ, подумал Артур. А что же будет выпевать Эли? Или она знает все ключи наизусть? Ведь что-то она говорила об этом, что-то говорила… Когда? Что? Надо сосредоточиться – но Мастер-Предтеча-Рашер уже гнусавил заклинание, припечатывающее весь ритуал. И Эли тут же затянула в унисон с ним:

– Мадариатза дас перифа tah-eh-atz кahиса мицаолазода саанире каосаго од фифиса бальзодизодараса Иаида…

При этих звуках Лилит, лежавшая с поджатыми к животу коленями, достала из стоявшего у подушки рюкзачка – того самого лондонского рюкзачка! – статуэтку Иштар и подняла ее над головой. Потом отпустила руки, и статуэтка, двинувшись по воздуху вдоль ее тела, застыла над лоном Лилит.

И тут же (теперь Артур был совершенно уверен, что сходит с ума) у изголовья ложа стал проступать из воздуха прозрачный куб, окруженный сферой. Вдоль граней куба стояли четыре черных крылатых фигуры. Поставив куб-сферу на помост, они встали вдоль тела Лилит, по двое с каждой стороны, затем опустились на колени и по очереди поцеловали ее подрагивающий живот. И внезапно весь морок исчез, буквально в долю секунды.

Артур встряхнул головой, пытаясь понять, привиделось ли ему все это или нет. Но способность соображать к нему вернулась. К сожалению, эта его знаменитая способность мало чем могла ему помочь: ведь он по-прежнему был пристегнут ремнями к неподвижному креслу.

Нико, снова поклонившись, подошел к Рашеру, и произнес в полголоса (однако обострившийся слух Артура уловил каждый звук):

– Мастер, разве не должно скрепить сделанное печатью крови?

Рашер величаво кивнул.

– Нужна ли будет кровь женщины или мужчины?

– Мужчины, – пробасил Рашер. – И ты знаешь, о ком идет речь. – И, повернувшись к МакГрегору, старый подонок добавил с издевкой: – Право, баронет, не хотелось бы вас огорчать, но жизнь ваша, похоже, кончается здесь.

– Мне принести его голову? – продолжал допытываться Нико.

– Нет, это будет неопрятно… Кубка будет достаточно. Выпить по глотку родителям – и оросить лоно матери.

Нико, взяв стоявший у стены кубок и обнажив широкий клинок своего Боуи, направился к Артуру, но остановился на полдороги. Со стороны лифтовой шахты раздался странный свистящий звук, сопровождавшийся хлопком, потом еще один, и еще, и еще, и еще. И сразу же по деревянному настилу затопотали тяжелые ботинки.

В помещение, где только что завершился мрачный ритуал, ворвалась добрая дюжина бойцов в форме израильских коммандос. Чтобы попасть в пещеру, они сбросили вниз тросы, спустились по ним в шахту и сразу же выбежали на звук голосов с оружием наготове. Один из них, видимо, старший, сделал шаг вперед и произнес:

– Марк Айнштайн?

– Это я! – воскликнул Нико по-английски, бросаясь к офицеру и держа Боуи за спиной. Израильтянин досадливо отмахнулся от карлика и собирался было повторить свой вопрос, когда Нико молниеносно нанес ему удар ножом в живот. Кевларовый жилет выдержал, но голову потомка хиппи и проститутки разнесла короткая очередь, которую почти в упор выпустил из своего «Узи» боец, стоявший справа от командира. Обезглавленный труп рухнул к ногам офицера, и Артур к своему удивлению ощутил нечто похожее на жалость.

Шеф группы коммандос перешагнул через безжизненное тело Нико и направился прямо к Рашеру, повторив уже без вопросительной интонации:

– Марк Айнштайн!

Старик выпрямился во весь свой внушительный рост и величественно кивнул:

– Зе ани. Кен, зе ани[92]. Марк Айнштайн.

Офицер сплюнул на помост.

– Du bist ein Lügner.[93]

Артур понимал, что для израильтянина было бы оскорблением говорить с этим палачом на иврите. Но Отто еще продолжал цепляться за соломинку.

– Warum?

– Dein Name ist Otto Rascher.[94]

Два спецназовца тут же оказались за спиной Рашера, заведя его руки назад и защелкнув на запястьях хромированные наручники. Лилит – МакГрегор даже не заметил, когда она успела это сделать – присела на корточках у самой стены, как можно дальше от «брачного» ложа. И от Предтечи, кем бы он там ни был на самом деле.

Артура и Эли поднимали наверх вторым рейсом. Сначала лифт увез Рашера в сопровождении двух коммандос. Офицер остался внизу руководить поиском спрятавшихся фанатиков из «Братства предтечи». Артур хотел было подняться пешком по ступеням, но сразу же понял, что сил у него пока не хватит. И дело было не только в уколах, которыми его щедро накачивал покойный Нико.

Наверху было сказочно хорошо: свежий предвечерний бриз, шевелящиеся ветви пальм, звуки автомобилей на дороге за забором – нормальная жизнь, как небо от земли далекая от всех кошмаров, из глубины которых они только что вынырнули.

Когда глаза МакГрегора уже привыкли к свету, он увидел, что Рашера уже посадили на заднее сиденье бронированной полицейской машины. Увидел Артур и два черных спецназовских «Хаммера», между которыми стоял элегантный серебристый «Лексус». Из него вышла невысокая элегантная женщина средних лет с короткой прической и с большими глазами под припухшими веками. Женщина, идя навстречу им, протянула руки, и через несколько секунд Эли уже была в ее объятиях, а плечи девушки содрогались от рыданий.

Глава Интерпола Мирей Балестрази – а это была она – гладила Эли по голове, спине, плечам, утешая, словно малого ребенка. Артур, подойдя к ним, ограничился поклоном, поскольку не мог пожать руку мадам Балестрази: сейчас она обеими ладонями сжимала щеки Эли, повторяя:

– Ну вот, все хорошо, все страхи позади, мы успели, главное, что мы успели. Ну, детка моя, шшш… Шшш…

– Но как… Каким чудом… – сквозь всхлипывания пыталась задать свой вопрос Эли, но Балестрази поняла, что хотела узнать ее бывшая студентка.

– Твой рыцарь на белом коне, – улыбнулась мадам Балестрази. – Он позвонил мне в тот момент, когда я была на приеме у президента республики. Мой телефон, естественно, был отключен, но мсье МакГрегор, – она сделала забавное ударение на последнем слоге – оставил сообщение на голосовой почте. Сообщение, рекордное по своей краткости. Я помню его дословно.

И она продекламировала, старательно подражая баритону Артура:

– Для мадам Балестрази, лично и срочно. Эли – Эли Бернажу – похищена. Организатор похищения израильтянин из Хайфы Марк Айнштайн. Его настоящее имя Отто Рашер, он известный садист из Дахау. Последние слова сыграли ключевую роль во всей этой истории.

– И почему же? – спросила Эли, вытирая платочком покрасневший нос.

– Потому что мы имели дело не с израильтянином, а с нацистским преступником, укрывающимся под чужим именем в Израиле. А уж на поиски таких фигур Моссад вылетает в любом направлении по первому звонку, поднимая на ноги столько народу, сколько потребуется. Ну и…

– Да? – На сей раз вопрос задал Артур.

– Ну и тотальная лаконичность, даже телеграфность вашего послания, баронет. Она заставила меня проникнуться страхом. Я всем существом ощутила, поняла, что речь идет о днях, если не часах. И машина завертелась. Правда, кое-что пришлось уточнять в Греции для вящей убедительности, но когда в Моссаде поняли, что дело, как говорят, «кошерное», зашевелились и они.