Наконец слуги убрали со столов объедки и удалились, а дворецкий попросил тишины.

Медленно поднявшись, король Генрих засунул за пояс большие пальцы рук и обвел пиршественный зал пристальным взором. В комнате воцарилась полная тишина.

— Досточтимые пэры церкви, лорды Англии и Нормандии! Я собрал вас здесь в канун Рождества, дабы оповестить о своих намерениях относительно будущего королевского престола.

Краем глаза Мод заметила, что на губах Стефана блуждает улыбка надежды.

— Давайте ненадолго вернемся, — продолжал Генрих, — к злосчастному удару судьбы, лишившему меня единственного сына, принца Вильгельма. — Король осенил себя крестным знамением. — Будь бы Вильгельм жив, он сменил бы меня на троне, и вопрос наследования никогда не встал бы так остро, как в настоящий момент.

Гости согласно закивали.

— К моменту смерти Вильгельма я уже овдовел и в надежде произвести на свет новых сыновей взял в жены добродетельную Аделицию из Ловэна. К несчастью, Господь до сих пор не внял нашим молитвам. — Он прервал свою речь, и взоры присутствующих обратились на Аликс, неподвижно сидевшую на своем месте и, казалось, обратившуюся в мраморную статую.

Сердце Мод сжалось от боли: ведь Аликс, должно быть, испытывает глубочайшее унижение из-за публичного напоминания о ее бесплодии.

— Само собой, королева еще молода, и я надеюсь прожить еще много лет, так что мы пока не расстались со своими надеждами. — Генрих подождал, пока умолкнут шепотки гостей, выражавших согласие с этими словами, затем продолжил: — Однако, несмотря на то что у меня так и не родился новый сын, к счастью, повторяю я, к счастью, у меня есть дочь, которая вернулась в Англию, чтобы жить среди своего народа.

Озадаченные гости уставились на Мод, но та не меньше их была удивлена словами отца.

— Принцесса Мод — законная наследница королей. Ее дед — великий Завоеватель, ее дядя Вильгельм Руфус правил Англией до меня, и я уверен, что нет необходимости напоминать присутствующим о великом роде герцогов Нормандских.

Король прошел мимо Мод и встал рядом с шотландским королем.

— С материнской стороны родословная моей дочери не менее известна. Принцесса Мод — потомок четырнадцати правителей: от королей Западной Саксонии, которые властвовали над своим народом более двухсот лет назад, до короля Шотландии, ныне сидящего здесь, перед вами. Кроме того, моя дочь — вдова императора Священной Римской империи и с детства обучена всем премудростям управления государством.

Сделав еще несколько шагов, Генрих положил руки на плечи дочери.

— Вот полноправная наследница трона Англии и Нормандии, и она взойдет на трон, если я умру, не оставив законного сына.

Удивление и потрясение Мод были столь велики, что ей показалось, будто душа ее покинула тело и парит в нескольких футах над головой. Теперь внезапно прояснились все поступки отца: от срочного вызова в Англию до настоятельного требования снять императорскую корону. Она простила ему все. Радость переполняла ее сердце.

Мод повернула голову, чтобы заглянуть в лицо короля. В глазах ее светилась благодарность. Она не находила слов, чтобы выразить все свои чувства. Отец ободряюще сжал ее плечо.

В комнате воцарилось гробовое молчание. Ошеломленные гости с ужасом смотрели на короля. Генрих обвел взглядом зал. Лоб его прорезала глубокая морщина, на лице появилось выражение непреклонной решимости. Он снова заговорил:

— Через две недели состоится церемония принесения присяги, и я призову всех и каждого из вас к торжественной клятве на верность принцессе Мод, которая станет королевой после моей смерти.

В момент своего торжества Мол совершенно забыла о Стефане и о том, как может обидеть его неожиданное решение короля. Внезапно она превратилась в его соперницу и, осознав это, испугалась. Не изменится ли его отношение к ней? Мод украдкой бросила взгляд на кузена, и от ужаса у нее перехватило дыхание. В глазах его горела неприкрытая ненависть, лицо побелело и превратилось в застывшую маску; это было совершенно чужое, незнакомое лицо.

Голос отца заставил Мод отвернуться от Стефана.

— Если кто-либо не согласен с моим решением, пусть скажет немедленно, в противном случае никакие возражения приняты не будут. — Король снова обвел взглядом пиршественный зал. Все молчали. — Итак, решено. Жду вас всех на церемонии принятия присяги.

Когда король умолк, никто не взглянул на Мод, чья радость быстро угасала. В первое мгновение, потрясенная неожиданным счастьем, выпавшим на ее долю, Мод даже не подумала о том, что никто и никогда еще не возводил женщину на трон. И оказалась совершенно не готова встретить откровенное недоверие, горький гнев, дикую злобу и ненависть на лицах окружавших ее знатных гостей.

Кузина Матильда, не стесняясь, плакала; близнецы де Бомон, очевидно, не могли поверить собственным ушам. Роберт Глостерский криво улыбнулся сестре, не в силах скрыть боль, затаившуюся в глубине его глаз. Брат Стефана, аббат Гластонберийский, смотрел на принцессу со скорбным выражением лица, как человек, предчувствовавший самое худшее и увидевший, как оно осуществилось. Только Брайан Фитцкаунт подарил ей ободряющую улыбку; он оказался единственным, кто пришел к ней на помощь. Мод знала, что никогда не забудет этого.

— Не бойся, девочка, — прошептал ей на ухо Давид Шотландский. — Лорды не могли не удивиться. Твой отец распахал целину, а тебе осталось бросить семена и ждать, пока они прорастут. — Дядя похлопал ее по руке. — Твой отец сделал все как надо.

Мод очень хотелось бы в этот момент обладать хоть малой долей подобной уверенности. Она с грустью смотрела, как знатные гости со своими женами, в том числе и Стефан с Матильдой, поспешно покидают зал, укутавшись в теплые плащи, чтобы спастись от декабрьской стужи. Никто не подошел к королю и его наследнице, чтобы поздравить принцессу или сказать что-нибудь в ее поддержку. Несчастной Мод казалось, будто она совершила какое-то ужасное преступление, а не обрела высочайшую честь. Поднявшись из-за стола, она вышла из зала вслед за отцом.

— Зайди ко мне завтра после сексты, — сказал ей король, прежде чем повернуть вместе с Аликс к своим покоям. Он был заметно взволнован.

Значит, он удивлен враждебностью знати не меньше, чем она сама? В памяти всплыло оскорбленное выражение лица Стефана. Неужели теперь кузен возненавидит ее? Неужели решит, что намерения короля были известны ей с самого начала? Мысль о том, что Стефан разлюбит ее, была невыносима. К глазам ее подступили слезы. И все же за всеми заботами и печалями стояло ошеломляющее осознание того, что в один прекрасный день она станет королевой Англии и герцогиней Нормандской. Никогда, даже в самых безудержных мечтах, она не могла вообразить, что удостоится такой высокой чести. И, вопреки всему, Мод чувствовала прилив опьяняющего торжества.

Железной хваткой схватив Матильду за руку, Стефан тащил ее за собой через толпу гостей, торопясь добраться до ворот Вестминстерского дворца, прежде чем кто-нибудь остановит их. Он услышал, как его окликают близнецы де Бомон и брат Анри, но не удостоил их вниманием. Если кто-нибудь посмеет выразить ему соболезнования, то он ответит на них добрым пинком.

Выйдя за ворота, Стефан обнаружил во дворе Джерваса и других своих слуг. Одного взгляда на их опрокинутые лица хватило, чтобы понять: ужасные вести уже достигли их ушей.

— Мы не останемся здесь ни минуты. Джервас и прочие слуги сопроводят тебя в Тауэр, — сказал он Матильде, помогая ей сесть в паланкин. — Ты доберешься только к утру, но тут уж ничего не поделаешь.

Матильда вцепилась в руку мужа. Глаза ее все еще были влажны от слез.

— Дорогой, но разве ты не поедешь со мной?

— Нет. Мне еще нужно кое-что уладить здесь.

— В такой час?

— Это неважно. — Лицо Стефана застыло, словно каменное, глаза казались холоднее Северного моря.

Испуганная, Матильда откинулась на подушки, и Стефан задернул занавески. Услышав их беседу, Джервас подошел к Стефану и тревожно заглянул ему в лицо.