— Смотрите, — прошептал Стефан.

Сквозь клочки уносимого ветром тумана Мод увидела, как промелькнули высокие белые утесы с возвышающейся над ними крепостью. И тут же их со Стефаном окружили люди; все указывали пальцами, шумели и восклицали, увидев берега Англии. Олдит плакала, не стесняясь, не веря тому, что ей еще раз довелось увидеть родную землю.

Мод хотелось, чтобы ее немецкие фрейлины поехали с ней, ведь она так много рассказывала им о своей родине. Но король настоял на том, что их необходимо выпроводить назад в Германию. Отец обещал, что в Англии она будет окружена нормандскими дамами, вполне соответствующими ее новому положению. Заинтригованная, Мод спросила у отца, что это за положение, но в ответ получила лишь загадочную улыбку.

Корабль ринулся вперед, увлекаемый приливом, и взору открылась Дуврская гавань.

— Добро пожаловать домой, кузина, — улыбаясь, сказал Стефан. С забившимся в ответ сердцем Мод вдруг поняла, что больше не чувствует себя той подавленной женщиной, которая так сопротивлялась приезду в Англию всего шесть недель назад.

Утром, после целого дня отдыха в Дувре, король со своей свитой отправился в Виндзор. Королевская процессия прошла по Уолтинг-стрит, по старой римской дороге, которая пролегла через Кентербери и Лондон, а дальше — еще севернее, до самого Честера. Они ехали по извилистой дороге, через узкие, вымощенные булыжником улицы, застроенные деревянными домами; мимо укрепленных стен замков и ухоженных золотистых полей, где уже шла уборка урожая. Вдалеке виднелась зеленая гряда лесистых холмов.

Куда бы ни поглядела Мод, все дышало спокойствием и процветанием. Время от времени им попадались другие путешественники: монахи в черных одеждах, пешком совершающие паломничество в Кентербери; пастухи, перегоняющие стада овец; телеги с шерстью, направляющиеся к побережью, чтобы вывезти груз во Фландрию. Внимание Мод привлекла группа женщин, едущих на базар. Их корзины, навьюченные на лошадей, были доверху нагружены связанными цыплятами, которые пронзительно пищали, пучками темно-красной свеклы и светло-зеленого латука, связками белого и зеленого лука. Процессия остановилась, пока король приветствовал женщин, подробно расспрашивал их о товаре и щупал цыплят, определяя, насколько они откормлены. Ущипнув за ляжку самую хорошенькую девушку, он отпустил хихикающих женщин восвояси.

— Эти женщины едут без охраны? — изумленно спросила Мод.

— Дороги безопасны, — ответил Роберт. — С тех пор как наш отец ввел строгие законы, установился порядок. Грабителей и насильников подвергают увечьям и ослепляют. Погоди, — продолжал он, заметив, как изменилось лицо Мод, — не суди так скоро. Это заслуга короля, что в его стране девушка может целый день ходить с мешком золота в совершенной безопасности. Каким еще образом можно было этого достичь?

Мод не нашлась сразу, что ответить, хотя чувствовала: должен быть менее жестокий способ заставить людей соблюдать законы и порядок. Она молча наблюдала, как Стефан указывал на замки и большие имения, принадлежавшие королевским баронам, на сочные луга, пастбища, полные скота, и сады, сгибающиеся под тяжестью плодов. Время от времени король останавливался и приветствовал землевладельцев, наблюдающих за работой на полях.

— Мой отец действительно интересуется его хозяйством? — спросила Мод Стефана, разглядывая крупного нормандца, отвечающего на вопросы ее отца.

Король выслушал его, покивал головой и приказал одному из своих чиновников записать слова нормандца на восковую дощечку.

— Конечно, — ответил Стефан. — Держу пари, что мои дядюшка может рассказать вам, сколько свиней бегает на полях этого человека, насколько подрос с прошлого года его козопас и какой у него урожай овса.

— Я никогда не видела, чтобы правитель так себя вел, — удивленно сказала Мод. — В империи редко бывало спокойно. Император или воевал с римским папой, или подавлял один мятеж за другим. У него никогда не было времени поговорить со своими подданными подобным образом.

— Наш отец очень любит порядок и предпочитает сохранять мир, а не воевать, — пояснил Роберт. — Поэтому его государство и процветает.

Это явилось откровением для Мод. Она всегда, с самого детства, считала отца тираном, но увиденное сегодня едва ли соответствовало привычному образу. Ей открылась другая сторона его личности. Какую бы враждебность ни ощущала Мод по отношению к отцу, как король он, безусловно, заслуживал уважения.

День пролетел быстро. Наступала темнота, синее небо затянулось розовыми и пурпурными полосками облаков.

— Наше путешествие закончилось, — сказал Стефан. — К сожалению.

Он посмотрел на Мод долгим взглядом, отчего она снова ощутила уже знакомую дрожь во всем теле и нехотя заставила себя отвести глаза.

Нормандский замок, возведенный высоко на западном берегу Темзы, медленно выступал из тумана, поднимавшегося от реки. Виндзор… Мод наклонилась вперед в седле.

— Узнаешь? — спросил Роберт.

Мод кивнула. Сердце переполнялось воспоминаниями. Прямо перед ними оказались наружные стены, и процессия замедлила ход. Толпа людей, с нетерпением ожидавших приезда короля, вышла поприветствовать его. В первый момент Мод обнаружила, что ищет в толпе мать. Внезапно, не произнеся ни слова, Стефан пришпорил лошадь и рванулся вперед. От толпы отделилась женщина в белой тунике и голубой накидке. Голова ее была увенчана короной из светлых кос цвета льна. Женщина улыбалась и махала рукой. У Мод перехватило дыхание. Святая Мария, этого не может быть! Из ее горла вырвался вопль, она уронила поводья и быстро зажала рот обеими руками.

— Во имя Господа… — В тревоге рука Роберта схватилась за меч, висящий на боку. Глаза его быстро оглядели толпу. Дрожащим пальцем Мод указала на женщину.

— Моя мать, — прошептала она с помертвевшим лицом. — Это моя мать!

— Твоя мать? — Роберт уставился на нее, как на сумасшедшую, опять взглянул в толпу и с облегчением засмеялся.

— Клянусь Богом, теперь я понимаю. Мы не догадались раньше сказать тебе, насколько твоя кузина Матильда похожа на свою тетю, покойную королеву. Это — графиня Булони и Мортэйна, жена Стефана.

Мод долго еще ощущала потрясение от этой встречи: и когда въехала во двор замка, битком набитый придворными, сенешалями и слугами, и пока умывалась и готовилась к ужину. Она успокоилась только тогда, когда села за роскошный стол в большом зале и у нее появилась возможность передохнуть и рассмотреть Матильду поближе. Мод знала о жене Стефана лишь то, что та была единственным ребенком старшей сестры ее матери и наследницей Булонского графства.

По-прежнему одетая в белое и голубое — цвета Девы Марии, — Матильда изменила прическу, и теперь ее волосы ниспадали до самой талии двумя серебристо-золотыми косами. Мод заметила, что, как и у ее покойной матери, у Матильды было строгое лицо, и, хотя она была всего на два года старше принцессы, ее хрупкая красота уже начала увядать. Маленький рот Матильды был похож на бутон розы, и она часто с обожанием вскидывала на мужа нежно-голубые глаза. При более близком рассмотрении ее сходство с покойной королевой, было, слава Богу, менее заметным.

Придя наконец в себя после первого впечатления, Мод почувствовала огромное облегчение. Жена Стефана не была красавицей и, следовательно, не представляла собой грозную соперницу. Эта предательская мысль поразила Мод, и ею тут же овладело раскаяние. В течение всего ужина Матильда была в явном восторге от встречи с кузиной и щебетала, как воробышек. Мод почти не слышала слов: она отчаянно пыталась избежать взглядов Стефана. Труднее всего было бороться с желанием взглянуть на него. Каждый раз, когда их взгляды встречались, казалось, что в воздухе между ними пробегает искра, заставляя кровь вскипать у нее в жилах. И каждый раз усиливалось чувство вины. Казалось просто невозможным, что Матильда ничего не замечает, но та оставалась безмятежной. И это еще больше ухудшало ситуацию.

К счастью, ужин скоро закончился, и Мод смогла ускользнуть в свои покои.