Около 5–6 марта Цезарь подошел к Брундизию. Его армия состояла из трех собственных и трех набранных легионов. Половина армии Помпея во главе с консулами отплыла в Диррахий (предположительно 4 марта) (Caes. B.C., I, 25; Cic. Att., IX, 6, 2). Началась 9-дневная осада, Цезарь начал строить плотину, чтобы перегородить гавань, а Помпей атаковал ее кораблями (В. С, I, 25–26). Одновременно Цезарь начал переговоры через своего легата Г. Каниния Ребила и Л. Скрибония Либона. Впрочем, Помпей отказался от переговоров, сославшись на отъезд консулов (Caes. В. С, I, 25–26; Арр. В. С, II, 40; Veil., 49; Flor, IV, 19–20; Plut. Pomp., 62–63).

На девятый день пришли корабли. Перегородив улицы поперечными рвами и закрыв ворота, помпеянцы начали погрузку. Жители Брундизия поддержали Цезаря, давая сигналы его солдатам и показывая им рвы и частоколы. 14 марта Помпей покинул гавань Брундизия, при помощи горожан Цезарь едва не помешал этому бегству (Арр. В. С, II, 38–40; Veil., II, 49, 4; Flor, IV, 2, 20; Dio, 41, 12–15; Plut. Pomp., 62–63; Caes., 35).

Значение первых месяцев 49 г. трудно переоценить. Кроме моральной победы, Цезарь мог распоряжаться огромными людскими и материальными ресурсами Италии и Рима, что стало залогом победы. Италия занимала центральное положение в Средиземноморье, а потому владеющий ей мог наносить удары в разные стороны, затрудняя для противника координацию действий. Наконец, сторона, обладающая Римом, превращалась в законную власть.

Первый этап гражданской войны прошел фактически бескровно. Эту операцию провел не столько выдающийся военачальник, сколько выдающийся политик. Исход войны был решен не на поле боя и даже не армией Цезаря, а населением Италии и войсками помпеянцев, «проголосовавшими» таким образом за своего противника. События января-марта стали своеобразным «референдумом», на котором Цезарь, его армия и “партия” одержали полную и убедительную победу. Еще в большей степени это было поражением Помпея. Впрочем, победа была только началом войны. Победив в борьбе за Италию, Цезарь начал борьбу за державу.

Как ни парадоксально, одним из немногих военачальников противника, не верившим в возможность удержать Италию, был сам Помпей. Вероятно, больше, чем другие лидеры его партии, он был уверен в возможности избежать войны. Плутарх пишет о крайней самоуверенности Помпея (Plut. Pomp., 57). Впрочем, по письмам Цицерона вырисовывается несколько иная, гораздо более сложная картина.

10 или 11 декабря 50 г. Цицерон встретился с Помпеем, и после беседы с ним писал Аттику, что Помпей не верит в мирное урегулирование (Cic. Att., VII, 4). В отличие от Цицерона, Помпей его, вероятно, и не хотел. Уже с конца января 49 г. Цицерон начинает критиковать Помпея за ведение войны. Первым предметом критики было оставление помпеянцами Рима (Cic. Att., VII, 11, 3; 13, 1–2). Цицерон именует Помпея непредусмотрительным и неспособным полководцем и пишет о ненадежности его армии (Cic. Att., VII, 13, 2). На какое-то время критика ослабевает (Цицерон верит в надежность мирных переговоров), но после сдачи Домиция она опять резко усиливается. Как и многие оптиматы, Цицерон считал, что Помпей был обязан идти на соединение с окруженными в Корфинии войсками (Cic. Att., VII, 23–4). Это соединение войск в Корфинии вызвало подъем настроения среди оптиматов (Cic. Att., VII, 23, 1), но поражение Домиция было слишком быстрым, и в письмах конца февраля Цицерон резко осуждает Помпея за все, что он сделал с начала войны (Cic. Att., VIII, 8; 9), продолжая эту критику в мартовских письмах (Cic. Att., VIII, 11; 16; IX, 7; 9; 11). То, что Помпей постоянно подвергался нападкам своего окружения за оставление Италии, свидетельствуют и другие авторы (Caes. В. С, I, 30; Арр. В. С, II, 37). Среди критиков были и помпеянские лидеры, Катон, Домиций Агенобарб и др. Ворчание по этому поводу позволял себе даже неизменно верный Помпею Луций Афраний.

Впрочем, наряду с обвинениями в некомпетентности и безынициативности Помпея, появились и новые. В письме от 27 февраля 49 г. Цицерон обвиняет Помпея в чрезмерной жажде власти и сознательном оставлении Италии, чтобы бросить на нее силы провинций: «все земли, все моря привести в движение, возбудить варварских царей, привести в Италию вооруженные дикие народы и собрать величайшие войска» (Cic. Att., VIII, 11). Согласно Цицерону, этот план существовал “с самого начала войны” (sed hoc a primo cogitavit) (Ibid.). Аналогичная мысль звучит в письме от 13 марта (Cic. Att., IX, 7), а в письме от 17 марта оратор достаточно подробно пишет о структуре помпеянского флота, его функциях и плане организации морской блокады Италии (Cic. Att., IX, 9 сравн. Caes. В. С, III, 5). В письме от 20 марта Цицерон высказывает свой ужас при мысли о том, что будут творить помпеянцы в случае победы (Cic. Att, IX, 11) и постоянно сравнивает Помпея с Суллой (genus Sullani regni — VIII, 11; regnandi contentio — X, 7, 1; Sullano more — X, 7, 1). Из писем Цицерона достаточно четко прорисовываются контуры плана Помпея, заключавшегося в том, чтобы воспользоваться своим господством в большинстве провинций и обрушить на противника мощь провинциальных армий и другие ресурсы, войска вассальных, независимых и даже враждебных Риму правителей, равно как и объединить различного рода антиримские силы, включая маргинальные, с целью удушения Италии морской блокадой и тяжелой войны на измор и уничтожение. Другие авторы, в общем, подтверждают свидетельства Цицерона. Аппиан намекает на то, что план существовал с самого начала (Арр. В. С, II, 37), Плутарх и Флор скорее отмечают вынужденность действий Помпея (Plut. Pomp., 61–62; Flor, IV, 2, 2).

При конкретном анализе план вырисовывается достаточно четко. Основными силами, на которые рассчитывали Помпей и его сторонники, которые, несмотря на критику, достаточно последовательно проводили этот план в действие, были армии в Испании и на востоке, мощный флот, а также — определенные силы и средства в Сицилии и других регионах державы.

Испания. Начиная с 55 г., испанские провинции, согласно закону Требония, находились под высшим империем Помпея, пролонгированного на 5 лет в 52 г. Конкретно управление было передано трем легатам: Л. Афранию (Ближняя Испания), М. Петрею (Лузитания) и М. Теренцию Варрону (Дальняя Испания). Все трое принадлежали к помпеянским военным, впрочем, будучи связаны и с оптиматами. Луций Афраний был одним из самых близких к Помпею людей, будучи легатом полководца во всех его войнах и консулом 60 г. Именно Афранию Помпей мог доверить высшее руководство испанскими армиями. Марк Петрей, настоящий победитель при Пистории, также был легатом Помпея со времен Серторианской войны. В период триумвирата (59–58 гг.) он проявил оппозиционность триумвирам, но с 55 г. Помпей снова назначает его легатом Лузитании. Очень интересной фигурой был М. Теренций Варрон (116–28 гг. до н.э.), также один из старейших легатов Помпея, более известный как едва ли не крупнейший ученый своего времени, писатель, историк, филолог и антиквар. Варрон получил глубокое образование в Риме и Греции, был близок с Цицероном и Аттиком. Хотя пик научной деятельности Варрона приходится на время после 49 г. до н.э., уже в 60–50-е гг. он, несомненно, был известен, как знаменитый ученый. Позже Цезарь сделает его куратором созданных им публичных библиотек и своеобразным «министром культуры» в новом римском правительстве.

В 49 г. у Афрания было 3, а у Петрея и Варрона по 2 легиона (Caes. В. С, I, 39). Испания была «вотчиной» Помпея еще со времен Серторианской войны (79–71 гг.) и для войны были мобилизованы огромные силы испанцев. Афраний и Петрей собрали 80, а Варрон — 30 вспомогательных когорт (Ibid.), а пример Сертория прекрасно показал возможности страны. Помпей мог использовать тактику своего прежнего противника, причем конкретных вариантов могло быть много: наступление против Италии и Галлии, решительное сражение на границе испанских провинций и, наконец, крупномасштабная «малая» и партизанская война, основанная на опыте кампаний Сертория, в которой могла увязнуть армия Цезаря. К началу войны испанская армия была, видимо, самой сильной военной группировкой Помпея.