Суммы, собранные Цезарем, во многом обеспечили “экономическое чудо” ранней Империи, они же изменили общественную структуру. Трудно сказать, каким образом диктатор получил этот “стартовый капитал”. “Ограбление Галлии”, даже если признать наличие этого процесса, едва ли можно считать его главным источником. Галлия была не столь богатой страной, и определенные суммы, несомненно, остались там, поскольку, в противном случае, было бы трудно объяснить ее быстрое возрождение. Определенные доходы все же, видимо, поступили: нищета народных масс сочеталась в Галлии с огромными богатствами галльской знати (напр. людей типа Оргеторига, Дивитиака или Верцингеторикса) и, наверное, еще большими, тезаврированными в храмах сокровищами друидов. Определенные (и явно немалые) суммы дали завоевания Понта, Египта и Нумидии, значительные средства конфисковывались у местных правителей и провинциальных олигархов. Определенное “перераспределение” коснулось и Рима — многие римские олигархи погибли в борьбе с Цезарем или лишились своих огромных богатств. Можно предположить, что “стартовый капитал” был, в значительной степени, получен за счет сулланской и постсулланской знати.
Хотя некоторые представители “новой элиты” (Антоний, Квинт Кассий, Саллюстий Крисп) были явно “нечисты на руку” и быстро разбогатели, уровень коррупции явно снижался, равно как и соотношение между государственной казной и крупными частными капиталами.
Легионеры Цезаря получили по 5 000 драхм (20 000 сестерциев), центурионы — по 10 000 драхм, военные трибуны — по 20 000 (Арр. B.C., II, 102). Сообщение Диона Кассия о 500 драхмах, видимо, ошибочно (Dio, 43, 21). Сумма в 80 000 сестерциев уже приближалась к всадническому цензу. Согласно Светонию, легионеры диктатора получили по 24 000 сестерциев плюс 2 000 в качестве выплаты долга (Suet. Iul., 38, 1). Солдаты превращались в зажиточных крестьян и горожан, а офицеры становились муниципальной верхушкой, всадниками и нижней частью богатой части общества. Таких людей, было, вероятно, достаточно много. Это была не только галльская армия, но и те войска, которые сражались в гражданской войне. Если многие из них уже не были пригодны к военной службе по возрасту, то они еще были во вполне дееспособном возрасте, чтобы заниматься разными сферами экономики. Вероятно, именно с Цезаря идет традиция Империи, когда ветераны становились экономически активной и политически значимой частью верхушки муниципальных и провинциальных городов, а, учитывая прогресс местного самоуправления, многие из отставных солдат и центурионов, не говоря уже об офицерах, могли найти себя на этом поприще. Этот к тому же связанный корпоративностью класс населения насчитывал при Цезаре десятки, а, возможно, и сотни тысяч людей и имел тенденцию к росту в эпоху Империи.
Простые жители Рима получили намного меньше, по 75 драхм (300 сестерциев), а затем еще по 150 драхм (600 сестерциев) (Dio, 43, 21). Светоний сообщает о 400 сестерциях (Suet. Iul., 38), по Аппиану, они получали по аттической мине (600 сестерциев) (Арр. B.C., II, 102). Кроме того, плебеи получили по 10 модиев (87 л) зерна и 10 фунтов (3,4 кг) масла. Цезарь произвел и раздачу мяса (Suet. Iul., 38), согласно Светонию эта раздача (visceratio) произошла во время испанского триумфа (Suet. Ibid.). Если учесть, что 1 модий (8,7 л) зерна стоил по закону Гая Гракха 6,5 ассов (около 2,5 сестерциев), то прибавка была солидной, означая возможность пропитания на один — два года. Проблема бедности, конечно, не была решена, но это была важная антикризисная мера, к тому же поднимающая на более высокий уровень и римскую бедноту. В дальнейшем предполагались более постоянные реформы. И здесь были неплохие перспективы: стабилизация положения в Сицилии и Африке и открытие нового канала снабжения из Египта предполагали бесперебойность снабжения Рима всем необходимым.
После триумфа Цезарь устроил роскошные игры. Согласно Светонию, гладиаторские бои устраивались по регионам города, кроме того, происходили представления актеров и мимов (linguarum histriones), а также — цирковых атлетов (Suet. Iul., 39). Были устроены Троянские игры (Suet. Iul., 39, 9). В заключение Цезарь дал пятидневные звериные травли (Ibid., 39, 3) и масштабные бои гладиаторов. Как сообщает Аппиан, в бою участвовали по 1000 пехотинцев, 200 всадников и 20 слонов с каждой стороны (Арр. B.C., II, 102). По всей вероятности, бой стал имитацией войны в Африке. Морские бои Александрийской войны имитировались навмахией, несомненно, ставшей венцом программы. В морском бою участвовали 4000 гребцов и 1000 воинов с каждой стороны (Арр. B.C., II, 102) и десятки бирем, трирем и квадрирем египетского и тирийского образца (Suet. Iul., 39, 3–4; Dio, 43, 23). Во время галльского триумфа Цезарь совершил торжественный въезд на Капитолий, вокруг стояли 40 слонов, держащие факелы в хоботах (Suet., Iul., 37, 2).
Хотя Цезарь относился к гладиаторским боям весьма скептически и открыто демонстрировал свое безразличие, полное отсутствие интереса и даже неприязнь к этому общественному пристрастию, он был вынужден следовать вкусам населения и ментальности римского общества. Тем не менее, бросается в глаза обилие иных, более мирных видов состязаний: мусические агоны, мимы, скачки, состязания атлетов, Троянские игры (Suet. Iul., 39, 1–4). Светоний упоминает об участии в боях нескольких сенаторов (Ibid.). Римское общественное мнение было шокировано, но исподволь готовилось определенное изменение эти сенаторы, как и многие другие гладиаторы, были добровольцами. Из жутких ритуальных убийств, связанных с культом смерти, и уничтожения бесправных, насильственно загоняемых на арену невольников, гладиаторские бои становились жестоким, извращенным видом спорта или шоу-бизнеса со всеми чертами этих последних, включая большие деньги, социальный престиж и фактор добровольности. Цезарь только начал этот процесс, но гладиатор эпохи Империи становился “профессионалом”, чьи права были хотя бы частично защищены. Положения популярного гладиатора эпохи (это прекрасно показано в известном фильме Р. Скота) скорее напоминало положение современного известного спортсмена или рок-звезды, разумеется со всеми жестокостями, криминализацией и другими теневыми сторонами этого мира. Перемены шли медленно, гладиаторские бои прошли через всю историю Империи, и только Адриан запретил продажу рабов в гладиаторские школы, а рабынь в публичные дома (лупанары). Честь искоренения этого явления принадлежит христианской Церкви, настоявшей на запрете зрелищ.
Достаточно интересной была и судьба мимического искусства, жанра, который явно переживал творческий взлет. На празднике было много смеха. Обладавший чувством юмора и ценивший его в других Цезарь сам становился мишенью, как в песенках собственных солдат, открыто исполняемых во время триумфа, так и в подчас нелицеприятных шутках мимов (Suet. Iul., 51). Надо полагать, что анекдоты про диктатора (что было весьма широко отражено и в его биографиях) были многочисленны и популярны. Разумеется, Цезарь становился и популярной темой мимов, тем более, что масло в огонь подливал затянувшийся визит Клеопатры и ее новорожденного сына (в 46 г. Клеопатра под предлогом дипломатической миссии приехала в Рим вместе с Цезарионом и пробыла там до убийства диктатора). На этот период приходится расцвет творчества двух мастеров римской “эстрады”, Децима Лаберия и Публилия Сира. Сир и Лаберий часто позволяли и сатирические выпады против Цезаря, временами содержащие достаточно глубокие критические замечания по поводу его деятельности.
Сатирической фронде диктатор противопоставил терпимость и даже известное “соучастие”. Во время игр Цезарь (кстати, с полного согласия соперников) был… судьей в сатирическом поединке Сира и Лаберия и присудил премию Публилию Сиру, чем немало обидел его противника (Gell. XVII, 14, 2; Масг. Sat., II, 7, 7). Впрочем, Лаберий, видимо, всерьез переживавший такую “недооценку” со стороны предмета его критики, также получил хорошую возможность выступить на триумфальных играх Цезаря (Suet. Iul., 39, l){242}.
