Эли не сводила глаз с огромной двуспальной кровати, но при слове «душ» встрепенулась:

– Душ! Я хочу в душ, немедленно!

Лючиано поклонился, вручил Артуру ключи, добавив: «Этот от входной, этот от вашей комнаты», и удалился. На время, как понял МакГрегор. Эли с ходу принялась раздеваться, даже не дожидаясь, пока за Лючиано закроется дверь.

– Давай, дорогая. Я после тебя.

– А что нам мешает принять душ вместе? – лукаво поинтересовалась Эли.

– А мы поместимся в этой кабинке? – с сомнением произнес Артур.

– Да хоть в умывальнике! – Эли расстегивала его рубашку.

Подзарядка батареек началась в душе, продолжившись уже на кровати, на которую они рухнули мокрыми – было не до обтираний. Артура немного смущал тот факт, что кровать жутко скрипела, но Эли это нисколько не мешало. Она заряжала батарейки с необычной даже для нее страстью.

Когда Эли, наконец, рухнула рядом с ним и практически мгновенно уснула, Артур встал, оделся и вышел из «номера». Голова Лючиано тут же высунулась из кухни. Неизменная улыбка, поблескивающие глаза – он просто светился радостью. Выйдя в коридор, он подмигнул Артуру и, соединив колечком большой и указательный пальцы, сделал жест «окей». МакГрегор смущенно ухмыльнулся и кашлянул. Похоже, кровать скрипела даже сильнее, чем он думал.

– Завтрак, синьор Кобэм?

– Артур, Лючиано, мы же договорились, – с наигранной обидой произнес МакГрегор.

– Си, си, Артуро, – закивал держатель гостинички. – Завтрак?

– Еще не сейчас. Дождусь, пока встанет синьора.

– О-о-о… – протянул Барбато. – Думаю, не скоро. Судя по тому, как вы…

Он покрутил пальцем в воздухе. «Кувыркались», подумал Артур и вслух сказал:

– Сейчас начало восьмого. Рядом есть газетные киоски?

– Вам нужна газета? У меня есть пара, утренний выпуск.

– Не «вам», а «тебе». Давай уже как-то определимся. Нет, мне нужна не газета, а телефонная карточка для международных звонков.

– О, Артуро, но позвонить можно и отсюда. Вот же телефон, прямо в прихожей. Какие-то несколько евро для меня ничего не значат.

– Дело не в нескольких евро. Просто мне нужно сделать очень важный и очень конфиденциальный звонок.

– А, понимаю, понимаю, – Лючиано показал на дверь гостевых апартаментов.

Артур, решив не лезть в дальнейшие объяснения, молча кивнул.

– Выход со двора, и сразу направо, пройти метров двадцать. Будет киоск. Еще через метров двадцать – таксофон. Киоск открывается в шесть, значит, уже открыт. Наличные есть? Кредитки в киоске не принимают.

– Есть, есть, спасибо. – И Артур скорым шагом направился к двери.

– Со двора направо, Артуро. Не налево, направо.

– Понял, понял. – МакГрегор закрыл за собой дверь и бегом стал спускаться по лестнице, словно опасаясь, что Лючиано догонит его, чтобы еще раз напомнить, куда нужно повернуть, выйдя со двора.

В киоске он купил карточку номиналом в двадцать евро – этого с запасом должно было хватить на содержательный разговор. Артур посмотрел на часы. Половина восьмого. Значит, в Лондоне половина седьмого утра. Вполне нормально. Джеймс был не любитель нежиться в постели. МакГрегор, закурив сигарету, неспешно прошагал к таксофону, который – о чудо! и это в Неаполе! – был не занят. Сунув купленную карточку в щель, он активировал карту, после чего набрал все положенные коды: Великобритании, Лондона и затем номер мобильника своего дворецкого.

Джеймс, лежа на больничной койке, не спал. Анестезия после двух операций уже отпустила, и он ощущал тупую боль в правой половине груди. Он не без труда повернул голову, чтобы убедиться, что кейс стоит рядом с кроватью, а его телефон лежит на тумбочке. И в ту секунду, когда он перевел взгляд на мобильник, аппарат заплясал, и волынки затянули «Flowers of Scotland»[81]. Робертсон едва не подпрыгнул. Половина седьмого утра. Вряд ли это Розетти, который решил поинтересоваться его состоянием. Он позвонил бы врачу. Неужели… Джеймс схватил телефон и уставился на дисплей. Какой-то длиннющий и совершенно незнакомый ему номер. Он нажал зеленую кнопку и хрипло произнес:

– Алло…

– Джеймс?

Господи, благодарю тебя! Робертсон чуть не завопил от радости. Но ему удалось лишь выдавить хрипящее «сэр».

– Джеймс, это ты?

– Конечно… сэр. – Говорить ему удавалось с трудом. И в голове еще шумело, и грудь разболелась адски. Он, конечно, мог нажать кнопку на трубке, подававшей в вену морфин, но решил этого не делать. Нужна была ясная голова.

– Что случилось? Почему у тебя такой голос?

– Небольшая… стычка… с «черными»…

– То есть?

– Я… в больнице… сэр…

– Ты ранен?

– Пустяк… Они навещали нас…

– Но ты ранен? Насколько серьезно?

– Это… мелочи… сэр.

– Хороши мелочи, ты ведь в больнице. Джеймс, что произошло? Я слышу, что тебе трудно говорить.

– Я могу… говорить… сэр. – Робертсон постарался придать своему голосу как можно больше твердости, что ему удалось с весьма скромным успехом.

– Главное, что… Матч Шотландия – Ватикан… закончился со счетом… два-ноль… в нашу пользу…

– Понял. Но что с тобой? В тебя стреляли?

– Немножко, сэр…

– Куда ты ранен?

– Да успокойтесь вы… сэр… Уже всё… отремонтировали… Осталось отлежаться…

– Когда это случилось?

– Прошедшей ночью. – Он опустил обязательное «сэр», экономя силы.

– Когда была операция?

– Две… операции… Час с небольшим… тому…

– Стоп. Стоп, Джеймс. Теперь ты умолкаешь. И спишь, как тебе наверняка велели это сделать. Я перезвоню к вечеру. Если ты будешь еще слишком слаб, не отвечай на звонок – и я перезвоню еще через несколько часов. Ты понял?

– Да… Но тут для вас…

– Стоп, Джеймс. Никаких «для вас». Я звоню вечером. А сейчас спать.

– Но сэр… – Он раздосадованно слушал гудки отбоя. МакГрегор уже повесил трубку. Откуда он звонил? И всё ли в порядке у него? Хозяин шутник: «спать». Попробуй теперь усни. Но разговор дался ему нелегко, сейчас он это почувствовал. И прибавил скорость подачи морфина, заснув буквально через несколько секунд.

Артур, открыв входную дверь ключом, шагнул в прихожую. Лючиано мгновенно выглянул из коридора, ведшего мимо кухни в столовую.

– Артуро! – воскликнул итальянец. – Быстро, быстро. Все удалось, все хорошо?

МакГрегор молча кивнул. Он еще не вполне пришел в себя после разговора с Джеймсом.

– Синьора еще отыхает, – сообщил Лючиано. – А ты? Легкий завтрак, no?

Артур внезапно осознал, что чертовски голоден. И, улыбнувшись, произнес:

– Легкий завтрак, si.

Спустя минуту он уже сидел за столом в гостиной, а вокруг стола суетился неуемный Лючиано, ставя на стол тарелки с колбасой, сыром, зеленью и аппетитными кусками окорока. Потом хозяин квартиры побежал на кухню, притащив небольшую сковородку со шкворчащей яичницей, которую воодрузил на подставку, стоявшую перед Артуром. Взял тарелку для себя – и сел напротив. Но тут же хлопнул себя по лбу и вскочил, бросившись к старинному буфету, из которого извлек две небольших стопки и бутылку прозрачной жидкости.

– Граппа, си?

– Си, грацие, – Артуру вдруг и впрямь захотелось выпить. Желательно добрый стакан. Но ничего. Можно ведь налить и по новой. Лючиано уже наполнил стопки пахучей виноградной водкой, поднял свою и провозгласил:

– За дорогих гостей! Твое здоровье, Артуро – и за синьору. Белиссима!

Они выпили залпом. Лючиано принялся жевать кусочек козьего сыра, а МакГрегор жадно набросился на всё сразу, уплетая яичницу и тут же отправляя в рот кружки ароматной колбасы, не забыв, однако, показать жестом, что надо бы выпить по еще одной. Лючиано расцвел и тут же наполнил стопки доверху.

– За хозяина этой чудесной гостиницы! Твое здоровье, Лючиано! – МакГрегор поднял стопку.

– Грацие, Артуро! Милле грацие!