— Построим.

— Сказать легко, сделать трудно, Салих. Да там и леса нет, строить не из чего.

— Отсюда привезем.

— Ну, джигит, это еще трудней!

— Эх, Адемей, и то нехорошо по-твоему, и это плохо. А что делать?

— Погоди, а что ты толковал еще-то?

— Что толковал? Что породу надо улучшать.

— Ну что же, это, может, и верно.

— Надо только породу умело выбрать. Чтобы была привычная к горам, с хорошей шерстью и плодущая.

— Бог мой, кто же станет против этого возражать, Салих! Ты только отыщи такую породу, а уж все прочее я могу взять на себя.

— Надо с зоотехником посоветоваться. И с Азаматом. Только ты, Адемей, не противься.

— Нет, зачем? Только не говори, что надо с гор уходить, мы едва здесь наладили все.

Поговорили они до полуночи. А дождь все лил. Салих то и дело выходил посмотреть на овец — как они там.

Дождь стих только к утру. Адемей уловил это своим чутким ухом: редкими стали удары дождевых капель о крышу. Старик хотел было встать, но чуть не вскрикнул от боли — так вступило в поясницу. Адемей потянулся за буркой и тут заметил, что постель Салиха пуста. «Наш пострел и тут поспел», — подумал старый чабан не без чувства благодарности к молодому напарнику, а потом, держась за поясницу, вышел из коша.

Холодно, все кругом напиталось водой. Идешь по траве, под ногой хлюпает, как будто ручей переходишь вброд. Подымая лапами брызги, бежит к Адемею Бёрюкес. Пастух ласково треплет пса по мокрому загривку.

— Как отара, Салих? — спрашивает Адемей подошедшего товарища.

— Все в порядке, Адемей!

— Ну, слава аллаху! — Адемей запрокидывает голову и долго смотрит на небо. — Погода вроде налаживается, а, Салих?

— Подождем до вечера, тогда будем говорить, — улыбается Салих.

— Это верно.

Бёрюкес с лаем несется вниз по тропе. Уж не своих ли кого завидел? Нет, это он лает на каких-то незнакомых людей, что идут мимо по дороге.

Осенние дожди поломали и планы строителей ГЭС, особенно туго пришлось тем, кто работал на канале, — укладывать камень и бетонировать в дождь невозможно. На других участках было легче. Асхат же места себе не находил при мысли о том, насколько пострадает порученное ему парткомом дело. Строители канала в соревновании все время шли впереди, теперь как бы не отстать. Не болела душа у одного лишь Шамиля, он полеживал себе на койке, покуривал да прикладывался к бутылке. Чего волноваться понапрасну — дождь есть дождь, его переживаниями не остановишь.

Едва погода прояснилась, бригада Асхата двинулась на канал.

— Дружней, братцы, не то прокладчики труб перегонят нас! — подбадривает ребят Асхат.

— Не поддадимся! — за всех отвечает Башир. — На два часа после смены будем оставаться, наверстаем.

— А что? Так и сделаем, — подхватывает Хусей.

— Молодец, Хусей, даром что молодой строитель! — оборачивается к нему Башир и тут замечает Ларису, которая шагает рядом с Хусеем.

В рабочем комбинезоне она похожа на мальчишку, и это ей очень идет. Башир, а за ним и Шамиль присоединяются к Ларисе и Хусею. Некоторое время идут молча, но скоро Шамиль не выдерживает:

— Лариса, ты знаешь, что нынче работаешь со мной?

— Нет, не знаю. Хусей сказал, что я с ними буду работать.

— Верно, — это Башир вмешивается в разговор. — Раствор таскать — не женское дело.

Лариса смотрит на него с благодарностью, и взгляд ее красноречивее всяких слов, но Шамиль не отстает:

— Тогда мы с тобой вдвоем будем работать, а Хусей пусть таскает раствор.

Он просительно поворачивается к Баширу. Тот пожимает плечами:

— Это Асхату решать,

— А я на каменщика учусь, и от Башира не уйду, — улыбается Хусей.

— Подумаешь, велика наука! — кипятится Шамиль. — Как будто горцу надо учиться, как положить камень на камень.

— Камень на камень положить я и до прихода на стройку умел, а специальность — дело особое.

— Тут тебе не школа — работать надо! — Последние слова Шамиль произносит чуть ли не шепотом.

Но Башир слышит хорошо.

— Он не из тех, кто останавливается на полдороге! — бросает он возмущенно. — Чего ты о себе, заметим кстати, сказать не можешь.

Шамиль прикусил язык. Ларисе перепалка, видимо, не понравилась, она ушла вперед и теперь догоняет Асхата. Шамиль смотрит ей вслед. Хороша, ничего не скажешь! Откуда она, интересно! Хотя не все ли равно — ему нужна она, а не ее аул.

Асхат вежливо уступает Ларисе дорогу.

— Это ты, Лариса? Ну, как самочувствие?

Девушка не отвечает. Она немного смущена вниманием Асхата и мысленно сравнивает его с Шамилем. Небо и земля! Ничего похожего.

— Лариса! Тебя, я вижу, тоже думы разные осаждают, вроде как нашу стрекозу Ханифу? — смеется Асхат, и Лариса вздрагивает.

— Что ты говоришь, Асхат?

— Я спрашиваю, как твое самочувствие?

— Хорошо, спасибо!

— Ну и замечательно! Гляди-ка, мы уже дошли. Ты где хочешь работать?

— С Баширом.

— Правильно. Он у нас лучший комсомолец, ты сделала удачный выбор. Да не смущайся, я шучу. Работай, конечно. А где он?

— Я ему сама скажу, — торопливо говорит Лариса. Она боится, что их разговор с Асхатом услышит Шамиль.

— Ладно!

Работа на канале закипела. Хусей и Лариса помогают Баширу. До обеда Лариса подает камни, а Хусей носит раствор. После обеда они меняются ролями, а Шамиль, которому тоже приходится подносить раствор, цепляется к девушке:

— Что? Это тебе не в клубе на танцульке!

— Ничуть не трудней, — коротко отвечает она, продолжая работать.

«Гляди-ка, мала-мала, а сильная! — думает Шамиль даже с некоторой опаской. — Такая даст по зубам — искры из глаз посыпятся». Он молча стоит возле носилок, не замечая, что напарник уже взялся за ручки с другой стороны. Но Лариса не обращает на него никакого внимания. Башир давно заметил маневры Шамиля и теперь говорит как можно громче:

— Хусей, а Лариса лучше подавала камни, чем ты. Ее работой не испугаешь, не то что некоторых...

Шамиль понял, что это камень в его огород, и спешит уйти. Понял и Хусей и подхватывает шутку Башира:

— Между прочим, если бы не я, Лариса здесь сегодня не работала бы.

— Почему? — спрашивает Лариса.

— А потому, что это я просил комсорга и прораба, чтобы с нами были девушки. Хорошо я сделал?

— Как сказать! И хорошо, и плохо.

— Не понимаю.

— Хорошо, что меня перевели к вам, плохо, что ты раньше не догадался.

Хусей хохочет, а Шамиль, который в это время снова проходит мимо них, весь кипит. Хусей намеренно не замечает его злости и что-то шепчет Ларисе на ухо. Шамиль уже теряет всякое соображение и, вышагивая с носилками, твердит про себя: «Погоди, мальчишка, я тебя подкараулю вечером на узкой дорожке... Погоди!»

Подошел Асхат, взял у Башира мастерок, начал работу. Башир сменил тем временем Ларису — пускай отдохнет.

— Асхат, ты где учился на каменщика, а? — спрашивает Башир у комсорга.

— Да у тебя! — смеется Асхат. — Смотрел, как ты работаешь, вот и все.

— Один ноль в твою пользу!

Никто не заметил, как подошли только что приехавшие на машине Батыр и Сокуров. Баразов приехал узнать, как идут дела на стройке, в чем нуждаются строители. Вначале никто ни о чем не спросил. Но вот Баразов остановился возле Шамиля, который размешивает раствор:

— Ну, как дела, джигит?

— Пока неплохо. Спросите у начальников, — отвечает парень самодовольно.

— Они тоже так считают, — говорит секретарь и задает Шамилю тот же вопрос, что и другим: — Нуждаетесь в чем-нибудь?

— Да.

Все насторожились, а больше всех Асхат.

— В чем?

— Да вот, сигарет здесь не продают, а надо бы.

Сокуров и Асхат переглянулись, а Батыр сказал сухо:

— Это дело простое. У вас много курящих? — спрашивает он на этот раз у Асхата.

— В общем-то, нет, немного.

— Да что там — немного? — вмешивается Башир, обозленный тем, что Шамиль лезет с пустяками к занятым людям. — Раз-два и обчелся, человека четыре и курят-то.