– А в час ночи тем более.

– У них уже час? У меня такое ощущение, – с трудом подавив зевок, сказала Эли, – что у нас в Лондоне три ночи. Я просто измотана.

– Тогда в кроватку, и бай-бай, – сказал Артур.

– Да, измотана, дорогой, однако не настолько, чтобы… Ну да ты меня понял.

– То есть, кроватка – да, бай-бай – нет. И где же мне, старому человеку, набраться стольких сил…

– Эй, баронет, будет вам прибедняться. Давайте, мсье, суммируйте лонгдейловский ребус, и пошли.

– А кофе?

– И бренди, – раздался голос дворецкого. Он возник в дверях с подносом, на котором красовались две чашечки кофе, два бокала и непочатая пузатая бутылка бренди.

– И бренди, – согласно кивнул Артур.

– Ну, разве что пару-тройку глотков, – отозвалась Эли.

– Слушаюсь, мэм.

Поставив кофе и бокалы на стол, дворецкий плеснул в бокал Эли бренди на два пальца, наполнив бокал хозяина наполовину.

– Моран танг, – поблагодарил его МакГрегор.

– Шей ур бейах, – уже в дверях откликнулся Джеймс.

– Не томите же, виконт, – плаксивым тоном произнесла Эли, потягивая бренди мелкими глотками.

– Итак. Геринг летит в Рим, везя коробку конфет для Ватикана. Коробка, перевязанная лентой с бантиком – в общем смысле, подарок. Иначе говоря: нам предстоит выяснить – и почему-то Лонгдейл считал это важным – какой подарок привозил в Рим толстяк-рейхсмаршал. Подарок для Ватикана. Где он, насколько я помню, никогда не был принят. Значит, передал. Через кого-то. Кого? Когда? Что передал? И где это «что-то» сейчас находится?

В этот момент зазвонил стоявший на полке радиотелефон.

Артур мгновенно вскочил на ноги и схватил трубку.

– Джордж? О, прошу прощения, суперинтендант. Я ждал звонка от друга, поэтому… Да, пока у меня. Нет, недалеко. А это срочно? Тогда минутку, будьте добры.

Он прикрыл трубку рукой.

– Сукин сын Кэмпбелл. Спрашивает, здесь ли ты. Жаждет переговорить с тобой о чем-то. Никаких карт не раскрывать. Пусть выкладывает свои.

– Все-таки ты меня считаешь дурочкой, – пробормотала Эли, протягивая руку за телефонной трубкой.

– Слушаю, суперинтендант. Да, Бернажу. Н-нет. Первый раз слышу. Израиль? Патмос? Не знаю, мне он не докладывал. Ах, сумели? И? Клейма, суперинтендант. Эти «картинки» называются «клейма». И там тоже? И столько же? И так же? Понятия не имею. Я же говорю, что никогда об этой иконе… Безусловно. Вы уже предупреждали. Как только, так… И вам доброй ночи, суперинтендант.

Она нажала кнопку отбоя и широко раскрытыми глазами посмотрела на Артура.

– Вот тебе и бай-бай. Сюжет закручивается. Где у тебя компьютер?

– Ноутбук есть здесь, но лучше перейти в мой офис. Что он тебе сказал?

– Пошли. По дороге расскажу.

Они вышли в коридор и двинулись к лестнице, которая вела на третий этаж особняка, туда, где находился рабочий кабинет МакГрегора.

– Спросил – вдумайся! – слышала ли я что-нибудь об иконе «Святой апостол Иоанн в молчании»! Он успел связаться с Интерполом и выяснил, что перед прилетом в Англию Лонгдейл находился попеременно в Израиле и на острове Патмос. Патмос, представляешь?

– В принципе. Хотя и не бывал.

– Так вот, там была ограблена церковь, и украдена икона, о которой он меня спрашивал. Наша икона, добытая в камере хранения. Но!

– Но?

– Его криминалисты по кусочкам собрали ту, что была найдена изрубленной в щепу в нашем с Лонгдейлом номере.

– Ах, все-таки в «вашем с Лонгдейлом»…

Эли шлепнула его по руке.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. По поводу номера я уже все рассказала в полиции. Ты был там же и все слышал. Так мне продолжать или поиграем в ревнивого бойфренда?

– Пока продолжать, – твердо сказал МакГрегор, открывая дверь офиса и пропуская Эли вперед.

– Запусти компьютер, пожалуйста, – сказал она. – Какая у тебя операционка?

– Как у всех, Windows. Кажется, восьмерка, – сказал Артур, включая кнопку питания на системном блоке.

– «Как у всех», – передразнила его Эли. – У всех, я имею в виду, у всех приличных людей, стоит Linux, чаще всего в версии Ubuntu.

– Я не хакер, дорогая. Мне и «окошки» сойдут.

– При чем здесь хакер? Ага, наконец-то детище мистера Гейтса изволило запуститься.

Она присела за компьютерный столик, выдвинув полку с клавиатурой.

– Ну так Кэмпбелл? – нетерпеливо спросил Артур. – Что еще он сказал?

– Во-первых, то, – отозвалась Эли, с бешеной скоростью лупившая по клавишам, – что и на иконе в номере Лонгдейла, и на той, что была похищена на Патмосе, было по двенадцать «картинок». Так он назвал «клейма». На нашей, как мы знаем, их тоже было двенадцать. Кстати, обе похищенных иконы сначала были расколоты посередине – на переднюю и заднюю часть. И уже потом изрублены в щепу.

– Это наводит на мысль, – задумчиво проговорил Артур. – Расколоть по плоскости… Похитители полагали, что нечто, за чем они охотились, спрятано внутри икон. В принципе возможно. Это «нечто» закладывается в углубление задней доски, затем обе доски – передняя и задняя – склеиваются.

– И, по-твоему, шов не будет виден?

– Если это делал специалист уровня Митчелла, не будет. Но продолжим о Кэмпбелле.

– Особо и продолжать нечего. В конце разговора твой друг Кэмбелл напомнил мне о том, чтобы я не покидала Лондон. Я сказала, что помню об этом. Бла-бла-бла, отбой. Так, к черту Кэмпбелла. Займемся делом. Для начала попробуем что попроще. Погуглим. Так. Ин-те-рес-но.

– Что подарил Гугл?

– Оказывается, икона с молчащим апостолом не столь уж уникальна. Вот: два года назад в России, в Сибири, были ограблены три церквушки староверов… Староверы – это вроде…

– Это не вроде: а буквально: приверженцы старых обрядов Православия. Не принявшие реформы патриарха Никона. Я все-таки изучал историю, дорогая.

– О, мсье эрудит, тысяча извинений. Совершенно забыла, что у вас за плечами Кембридж. Вам не интересно, что было украдено? В каждой из трех?

– Догадываюсь. «Апостол Иоанн в молчании».

– Верно. Только на них апостол подносит к губам не ладонь, а два пальца.

– И что это означает?

– Два пальца вместо ладони?

– Нет, молчание само по себе. Смысл? Суть?

– Если верить преданию староверов, существуют неизвестные тексты, написанные Иоанном, содержание которых пока не должно быть открыто миру. Кстати, ни грабителей, ни самих икон так и не нашли. Ого!! Ну, господин суперинтендант…

– Что, поиск и его вытащил?

– Нет, не его. Поиск вытащил его ложь. Точнее, то, о чем он умолчал. Патмос. Там не просто была украдена икона. Рядом с церковью, в которой она находилась, произошла целая бойня. В рождественскую ночь. Двенадцать трупов. С которых была содрана кожа. Не целиком, правда, только со спин. Об этом господин суперинтендант не пискнул ни слова.

– Может, и сам не знал?

– Ха, как же. Он ведь связывался с Интерполом. И что, по твоему, информацию о краже иконы он получил, а о массовой бойне – нет?

– Патмос, Патмос, Патмос… Рано или поздно нам придется навестить сей таинственный остров. Не раньше, однако, чем мы встретимся с Айнштайном. Ведь не просто так Лонгдейл подбросил нам наводку на него.

– Конечно, нет. Он ничего просто так не делал.

Артур и Эли погрузились в молчание. И вздрогнули, когда зазвонил стоявший в офисе телефон. Артур, потянувшись через стол, снял трубку.

– МакГрегор. Джордж, ради бога, какие извинения, я ведь сам просил тебя звонить сразу же, пусть и глубокой ночью. Вот как… Вот как… Вот как! Да это почище любой Агаты Кристи… Но все же ты сможешь очистить темные клейма? Ага, это уже славно. А кто бы мог это сработать? Ну, это в общем – а имя? Никаких имен в твоей памяти не всплывает? Больше, чем хотелось бы? Афон? А если Патмос? Понял. Старина, когда закончишь с клеймами, немедленно звони. Да. В любое. До встречи, дружище.

Он положил трубку на рычажки и вздохнул.