- И где все?

- Ушли за напитками, - я кивнула в сторону стола.

- А. Понятно.

К слову о вечности: следующие несколько минут молчания рядом с ним показались для меня именно бесконечными – и даже больше этого. Я представила часы в школьно классе, вспомнив, как я мечтала о том, чтобы стрелка скорее перепрыгнула с одного деления на другое. Сейчас мне этого совсем не хотелось. «Скажи что-нибудь» - пронеслось в моем мозгу, когда я украдкой взглянула на Уэса. Он не заметил этого, сидел, оперевшись на руки и глядя на толпу перед нами. На предплечье у него была видна татуировка. «Живи» - сказала мне Кристи, и ее голос вдруг снова зазвучал у меня в ушах. Хорошо. Постараюсь.

- Так, хм, что это? – спросила я, выдавливая слова, а секундой позже поняла, что смотрю не на его руку, а на его лицо, так что вопрос может относится к чему угодно. Уэс удивленно приподнял бровь, и я поспешно добавила, покраснев (господи, помоги мне!): - Твоя татуировка, в смысле. Я просто не видела ее целиком.

Ого, целое предложение. Неплохо для начала. Уэс закатал рукав футболки, и я увидела буквы в романском стиле, складывающиеся в слово «В-О-Д-А».

- Такой уж дизайн, - усмехнулся он, возвращая рукав на место. – Ты, наверное, заметила ее в первый вечер, да?

Я кивнула, все еще не сводя глаз с той части рисунка, которая не была скрыта под рукавом. Кроме букв здесь было еще и изображение – сердце в ладони. Не совсем такое, как было на скульптуре, но похожее: раскрытая кисть руки, красное сердце в ней, внутри него другое – поменьше.

- Точно, - как и в первый раз, увидев эту картину, я не могла избавиться от ощущения, что вижу что-то очень знакомое. – Она что-то значит?

- Вроде того, - Уэс тоже посмотрел на свою руку. – Моя мама рисовала мне такую картинку, когда я был маленьким.

- Правда?

- Да. Она рассказала мне историю о руке и сердце, о том, как они связаны, - он пробежал пальцами по татуировке. – Чувства и действия всегда взаимосвязаны, одно не может существовать без другого. Это из убеждений хиппи. Моей маме они нравились, - он снова опустил взгляд на татуировку. – После ее смерти я тоже начал размышлять об этом, так появилась татуировка и скульптуры. Они не особенно похожи между собой, но идея одна и та же.

- Серия работ, - подсказала я.

- Пожалуй, что так. По большей части я просто стараюсь сделать их красивыми, значение не так уж важно тем, кто ставит их у себя в саду или еще где-то.

Я посмотрела на поляну. Светловолосая голова Кристи мелькала тут и там.

- Это, должно быть, сложно.

- Что?

- Сделать их красиво.

Он сейчас подумает, что я дурочка. Надо держать рот на замке! Но Уэс лишь взял один из стержней и повертел его в руках.

- Иногда бывает сложно, - согласился он. Кристи снова стояла у стола, говоря что-то Монике и смеясь, откинув голову.

- Мне жаль, что так получилось с твоей мамой, - сказала я, даже не подумав о том, зачем я это говорю или что он может подумать, услышав от меня такие слова. Это просто вырвалось.

- Мне жаль твоего отца, - ответил он тихо. Мы оба смотрели прямо перед собой. – Я помню его по «Бегунам Лейквью», я занимался там, когда был ребенком. Он был замечательным человеком.

В горле что-то сжалось, дыхание перехватило. Я никогда не привыкну к самой мысли о том, что кто-то может… уйти. Просто уйти. Каждый раз воспоминание об этом бьет с той же силой, что и прежде.

- Итак, - внезапно спросил Уэс, - почему ты перестала?

- Перестала – что?

- Бегать.

Я опустила взгляд в пустую чашку.

- Не знаю, - сказала я ей, и тот зимний день снова встал у меня перед глазами. Кристи на поляне разговаривала с высоким светловолосым парнем, который что-то рассказывал ей, а она незаметно пыталась отойти назад.

- И как быстро ты бегала?

- Не так уж и быстро.

- Хочешь сказать, ты не умела… летать? – улыбнулся он. Дура Рейчел, подумала я.

- Нет, - щеки залила краска. – летать я не умела.

- Какой твой лучший результат на милю?

- А что?

- Просто интересно, - он повертел стержень снова. – В смысле, я тоже бегаю, так что это любопытство.

- Я уже не помню, - откликнулась я.

- Да ладно, - не поверил он. – Скажи!

- Ладно, ладно. Лучший результат – пять минут, пять секунд.

Уэс лишь захлопал глазами.

- О, - выдал он, наконец.

- Что? А твой какой?

Он закашлялся и отвернулся.

- Не бери в голову.

- Ага, конечно. Это нечестно! – возмутилась я.

- Ну, это больше пяти минут пяти секунд, - нехотя сказал он. – Остановимся на этом.

- Это было несколько лет назад, - пожала плечами я. – Сейчас я вряд ли смогла бы пробежать хотя бы полмили за это время.

- Готов поспорить, могла бы, - он отложил стержень. – Спорю, что ты быстрее, чем думаешь. Ну, может, летать ты и не можешь, ладно.

Мои губы расплылись в улыбке, но я поспешно прикусила их.

- Ты легко можешь обогнать меня.

- Что ж, - хмыкнул он, - возможно, однажды мы это проверим.

О господи, подумала я, зная, что на это нужно ответить хоть что-нибудь, но, пока я размышляла, к нам вернулись Кристи, Берт и Моника, и шанс был упущен.

- Двадцать минут до комендантского часа, – Берт постучал по часам. – Нам пора ехать.

- Ты так уверен, что за двадцать минут довезешь нас до дома? – фыркнула Кристи, а Берт скорчил рожицу в ответ, забираясь на водительское сиденье. Моника залезла в заднюю дверь, и я собиралась последовать за ней, но тут услышала шепот Кристи у себя за спиной:

- О чем вы болтали?

- Ни о чем, - ответила я, краем глаза наблюдая, как Уэс садится на пассажирское сиденье и закрывает дверь. – О беге, в основном.

- Тебе стоило бы видеть свое лицо, - хихикнула она, дыша мне в ухо. – «Ах!» - и все. В обморок.

- Ладно, - Кэролайн нажала на кнопку затвора камеры и отошла, сев рядом с мамой. Сестра приехала позавчера и провела весь вчерашний день, встречаясь с представителями разных строительных компаний и обсуждая с ними ремонт дома. Она уже стала экспертом в этом вопросе, ведь успела сделать ремонт в их с Уолли новой квартире и в домике в горах, который достался ей вместе с мужем. Дизайн домов был ее призванием, как она утверждала – и правда, еще в колледже преподаватели рисования говорили, что у Кэролайн «глаз-алмаз», и теперь этот комплимент стал для нее вдохновением для работы как со своими жилыми помещениями, так и с чужими.

Даже несмотря на то, что мама едва принимала в этом участие (то, что она вообще согласилась хотя бы обсудить все это, уже было невероятным, на мой взгляд), Кэролайн неслась вперед на всех парах, и сейчас вот показывала нам фотографии их с Уолли дома, предлагая новые и новые варианты.

- Это очень помогает, особенно, когда ты хочешь сделать что-то такое же масштабное, - объясняла она, подключая фотоаппарат к телевизору и выводя снимки на экран. – Не знаю, что бы мы с Уолли делали, если бы не видели образцов того, что получится.

На экране появился наш пляжный домик. Это был вид спереди, так дом выглядел, если встать спиной к океану. Деревянный столик перед ним, возле – старая потрескавшаяся деревянная скамейка, чуть дальше начинались ступеньки к дому. Рядом с ними стоял старый гриль, прямо под кухонным окном. Я так давно не видела этого места, что один взгляд на фотографию заставил мой желудок сжаться - так знакомо было то, что я видела!.. Казалось, протяни руку – и дотронешься до столика, присядешь на скамейку.

Мама тоже смотрела на экран, держа обеими руками чашку с кофе, и я снова подумала: а сможет ли она справиться с этим? Но потом я взглянула на Кэролайн, которая тоже смотрела на маму. Секундой позже она мягко произнесла:

- Вот так он выглядит сейчас. Можно заметить, что крыша слегка провисла, это из-за последнего шторма.

Мама молча кивнула, и Кэролайн продолжила:

- Ее надо отремонтировать, а еще надо будет заняться отделкой стен. Плотник сказал, что можно было бы установить фонарь, потому что окна маленькие, и в доме слишком темно. Ты же помнишь, тебе никогда это не нравилось.