– Да… И… труповозкой.
Услышав последнее слово, Розетти напрягся.
– Кто убит, Джеймс? – четко, стараясь говорить спокойным голосом, произнес он.
– Не… знаю… – Робертсон сделал паузу и перевел дыхание. Трубка Розетти снова хрипела и булькала. – Думаю, это… они…
– Кто «они», Джеймс?
– «Черные»…
– Мы будем на месте через двадцать минут. Как мы попадем внутрь? Ты сможешь открыть замок?
– Нет… Спуститься не… смогу. Войдете сзади… с черного… хода. Со… двора.
– Ты хочешь сказать, тем же путем, каким вошли и эти «черные»?
– Верно… инспектор… Думаю, дверь… открыта.
– Окей. Лежи, не делай лишних движений. Мы выезжаем.
Кой черт «не делай лишних движений», подумал Робертсон. Надо затащить кейс в гостиную. Чтобы его не «увели», как вещдок. А у стены в гостиной это будет кейс моего босса. Вопрос снят.
Но, затащив кейс в гостиную – на что ушло едва ли не четверть часа, Джеймс все-таки отрубился. Очнулся он, лишь услышав топот ног по лестнице. Он успел взвести курки обреза – на всякий случай – до того, как над ним наклонилось озабоченное лицо инспектора.
– Я возьму эту игрушку, Джеймс, – проговорил Розетти. – Сегодня она тебе уже не понадобится.
Дворецкий разжал пальцы, сжимавшие рукоятку обреза. Инспектор осторожно спустил оба курка.
– Прислоните меня… – прохрипел Джеймс. – К стене.
– Плохая идея, – возразил Розетти. – Лежи, тебя сейчас осмотрят парамедики из «скорой».
Сам он откинул правую полу пиджака Джеймса – ту, в которой красовалось ровное круглое отверстие. Жилет выдержал. Первые четыре слоя кевлара были пробиты, пятый был на грани разрыва, однако дальше пятого слоя пуля не прошла, вдавив жилет в грудину Робертсона. И застряв в созданном ею кратере. Инспектор осторожно, стараясь не причинить Джеймсу боль, достал пулю. Огромную. На глаз, куда больше обычных девяти миллиметров. Похоже, Sig Sauer.
– Если бы не жилетик, Джеймс, вот эта штука вынесла бы тебе легкое вместе с лопаткой.
Дворецкий молча закрыл и открыл глаза, показывая, что он понял. Наклонившийся над ним парамедик прощупывал пульс на его левой руке.
– Что там? – озабоченно спросил инспектор.
– Пульс учащенный, но не настолько слабый, насколько можно было бы предполагать. Учитывая, что легкое наверняка пробито ребром. Пенистая кровь на губах: гемоторакс, сами видите. Штука серьезная. В любом случае, нужно немедленно везти в больницу.
– А… этих? – кое-как выговорил Джеймс, слабо махнув рукой в сторону коридора. – Их… тоже… в больницу?.. Хоть по… частям…
Розетти не смог сдержать улыбку. Черный шотландский юмор.
– Этих в больницу уже не надо, Джеймс. Как ты, наверное, и сам догадался.
Когда Робертсона укладывали на носилки, он внезапно захрипел:
– Стоп!.. Стойте!..
– В чем дело, Джеймс? – наклонился над ним Розетти.
– Кейс… Кейс… моего босса… Он… поручил мне…
– Этот? – спросил инспектор, подняв кейс на уровень груди.
– Да… Он едет со… мной…
В его глазах была такая мольба, что Розетти не стал задавать вопросов, а просто аккуратно положил кейс под ноги Робертсона и приказал, обращаясь к парамедикам, уже готовым выносить раненого в машину:
– Проследите, чтобы кейс при всех перемещениях был при нем.
– Спасибо… сэр… – прохрипел дворецкий. – Вы… хоть и коппер… но… порядочный…
– Принять как комплимент?
– Конеч…но.
Чертов шотландец. Такой и в аду на сковородке шутки шутить будет, подумал Розетти, пропуская санитаров с носилками и направляясь к двум трупам, лежавшим на ковровой дорожке коридора.
Глава 30
– Ловим такси! – рапортовал Артур, вынырнув из-под колпака таксофона.
– Ты уже сговорился?
– Так точно, ваша светлость. Синьор Лючиано Барбато, домовладелец, будет встречать нас на улице.
Артур сделал знак таксисту, стоявшему у пожилого «мерседеса» метрах в тридцати от них. Тот мгновенно прыгнул в машину, развернулся и через пару секунд припарковался у тротуара, где стояли Эли с Артуром. Курчавый таксист тут же выскочил из машины и открыл заднюю дверцу, приглашая пассажиров внутрь.
– А дилижанс-то поработал явно не один век, – произнесла Эли, усаживаясь на сиденье.
– А как насчет чуть меньше критицизма, мадемуазель? – поинтересовался Артур.
Водитель, повернувшись к пассажирам, поинтересовался «куда», задержав восхищенный взгляд на Эли.
– Пьяцца дель Плебищито, – скомандовал Артур.
– Плебищито, бене, – отозвался водитель, втискивая машину в траффик.
– Слушай, Арти, если у них на дорогах такое творится в пять утра, что же будет в час пик?
– Словами не передать. Но у тебя еще будет возможность увидеть.
Езды оказалось от силы минут пятнадцать. Машина выехала на площадь совершенно фантастических размеров и притормозила у гранитных столбиков с цепями между ними.
– Здесь окей? – поинтересовался таксист.
– Здесь окей, – кивнул Артур, протягивая ему пару купюр по десять евро. – Сдачи не надо.
– Грацие, синьоре! – воскликнул водитель и, как только они выбрались из машины, дал газу и почти мгновенно скрылся из виду.
– А ты говорила – столетний дилижанс, – глядя вслед такси, заметил Артур.
– Да Бог с ним… Но… Эта квартирка – в котором из дворцов она находится? – пробормотала Эли, обводя площадь взглядом округлившихся глаз.
– Нам вообще не сюда, – сказал Артур. – Нам на виа Толедо. Вот та улица, – он махнул рукой в сторону улицы, начинавшейся у королевского дворца.
– Так а зачем же…
– Эли, дорогая, на тот случай, если нашего водителя кто-то примется расспрашивать о том, где мы приземлились.
– Прости, Арти. Батарейки… – уныло проговорила Эли.
Они двинулись по виа Толедо, и довольно медленно. Спутница МакГрегора явно устала.
– И далеко нам еще топать? Ей конца не видно, этой улице!
– Конец ее не так уж и далеко, на площади Данте. Километр, не больше.
– Ки-ло-метр? – ахнула Эли.
– Но наше гнездышко где-то посередине.
Они прошагали еще с десяток минут. Эли внезапно остановилась и дернула Артура за рукав.
– Только не говори мне, что это и есть наш будущий хозяин!
В полусотне шагов от них на тротуаре, размахивая руками и глядя прямо на Артура с Эли, приплясывал седой, худощавый и довольно рослый итальянец. Его рот был растянут в радостной улыбке едва не до самых ушей.
Они подошли ближе.
– Синьор Барбато? – полувопросительно-полуутвердительно произнес Артур.
– Си, си. Синьор… – владелец гостинички заглянул в шпаргалку, которую держал в левой руке. – Синьор Кобэм? Э синьора Кобэм?
– В таком случае, виконтесса Кобэм, – пробормотала Эли, но тут же расплылась в улыбке, когда синьор Барбато восклинул:
– Уна белиссима синьора!
– Грацие, – и Эли расщедрилась на некое подобие книксена.
– Синьор Лючиано Барбато, B&B? – на всякий случай уточнил Артур.
– Си. Лючиано. Но синьор. Просто Лючиано.
– В таком случае просто Артур, – и «виконт Кобэм» протянул руку новому знакомцу, которую тот принялся трясти обеими руками. Потом, оставив это занятие, указал на арку, за которой находился маленький дворик-колодец, просматривавшийся через приоткрытые железные ворота.
– Прего, прего, – приговаривал Лючиано, идя впереди, но как бы и рядом с ними. – Это лифт. С полуночи до шести утра бесплатный. С шести утра до полуночи – десять центов.
Они вошли в кабину старинного лифта с вполне современным приемником монет. Лючиано постучал пальцем по стеклу своих наручных часов:
– Сейчас – бесплатно! – и нажал кнопку шестого этажа.
В квартире была огромная прихожая с парой дверей и коридором, ведшим, как пояснил Лючиано, на кухню. Левая дверь открывала вход в мини-апартаменты для гостей. Домовладелец открыл ее, пропуская постояльцев внутрь, и сыпал пояснениями, как очередями из автомата Калашникова:
– Это спальня, встроенные шкафы, сюда – душ и туалет…