Долгую минуту епископ вглядывался в бледный овал лица мастера, с трудом различаемый в сгущающемся полумраке. Кровь запульсировала у него в висках, ладони рук внезапно вспотели.

— Знаете, мне кажется, Domina что-то упоминала насчет большой печати, — медленно проговорил он. — Да, теперь я вспомнил: она сказала, что решила оставить надпись так, как есть. Императрица — более престижный титул.

Не веря своим ушам, мастер ахнул:

— Господи, она отказалась от своих слов!

— К несчастью, это так. О, да, и она отказывается платить до коронации. Но я вознагражу вас из моего собственного кармана. — Анри полез в суму, висевшую на поясе, и протянул мастеру несколько монет.

— Благодарю вас, ваша светлость, — пробормотал тот, тайком пробуя на зуб одну из монет. — Будь проклята миледи, если она так обращается с нами. Не быть ей нашей королевой.

— Анжерская сука, — встрял один из лондонцев. — Вначале налоги, теперь — оскорбление стране, которой она собирается править! Если это только начало, то какой же будет конец, э?

Послышался сердитый согласный ропот.

— Есть еще кое-что. Эта фурия приковала моего брата цепями к стене подземелья, — подлил масла в огонь Анри.

— Ужасно, ваша светлость, ужасно, — прорычал один из горожан. — И мы ничего не можем сделать?

— Она пока что еще не ваша королева, — напомнил им Анри, понизив голос и скользя взглядом по дорожке. — Если вы способны действовать, то сейчас самое время.

— Как? — спросил серебряных дел мастер.

— Самим вам не добиться ничего, но если вы расскажете другим о том, что узнали сегодня вечером, — о печати, непосильных налогах, о жестоком обращении с моим братом… — я уверен, что вы вспомните и другие обиды, — то город начнет проявлять бдительность по отношению к намерениям миледи. Анри помолчал. — Если вы решились, действуйте. — Последовало напряженное молчание. — Что касается меня, я не могу больше подчиняться этой коварной дочери Евы.

Мужчины согласно закивали. С охватившим его чувством праведности Анри подумал, что все, что он им сказал, — истинная правда, и Господь ему в том свидетель.

— Так вы теперь на стороне нашей доброй королевы Матильды? — спросил предводитель.

Вопрос был щекотливый. Анри не предполагал такого поворота событий, он просто использовал благоприятный момент. Ему не хотелось явно быть вовлеченным в деятельность, связанную с той или иной стороной. Всегда существовала вероятность, что дела могут пойти плохо, и тогда у него не будет возможности ни оставаться в одном лагере, ни примкнуть к другому. Анри действительно не подумал об этом, но люди ожидали ответа, и надо было что-то сказать.

— Мы обсудим, как оказать поддержку королеве Матильде, и сделаем все возможное, чтобы освободить моего несчастного, тяжко страдающего брата, закованного в цепи.

Анри задумался. Не слишком ли далеко он зашел? Но возбужденные крики одобрения убедили его в обратном. Он почти забыл о том, что лондонцев будет подталкивать к действиям все, что угрожает обожаемому ими Стефану.

— Наш любимый король во власти анжуйцев! — Глава делегации горожан перекрестился. — Мы должны любой ценой освободить его! Коронации миледи нужно помешать любым способом!

На минуту все умолкли: по дорожке проходили два стражника. Их шлемы и длинные копья поблескивали при свете восходящей луны.

— Разумеется, отливайте печать, — вполголоса сказал Анри серебряных дел мастеру. — Пусть это будет немым свидетельством против графини Анжуйской. Ну, а теперь — времени мало, а дел предстоит много. Оставляю все в ваших руках.

— Можете на нас положиться. Мы поедем вслед за королевой в Кент и присоединимся к ее армии, — сказал глава делегации. — Римская императрица проклянет тот день, когда ступила на землю Лондона. Вам сообщить о…

— Нет, — твердо перебил его Анри. — Я вскоре возвращаюсь в Винчестер. Мы все в руках Господа, друзья.

Епископ повернулся и исчез в темноте. Ему было тревожно: он понимал, что привел в движение некие силы, результат действия которых не мог даже предвидеть. Но если дела пойдут не так, как нужно, он всегда сможет отрицать, что ему было известно о случившемся сегодняшней ночью.

Через три дня Мод, сопровождаемая ее дядей и Робертом, вошла в большой зал Вестминстерского дворца и остановилась в недоумении: столы были заполнены только на треть, а высокий стол стоял пустой.

— Почему все так опаздывают к ужину? — спросила Мод Роберта, усаживаясь в деревянное кресло рядом с Давидом Шотландским.

— Весьма странно, — сказал Роберт. — Кстати, ты заметила, что сегодня во время вечерни было немного народу? Даже епископ Анри отсутствовал. Мне это не нравится.

В зал вошла процессия слуг, возглавляемая сенешалем.

— Где епископ Винчестерский? — поинтересовалась Мод.

Сенешаль удивленно посмотрел на нее.

— А он сегодня уехал рано вечером, сразу же после сексты. Упаковал все свои вещи и сказал, что возвращается в Винчестер. Похоже было, что его светлость очень спешил. Я полагал, что он сообщил вам о своем отъезде, миледи.

— Анри тебя бросил, — без обиняков сказал Давид Шотландский.

Мод была ошеломлена.

— Но почему? Ведь, оставаясь верным мне, он выигрывал больше, это несомненно.

— Ты слишком часто перечила ему, девочка, — со своей обычной прямотой ответил ей дядя.

Мод судорожно подчищала куском хлеба тарелку, молясь в душе, чтобы это оказалось неправдой.

— Если Анри временно покинул нас, — сказала она, удивляясь тому, что настолько озабочена отъездом епископа, — мы должны приложить все усилия, чтобы вернуть его. Если нужно пойти на компромисс, я готова.

— Похоже, что и другие, а не только Анри, покинули тебя, племянница, — заметил король Шотландии, кивнув в сторону полупустого зала.

— Да, похоже, — сказала Мод, пряча за принужденной улыбкой нарастающее беспокойство. — Где все остальные? — спросила она сенешаля.

— Ну… почти все уехали, миледи, из-за ужасных слухов, которые распространяются повсюду.

— Каких слухов?

— Говорят, что вы обложили налогом всех горожан в одну десятую часть их доходов и отказались сохранить привилегии Лондона, которыми он всегда пользовался.

Мод вскочила.

— Чудовищная ложь! Как люди могли этому поверить?

— Я только повторил то, что слышал, миледи, но, судя по всему, многие поверили этому.

Роберт положил руку на плечо Мод и заставил ее сесть.

— Я тоже слышал подобные сплетни, сестра, но не считал необходимым обременять тебя еще и этим. Люди говорят не только о том, что мы мучаем бывшего короля, но и что наша армия опустошает сельские местности, сжигает деревни, насилует женщин и совершает самые немыслимые преступления. Это одна из причин, по которой я послал Брайана и Майлса в Лондон и Кент.

Догадываюсь, что все это дела Вильгельма из Ипра, а обвиняют наши войска, — сказал король Давид. — Мне лишь хочется, чтобы наша армия была здесь, а не в Оксфорде. — Он повернулся к сенешалю: — Что еще вы слышали?

— Народ уходит толпами, чтобы не присутствовать на коронации. Весь Лондон кипит от возмущения.

Роберт вздохнул:

— Сегодня ночью вернутся Брайан и Майлс, и мы узнаем всю правду насчет этих мрачных историй. А тем временем люди констебля… — Внезапно глаза его сузились. — Солдаты лондонского констебля обычно занимали нижние столы… где они?

— Констебль сам отослал их перед вечерней, милорд. — Сенешаль испуганно переводил взгляд с Роберта на Мод. — Он велел им возвращаться в Тауэр.

— О, Господи, он отослал всех своих людей! — закричал Роберт, вскакивая на ноги.

Мод почувствовала, как у нее свело желудок.

— Брат, что это означает?

— Это означает, что нас будут защищать всего несколько стражников, если…

Его прервал неожиданный удар набатного колокола. У Мод застучало сердце, и она выскочила из-за стола.

— Дворец в большой опасности, сестра. — Роберт быстро повернулся к двум оруженосцам, прислуживавшим ему. — Освальд, Джехен, сейчас же отправляйтесь к воротам и посмотрите, что случилось. Быстро! — Он повернулся к небольшой группе рыцарей: — Вооружитесь и будьте готовы защищать дворец в случае нападения.