— Милорд, куда бы вы ни направлялись, прошу вас, возьмите с собой Арнульфа и Гилберта. Умоляю вас, не уезжайте в одиночестве.

Стефан отмахнулся от него и прыгнул в седло своей кобылы Одрэйд. Пришпорив лошадь, он направился к реке и вскоре услышал за спиной топот копыт. Это были его рыцари, Арнульф и Гилберт. Стефан даже не обернулся.

Он еще не мог прийти в себя от слов короля, от неожиданного унижения перед всеми лордами, будучи не в силах осознать, сколько он потерял в этот день. Ведь до сих пор все свидетельствовало о том, что он станет наследником короля. Лишиться короны, которую он уже практически держал в руках, было страшным потрясением; но еще хуже то, что корона эта попала в руки женщины, и не просто женщины, а принцессы Мод, в которую он был безнадежно влюблен. Нет, яростно перебил Стефан свои мысли, не влюблен! Это не любовь. Ну и дурак же он был, если считал это любовью! Простая похоть. Да, он хотел ее, и не больше. И если бы он ее добился, на этом все и кончилось бы: какой интерес играть в одну и ту же игру дважды?!

Добравшись до Темзы, Стефан стал искать лодку, чтобы переправиться в Саутворк. Тишину декабрьской ночи нарушали только плеск воды и стук копыт за спиной, бьющих о мерзлую землю. Наконец Стефан отыскал барку, стоящую у причала, и, спешившись, повел лошадь вверх по сходням на палубу. Двое рыцарей шли за ним, но Стефан не обращал на них никакого внимания. Лодочник, сидевший на носу барки, оттолкнулся от причала и в молчании направил лодку к другому берегу.

Ничего не видя и не слыша, Стефан снова и снова мысленно возвращался к катастрофе, разразившейся в пиршественном зале Вестминстера. Как он мог оказаться настолько слепым, как они все могли быть настолько слепы, чтобы не догадаться о намерениях короля? Кто мог представить себе, что король Генрих способен на такой вызывающий поступок, на столь беспрецедентное решение? На мгновение Стефан подумал, уж не впал ли король в старческое слабоумие? Старики нередко вели себя непредсказуемо, и это казалось ему единственным логичным объяснением произошедшего. Впрочем, во всех других отношениях король оставался вполне благоразумным.

Знала ли Мод о планах отца? Неужели все это время она так искусно притворялась, что не пробудила в нем ни малейшего подозрения? Стефан мучился от стыда при мысли о том, как глубоко он доверял кузине, посвящая ее во все свои честолюбивые надежды и планы на будущее. Каким же дураком он предстал перед ней! Мод, Мод… Сердце кричало от боли, вонзившейся в него ударом меча. Он прощался со своими мечтами и надеждами, и сердце его превратилось в открытую рану.

Барка уткнулась в берег. Стефан вывел Одрэйд на землю, сел в седло и галопом помчался вдоль берега реки к Саутворку. Он не думал о том, куда скачет; его подгоняла лишь острая необходимость дать выход боли и ярости. Каждой клеточкой своего тела он ощущал, что король совершил роковую ошибку. Как он мог рассчитывать на то, что его подданные согласятся с таким решением, когда и знать, и простолюдины ожидали увидеть на троне его, Стефана? Неужели король забыл о его популярности? Стефан не представлял своего будущего без королевского трона. Он поклялся, что должен что-то предпринять: невозможно допустить, чтобы по прихоти короля так неожиданно и резко изменилась вся его жизнь. Он вспомнил о брате, и слабая искорка надежды сверкнула в черной ночи его отчаянных дум. Да, Анри должен знать, что делать.

Той же ночью Брайан Фитцкаунт, подавляя зевоту, сидел напротив короля Генриха в комнате, предназначенной для решения государственных дел. Рядом с ним, тихонько похрапывая и уронив голову на широкую грудь, сидел епископ Солсбери. Комната, освещенная множеством тонких восковых свечей, напоминала монастырский скрипторий[7]. В центре стоял длинный дубовый стол, заваленный свитками пергамента и грудами книг. Свитки и книги заполняли и окованные железом сундуки, выстроившиеся вдоль стен. У дальнего конца стола монах в черной рясе склонился над пожелтевшим пергаментом, таким древним, что уголки его рассыпались от ветхости. Второй монах, взгромоздившийся на высокую скамейку, держал на коленях восковую дощечку и стило.

Зазвонили колокола аббатства. «Три часа пополуночи, — подумал Брайан, — а мы просидели здесь уже два часа». Король Генрих, подперев подбородок рукой, был погружен в раздумья. Внезапно он повернулся к Брайану.

— До сих пор не могу в это поверить, — пробормотал он. — Я понимал, что лордам понадобится некоторое время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что Мод станет моей наследницей, но встретить такую вражду, такое открытое неповиновение… — король снова умолк.

Брайан с удивлением понял, что Генрих ошеломлен неожиданной реакцией лордов на долгожданное объявление наследника. Он думал, что король разъярится, а тот, оказывается, просто никак не может прийти в себя. Странно, что такой умный и ловкий политик оказался в этой ситуации настолько недальновидным. Но ведь он был слеп и в том, что касалось неописуемого характера его покойного сына и наследника Вильгельма, отказываясь видеть то, что было совершенно очевидно для остальных. Теперь Брайан понимал, что в вопросах наследования престола король видел только то, что желал видеть.

— Должен быть какой-то прецедент, — сказал Генрих. — Не может не быть.

Брайан не был в этом настолько уверен. Сразу после заутрени его разбудили и приказали явиться к королю. Когда он пришел в эту комнату, епископ Роджер уже был там. Король, епископ и Брайан ожидали, пока монахи отыщут в своих книгах какое-нибудь упоминание о женщине, взошедшей на престол в случае, когда в правящем семействе не было наследника мужского пола.

— Я кое-что нашел, сир, — наконец произнес монах охрипшим от усталости голосом. Он провел испачканным в чернилах пальцем по выцветшим строкам на пергаменте. — Несколько сотен лет тому назад король Уэссекса скончался, и его супруга правила после его смерти в течение года. — Монах поднял глаза. — Затем она была смещена. По предположению автора хроники, мужчины не смогли долее терпеть, что им приходится подчиняться женщине.

— Упаси Господи, чтобы лорды такое услышали! Это — единственный случай, когда правила женщина? — спросил король.

— Все, что мне удалось найти, сир.

— Продолжай искать. Проснись, Роджер! — Король протянул руку и потряс за плечо спящего епископа. — Послушай-ка!

Роджер начал просыпаться.

— Да, сир. — Он выслушал то, что нашел монах, и покачал головой. — Этого-то я и боялся. Ничто из прошлого нам не поможет. Хроники только подтверждают то, что я вам уже говорил: ни знать, ни церковь не примут женщину-королеву, если она будет править в одиночку. Поскольку это против традиций, в стране начнется мятеж.

Генрих фыркнул.

— Я уже говорил тебе, Роджер: речи о том, что она будет править в одиночку, не идет. Естественно, должен быть король-консорт. Неужели я так похож на дурака? Но главное — убедить моих лордов присягнуть на верность Мод.

Король поднялся из-за стола и принялся мерить шагами комнату.

— У вас есть на уме какой-нибудь кандидат? Кто он? — спросил Роджер.

— Могу сказать лишь, что все идет по плану. Имей терпение.

«Как это характерно для скрытного короля! Он тщательно скрывает все свои намерения относительно будущего супруга Мод», — подумал Брайан. Несомненно, лорды будут возмущены этим кандидатом, иначе почему бы не объявить о нем сразу? У Брайана заныло сердце. Интуиция подсказывала ему, что король пошел опасным путем, который может привести страну к катастрофе. Надо хотя бы попробовать помешать этому.

— Сир, мне кажется, что лорды могут воспротивиться церемонии присяги, — осторожно начал он. — Найдутся такие, которые предпочтут покинуть Англию, лишь бы не давать клятву верности вашей дочери. Сердца лордов принадлежат Стефану, и он рассчитывал на то, что станет наследником. Возможно, лучшим выходом было бы дать им время привыкнуть…