Вся в поту, дрожа, Мод села на кровати, выпрямившись, как стрела. Сердце ее бешено колотилось, и, не отдавая себе отчета в своих действиях, она вскочила с кровати, натянула отделанное мехом платье и кожаные туфли, подхватила железный подсвечник и побежала к дверям спальни. Две ее фрейлины крепко спали. Мод открыла дверь, выглянула в коридор, да так и застыла, пока к ней не подбежал стражник, чтобы выяснить, все ли в порядке. Она посмотрела на него невидящим взглядом, приходя в себя, и слабым голосом пробормотав извинения, вернулась в спальню.

Пресвятая Богородица, что же с ней случилось? Испуганная тем, что она настолько потеряла контроль над со бой, Мод непослушными пальцами сняла платье и туфли и опять забралась в постель. Свернувшись под одеялом, она зарылась в подушку, стараясь заглушить звуки безутешных рыданий, и, наконец обессилев, перестала дрожать. Она чувствовала себя опустошенной, но сознание постепенно прояснилось. Теперь Мод убедилась, что огонь любви к Стефану пылает так же ярко, как и прежде. И это — ее крест, который предстоит молча и стойко нести всю оставшуюся жизнь. Если ей суждено жить, мучаясь от неудовлетворенного желания и одиночества, то она должна добиться власти — такой же всеобъемлющей, как и любовь. Это цена, которую ей придется заплатить, чтобы стать королевой.

На следующее утро Мод проснулась рано, посетила мессу в часовне, разговелась после ночи и удалилась в свою спальню написать несколько писем. Но только она погрузилась в тщательное составление письма брату Стефана, как стук в дверь отвлек ее внимание.

— Доброе утро, — сказал Роберт, входя в комнату. — Мы с Брайаном и Мэйбл отправляемся в Бристоль, чтобы подготовить там все для нашего пленника. Стефана мы оставляем здесь, под присмотром Майлса, пока не будет обеспечена его надежная охрана в замке Бристоль. Я постараюсь вернуться как можно скорее.

Мод встала.

— Звучит весьма разумно. — Сердце ее учащенно забилось при мысли о том, что следующие несколько ночей будут проведены под одной крышей со Стефаном.

Она поцеловала брата на прощание и продолжала писать письма, пока рожок дворецкого не начал сзывать обитателей замка к завтраку.

Каждый этаж замка охранялся стражниками. Они стояли и в большом зале, вдоль стен. Мод села вместе с Майлсом и его женой за высокий стол и спросила, как обстоят дела у Стефана. Майлс ответил ей, что бывший король жалуется на неважное самочувствие и что он послал к нему своего личного лекаря.

— Что его беспокоит? — спросила Мод.

Майлс пожал плечами.

— Как я догадываюсь, ничего, кроме его сокрушительного поражения. Но чем мы можем ему помочь? И как люди расценят то, что он заболел здесь, находясь под нашим присмотром? — Майлс скривился. — Все будут считать, что мы дурно обращались с их любимым Стефаном. Просто невероятно, за что его до сих пор любят, ведь он такой нестоящий человек. — Шериф оторвал ногу жареной птицы. — Будь на то моя воля, с позволения сказать, я бы не нянчился с ним из-за того, что он монарх, а…

— Возможно, ему нужно приготовить крепкий бульон, — перебила его Мод, не желая слушать, что сделал бы Майлс с ее кузеном. — Мы должны принять все меры предосторожности, чтобы поддержать его здоровье. — И, чтобы эти слова не прозвучали как проявление слишком большой заботы, добавила: — Это в интересах политики, как вы сами сказали.

— Я прослежу, чтобы ему приготовили бульон, миледи, — с готовностью сказала жена Майлса.

День и ночь прошли без происшествий. На следующее утро Майлс, истомившийся от бездействия, решил отправиться на охоту.

— Я видел Стефана, — сказал он Мод после утренней мессы. — Он чувствует себя чуть лучше, но еще не совсем пришел в себя. Как я и подозревал, лекарь не обнаружил у него ничего серьезного. Меня не будет лишь несколько часов.

Майлс уехал в окружении рыцарей, его жена удалилась в свою комнату, а Мод — к себе в спальню. Она обнаружила, что не может ни на чем сосредоточиться, что все ее мысли поглощены Стефаном. Будто невидимая нить протянулась между их комнатами. Что-то медленно, но неумолимо толкало Мод к кузену. Как жаль, что здесь нет Олдит или кого-нибудь, с кем можно было бы облегчить душу.

Что же все-таки с ней происходит? Ведь, в конце концов, сейчас у нее появилась долгожданная возможность заставить Стефана почувствовать, что такое рухнувшие надежды, испытать, что ощущаешь, когда все мечты разбиваются вдребезги, а самая суть твоей жизни разрывается в клочки. Казалось, она должна ликовать, упиваться победой. Конечно, так и есть, но упущено что-то главное, что-то… внезапно Мод поняла, что именно: ей необходимо предъявить Стефану обвинения прямо в лицо. Почему она не догадалась об этом раньше?

Поднявшись из-за стола, она схватила несколько рулонов пергамента и решительно вышла из спальни.

Ее сердце гулко застучало, когда она приблизилась к комнате, где содержался Стефан, и увидела шестерых стражников, вооруженных копьями, стоявших возле толстой дубовой двери. Приняв царственный вид, Мод подняла свитки пергамента повыше.

— Я пришла увидеть узника. Он должен подписать несколько важных документов, — сказала она властным голосом, удивившись про себя, почему ей вдруг понадобилось объяснять свои действия.

Стражники поклонились и сразу же открыли дверь. Двое из них вознамерились сопровождать ее в комнату, но Мод жестом остановила их.

— В этом нет нужды, благодарю вас. Если понадобится, я вас позову.

Она шагнула в комнату, и дверь за ней затворилась.

Стефан, одетый в белую полотняную рубашку, синие штаны, плотно обтягивающие ноги, и потрепанную тунику, лежал на деревянной кровати и, по-видимому, спал. Он поднял голову, открыл глаза и быстро сел в изумлении. Мод с удивлением отметила, что выглядит он отдохнувшим и в добром здравии; багровые кровоподтеки на его лице почти зажили.

— Ты спал? Я приду позже, — внезапно запаниковав, Мод повернулась к двери.

— Нет, подожди. Я не спал. Пожалуйста… не уходи.

Мод помолчала, заставив себя успокоиться, потом опять повернулась к нему.

— Я не хочу нарушать твой отдых, ты ведь нездоров.

Он свесил с кровати длинные ноги и, болтая ими, криво улыбнулся.

— Не сомневаюсь, что там, куда я поеду, будет прекрасная возможность отдохнуть. Я хотел бы, чтобы ты осталась, хотя боюсь, что здешняя унылая обстановка не слишком располагает к общению.

Мод оглядела скудно обставленную комнату. Возле кровати стоял шаткий стол, а на нем — таз с водой, кувшин и деревянная чашка; рядом — два потертых мягких стула и дубовый сундук. Пол покрывал сухой тростник, в углу горела жаровня.

— Ты написала моей жене? — спросил Стефан, указывая на пергамент в ее руке.

— Да, и твоему брату. Сегодня вечером один гонец отправится в Лондон, а другой — в Винчестер. — Мод медленно подошла к одному из стульев и села.

Стефан поджал губы.

— Я вижу, ты не теряла времени в обществе Анри. — Он сделал паузу. — Ты считаешь, что для меня все будет кончено, если он отвернется от меня?

— Почему он должен хранить тебе верность после того, как потерял Кентербери? Я не единственная, кто пострадал от нарушенных тобой обещаний. Предавать для тебя так же естественно, как и дышать.

Стефан покраснел, и Мод с удовлетворением отметила это. В конце концов, она пришла затем, чтобы ранить его, насмехаться над ним, обижать. Она с наслаждением выплескивала ему в лицо свое раздражение, как будто это могло вернуть украденные у нее гордость и уважение к себе.

— Полагаю, ты ищешь помощи Анри, чтобы сговориться с церковью? — глухо спросил Стефан.

— Естественно, я должна иметь расположение духовенства, а епископ — наиболее влиятельный человек. — Мод помолчала. — Добившись церковной поддержки однажды, я буду знать, как ее сохранить.

— Даже если мой брат согласится помочь, тебе будет нелегко, кузина. Я говорю так не со злобы, не из чувства мести.

— Благодарю за заботу, но я знаю обо всем, что подстерегает меня впереди.