Современники поражались толерантности диктатора. Цезарь примирился с двумя поэтами, писавшими против него злые эпиграммы, Лицинием Кальвом (возможно, это произошло ранее) и Г. Валерием Катуллом. С Катуллом диктатор установил отношения через отца поэта, с которым состоял в дружбе (Suet. Iul., 73). Достаточно мягко Цезарь отнесся и к другим писавшим против него поэтам, Авлу Цецине и Пифолаю (Ibid., 75, 5). Предположить такое поведение со стороны лидеров “свободной республики” весьма жестко расправлявшихся с инакомыслием, было бы достаточно сложно.
Правительство Цезаря вносило в управление рациональные тенденции. Введение в экономику огромных финансовых средств, ранее тезаврированных или лежащих мертвым грузом, требовало весьма важных действий различного плана. Согласно мнению Т. Моммзена, Цезарь многократно (примерно в 10 раз) увеличил денежные эмиссии, резко увеличив и денежные доходы населения и оборот капиталов{243}. Инфляции не последовало (источники не фиксируют этот процесс, который, если бы он имел место, неизбежно отразился бы в их сообщениях), огромные средства стимулировали массовое строительство в Риме, Италии и провинциях, оживление экономики во всех областях и массовые колонизационные проекты. Огромные планы диктатора, о которых будет сказано позже, показывают возросшие возможности сверхдержавы. В планы Цезаря входили даже экологические проекты. Планировалось осушение Помптинских болот, создававших крайне нездоровый климат в столице, спуск Фуцинского озера и строительство новых дорог (Suet. Iul., 44, 1–2). Этот проект был осуществлен спустя почти столетие императором Клавдием{244}. Другой проект, канал через Истм в Греции, должен был интенсифицировать греческую торговлю в Эгеиде и Адриатике, и был исполнен ко времени Нерона{245}. Диктатор начал другой, более важный проект возрождения Греции, восстановление Коринфа, ставшего, вероятно, крупнейшим экономическим и торговым центром Греции в эллинистическую эпоху и разрушенного римлянами в 146 г. до н.э. (Plut. Caes., 57; Dio, 43, 50).
Другим важным мероприятием Цезаря было начавшееся возрождение столицы. Диктатор провел ценз городского населения{246}. Светоний отмечает, что она проводилась “поквартально через домовладельцев” (vicatim per dominos insularum) (Suet. Iul., 41, 3). Согласно Плутарху, перепись показала уменьшение числа граждан с 320 000 до 150 000 человек (Plut. Caes., 55; Арр. B.C., И, 102). Сообщение неясно: население Рима в 320 000 человек для I в. до н.э. — это очень большая цифра, с другой стороны, совершенно неясно, почему в стране, где не было войн со времен Суллы (жители Рима вообще мало привлекались к службе в армии), население могло понести столь невероятные потери. Разумеется, немалая часть могла покинуть Рим в трудные 49–47 гг., равно как и в более ранние времена, в том числе и в результате аграрного закона Цезаря. Светоний, видимо, с гораздо большим основанием пишет, что речь шла о получающих хлеб жителях столицы. Цифра 320 000 достаточна странна еще и потому, что после 70 г. до н.э. общее количество римских граждан насчитывало 910 000 человек. Вероятнее всего, 320 000 все же относится к общему числу граждан, а 150 000 — к жителям Рима, причем, именно к тем, которые нуждались в государственной поддержке. Этот ценз мог быть новшеством Цезаря.
Вероятно, со времен Цезаря началось постепенное возрождение города, которое приходится уже на эпоху Августа и первых императоров. В начале принципата Августа население Рима едва ли превышало 250–300 000 чел, тогда как к середине I в н.э. совокупное население столицы (считая рабов, вольноотпущенников и неграждан обоего пола) составляло примерно 1 млн. человек{247}. Бум римской урбанизации пришелся на время Августа и был достигнут благодаря планам Цезаря и конкретной политике первого принцепса.
Цезарь явно готовился к расширению Рима и перестройке столицы. Светоний сообщает, что диктатор планировал гигантское строительство: воздвижение храма Марса, храма Милосердия (Clementia), создание форума Юлия и театра на Тарпейской скале (Suet. Iul., 44). Готовилось и расширение остийской гавани, что предполагало расширение и улучшение системы снабжения. Этот проект осуществили позже Клавдий и Траян{248}.[65]
Планы Цезаря осуществил Август, наладивший инфраструктуру этого самого большого мегаполиса древности, создав систему снабжения водой и продовольствием, расширив зрелищные программы и развернув общественное и жилищное строительство. За свой долгий принципат Август фактически воссоздал новый Рим и осуществил гигантскую программу строительства общественных зданий и храмов. Только число построенных и отреставрированных храмов достигло 82, и есть основания считать, что первые шаги на пути храмовой и религиозной реставрации Августа были сделаны Юлием Цезарем.
К 46 г. Цезарь разрешил долговой вопрос и проблемы квартирной платы. Долговые волнения, проходившие на протяжении 49–47 гг., прекратились в 46 г. Меры Цезаря были достаточно гибкими. Он отказался от кассации долгов, но снизил расценки, сократил квартплату и стал считать проценты в счет долга. Вероятно, после раздач 46 г. кризис стал идти на спад.
Популизм политиков типа Клодия, Целия Руфа и Долабеллы и радикальные настроения были опасны для той системы стабилизации, которую создавал Цезарь. Поэтому он нанес удар по центрам этих движений, которыми являлись восстановленные в 64 г. Клодием коллегии. Согласно Светонию, диктатор запретил “все коллегии, кроме самых древних” (Suet. Iul., 42, 3). Вероятно, под последними подразумевались ремесленные коллегии, восходящие к царю Нуме, запрету же подверглись политизированные клубы клодианцев и разного рода религиозные, полурелигиозные и неформальные объединения сомнительного свойства.
В последние годы (46–44 гг.) отношения с народными массами могли усложниться. Из кумира толпы и лидера популяров Цезарь превратился во власть, временами достаточно жесткую. Упорядочение раздач хлеба и сокращение числа получателей, запрет коллегий, а отчасти и политика в долговом вопросе могли быть непопулярны. Власть наводила порядок, шла на компромиссы и не поддавалась радикальным настроениям. Особенно во второй период можно увидеть и оппозиционные настроения. Наконец, народ еще не ощутил плодов стабилизации и хорошо помнил лишения гражданской войны. Тем не менее, ореол Цезаря как защитника обездоленных и народного избранника мог потускнеть, но не должен был полностью исчезнуть. Оппозиционные настроения, которые, несомненно, имели место, не следует преувеличивать. В конце марта 44 г. именно народ Рима четко и однозначно высказался за Цезаря и его партию, разгромив дома заговорщиков и поддержав цезаристских лидеров во главе с Антонием и Октавианом (Dio, 44, 50; Plut. Brut, 20; Ant., 14; Flor, IV, 4; Cic. Phil., III, 36, 91; App. B.C. II, 143, 148). На сторону Цезаря и его “дела” встали и радикальные группировки, включавшие рабов, либертов и деклассированные городские низы (движение Амация), грабя и устраивая беспорядки, но делая это под цезаристскими лозунгами. Наконец, в народе (впервые со времен Гракхов) возник спонтанный культ диктатора. На месте сожжения его тела был воздвигнут алтарь, возле которого поставили колонну, у подножия которой приносили жертвы, давали обеты и решали споры (Suet. Iul., 58; Арр. B.C. III, 3). Римский плебс сказал свое слово, он предпочел Цезаря не только Помпею, Цицерону и Бруту (это было бы естественно), но и “истинным популярам” типа Клодия, Долабеллы и Амация. У простых людей оставался свой Цезарь, великий император и полководец, защитник обиженных и обездоленных.
