§ 3. В этих трёх определениях осуществляются последовательно три категории действия: возможность, необходимость и действительность. В начале, или в действующей силе, цель заключается в возможности; в конце, или в следствии, она становится действительной; средство служит звеном, переводящим первое состояние во второе в силу необходимости. А как так необходимость может быть положительная и отрицательная, то и посредствующее действие должно быть двоякое: отрицательное, состоящее в устранении препятствий, и положительное, состоящее в подчинении частных причин общей цели.

§ 4. Необходимость, определяющая осуществление цели, есть условная: она заключается в подчинении внешних друг другу причин общей цели. Следовательно, она находится в зависимости от существования и свойств этих причин. Они составляют для неё материал. А так как материал состоит из разобщённых причин, не заключающих в себе единства или цели, то он представляет отрицательную необходимость, подчиняющуюся положительной.

§ 5. Подчинение материала общей цели состоит в сообщении ему формы. Прилагаемое к этому средство есть орудие. Оно представляет положительную необходимость, подчиняющую себе отрицательную. Им связывается разобщённое и устраняется излишнее.

§ 6. Таким образом, категория целесообразности заключает в себе четыре элемента: 1) начало, или деятельную силу, определяющуюся к действию целью или концом; 2) конец, или цель, определяющий начало, но сам полагаемый этим началом; 3) материал, в котором осуществляется цель, или частные причины, подчиняющиеся конечному единству; 4) орудие, сообщающее материалу форму и тем дающее возможность осуществления цели. В этих определениях выражаются четыре раскрываемые логикой причины всякого бытия: причина производящая, причина формальная, причина материальная и причина конечная («Логика», часть 3, гл. 5). Целесообразность как реальное выражение причины конечной, завершающей весь цикл, заключает в себе остальные.

§ 7. В проистекающем отсюда процессе, определяемом целью, начало совпадает с концом, образуя круговорот, середина же отлична от обоих. Но конец не есть простое возвращение к началу, а возвращение в форме расчленённой: то, что в начале было в возможности, то есть в слитном состоянии, то в конце является как действительность: в раздельном состоянии. Начало есть единство, из которого ещё не выделились различия; конец есть единство как согласие раздельного. Середину же образуют различия, которые должны быть приведены к соглашению.

§ 8. Если элементы процесса – действующая сила, цель и средство – суть внешние друг для друга, то и сведение их к единству есть процесс внешнего сочетания и сама целесообразность остаётся внешней.

Таково определение всякой машины, которая устраивается внешней для неё силой для осуществления внешней для неё цели.

§ 9. Если же цель есть собственная цель действующей силы, которая первоначально заключает в себе свои различия в возможности, а затем, выделив их, снова сводит их к единству конечному, то целесообразность становится внутренней и процесс получает название развития.

§ 10. Внешняя целесообразность предполагает внутреннюю, ибо цель посторонняя для механически действующей силы есть собственная цель той силы, которая сообщает механизму целесообразность. Внешняя целесообразность служит средством для внутренней.

§ 11. Сила развивающаяся, то есть сама создающая из себя свои средства, есть целесообразно действующая сила.

§ 12. Как внешняя, так и внутренняя целесообразность есть процесс, требующий целесообразно действующей силы. Осуществление цели не может быть результатом внешнего взаимодействия частных сил, то есть случайности.

Это явствует из самых понятий. Осуществление цели требует постоянного подчинения ей средств; действие же частных сил даёт результаты частью совпадающие, частью расходящиеся. В игре случайностей совпадение есть только один из многих случаев, и притом случай, всегда несравненно более редкий, нежели расхождение, ибо совпадение математически составляет только один единичный случай между бесчисленным множеством несовпадений. Стало быть, оно может быть только мимолётным явлением, которое тем реже, чем сложнее условия, и исчезает ещё быстрее, нежели возникает. Игра случая может породить явление, соответствующее случайной внешней цели; но чтобы дать отношению прочность, нужна целесообразно действующая сила.

Еще яснее, нежели из количественных отношений, невозможность достижения цели иначе как целесообразно действующей силой, явствует из качественных свойств цели, отличающих её от причины. Цель не есть только результат действия; это результат, подчиняющий себе деятельные силы и определяющий само их направление. Следовательно, это – отношение, противоположное причинности, в которой конец вполне определяется началом и вполне зависит от этого начала. Внешние друг другу причины, определяя следствия, не подчиняются этим следствиям; чтобы произвести это подчинение и снова свести к единству разошедшиеся определения, необходима особая сила, противодействующая стремлению к разъединению и устанавливающая согласие разделённого.

Примеч. Из этого можно видеть нелепость теорий, пытающихся свести все органические процессы к действию механических причин. Биологи, которые держатся этого направления, (а они составляют большинство современников), обнаруживают только полное непонимание изучаемых ими явлений и совершенную неспособность связывать те понятия, с которыми они имеют дело. Дарвин только отчасти причастен этому взгляду: предоставляя игре случая лежащую в основании развития изменчивость организмов, он принуждён, однако, признать постоянное начало, упрочивающее случайно возникающие изменения, именно наследственность. Но это начало остаётся для него, как и для всех эмпириков, таинственной силой, которая признаётся непонятным для нас фактом. Очевидно, однако, что упрочивать полезное, то есть целесообразное строение может только постоянная целесообразно действующая сила. Последователи Дарвина идут ещё далее: игру случая, выражающуюся в борьбе за существование, они заменяют присущим организму началом приспособления, которое есть уже чистое явление целесообразно действующей силы. Но такова неисцелимая путаница понятий у современных биологов, что, признавая приспособление и наследственность единственными действующими причинами в развитии организмов, они в то же самое время победоносно утверждают, что всё органическое развитие есть следствие механических причин.

§ 13. Единичная, целесообразно действующая сила есть душа.

Примеч. Разум есть начало, полагающее цели; но мышление как чисто внутреннее действие может осуществлять свои цели только внутри себя, а не во внешнем для него материале. Для подчинения внешнего материала внутренней цели, или для претворения внешнего материала в материал внутренний, нужна особая сила, которая есть сила органическая, или душа. Поэтому Аристотель правильно приписывал душу растениям.

§ 14. Деятельность единичной души состоит в восприятии внешнего для неё материала и в подчинении его своим целям. В этом состоит жизнь.

§ 15. В этом процессе единичная душа излагает все заключающиеся в ней определения, подчиняя их единству цели. В этом состоит развитие. Следовательно, душа сама создаёт своё тело, проявляя в действительности то, что в ней заключалось в возможности.

Примеч. Развитие есть внешний признак, по которому можно распознать всякий одушевлённый предмет. Механика развития не знает.

§ 16. Процесс развития совершается во времени, а потому постепенно, что не исключает возможности скачков, ибо количественный процесс тождественного сочетается с качественным противоположением.

§ 17. Развитие продолжается до тех пор, пока не изложены все определения единичной силы. Далее оно идти не может.

Примеч. Этим опровергаются все предположения о бесконечной изменчивости организмов, предположения, не имеющие основания ни в логике, ни в фактах. Единичная сила не в состоянии дать более того, что в ней заключается.