Написано немного манерной, неразборчивой скорописью. Тикаки выпустил кольцо дыма. Фудзии приложил к записке не обычную личную печатку, а более крупную, наверное, ею он пользуется в официальных случаях. Тикаки выпустил бумагу из рук, и вдруг ему показалось, что от неё пахнет потом. Удивившись, он принюхался — да нет, вроде бы никакого запаха нет. Наверное, показалось.

— Что, хорошо пахнет? — заинтересовался Сонэхара.

— Нет, нет… — поспешно ответил Тикаки, откладывая записку. Танигути на его месте мгновенно отпарировал бы: «Да, уж куда лучше ваших духов».

— Знаете, доктор, — сказал Сонэхара, сверкнув лысиной. — Моё мнение, что вы тут ни при чём, ну совершенно ни при чём. Я имею в виду самоубийство в женской зоне. Мы давеча обсуждали и пришли к выводу, что система наблюдения в женской зоне никуда не годится. Да чтобы допустить такое в зоне, где заключённых — раз-два и обчёлся, надо не знать самых азов охранного дела! А что сказал главврач?

— Да примерно то же самое. — И Тикаки выпустил изо рта ещё одну длинную струйку дыма. Унижение, пережитое в кабинете главврача, вязким дёгтем забило грудь, избавиться от него никак не удавалось.

— То есть он считает, что виновато начальство зоны?

— Дело не в том, кто виноват, а в том, какова была реальная подоплёка.

— Да? И какая же, по его мнению? — На лице Сонэхары нарисовалось живейшее любопытство.

— Небось, и о гипнозе говорил? — Томобэ, откинувшись назад, выглянул из-за спины Сонэхары.

— Ну от этого-то отбрыкаться проще простого!

— В общем… — Тикаки почувствовал, что отмолчаться не удастся. Эта двоица не отстанет от него до тех пор, пока он не удовлетворит их любопытство. — Главврач повернул дело таким образом, что вся ответственность ложится на службу безопасности. Когда я приходил к Симура по вызову, я предупредил их, что возможность попытки самоубийства не исключена, и посоветовал перевести её в общую камеру, но они этого не сделали. Да, всё это ужасно!

— Начальница женской зоны если уж что заберёт в голову, ни за что не отступится, — сказал Томобэ. — Как-то раз позвонила и ну орать, мол, была заявка на рентген, прошла неделя, а вызов до сих пор не поступил. Я стал проверять и обнаружил, что никакой заявки не было, просто доктор, который осматривал больного, сказал: «Если у вас снова заболит желудок, хорошо бы сделать рентген». Только и всего!

— Да уж, — подхватил Сонэхара, — то ли она вообще такая твердолобая, то ли налицо артериосклероз сосудов головного мозга. Она не терпит никаких возражений, если что втемяшится, хоть кол на голове тёши. Говори ей, не говори, стоит на своём — и точка!

— Это верно. Я ведь её предупреждал, что положение опасное, а она теперь говорит: «Доктор не сумел предугадать возможность самоубийства» — Сказав это, Тикаки поймал себя на мысли, что начальнице зоны и главврачу абсолютно наплевать на истинную подоплёку происшедшего, их волнует только вопрос о соотношении сил между службой безопасности и медсанчастью.

Вошёл Танигути. Как всегда, швырнул на стол пук электрокардиограмм, уселся и принялся их расшифровывать, занося данные в медицинские карты. Искоса взглянул на палец Тикаки.

— Как ты?

— Спасибо. Значительно лучше. Да, кстати о Боку — утром его состояние заметно улучшилось, он перестал извергать пищу и даже вполне сносно разговаривал, но потом всё опять пошло по новой. Когда я сообщил ему, что у него язва желудка, он разозлился, стал орать: «Выпустите меня отсюда, дайте мне умереть». Окончательно вышел из себя — ну и снова — здорово!

— Короче говоря, состояние нестабильное? Да ладно тебе, не расстраивайся! Очередной рецидив, делов-то! — Танигути улыбнулся, подняв лохматые брови, и ловко отшвырнул обработанные кардиограммы. Они тут же послушно свернулись трубочками, покатились по столу и улеглись рядышком с отброшенными ранее. Как всё у него аккуратно получается, подумал Тикаки, не то что у меня. И он окинул взглядом неопрятную кучу энцефалограмм и медицинских карт на своём столе. Дел, конечно, невпроворот, но беда ещё и в том, что очень уж я несобранный.

— Интересно, Таки уже вернулся? — спросил Танигути, не отрываясь от работы. — Мне надо с ним поговорить, а то с санитарами какая-то ерунда получается. Отстранили от работы Маки, а Кобаяси говорит: «Тогда и меня увольняйте, а то мне объявят бойкот». Я-то думал, что Маки всех достал своими выходками, а оказывается, он у санитаров признанный авторитет.

— Доктор Таки в операционной, — пояснил Сонэхара. Он уже облачился в дождевик и был готов по окончании рабочего дня сразу же покинуть помещение. — Он ведь сегодня присутствовал при приведении в исполнение, после чего совсем захандрил, удалился в операционную и до сих пор не появлялся. Небось, пересчитывает свои шарики.

— Скорее всего, — сказал Томобэ. — После казни всегда выдают сакэ, мог бы пойти домой и напиться, всё лучше. А впрочем, дома его ждёт эта ведьма, сразу примется пилить. Вот он и отсиживается в операционной.

— Давайте я пойду его позову. В конце концов, санитары — наша общая проблема.

— Да ладно. — Танигути на минуту отвлёкся от работы и повернулся к Сонэхаре. — Оставьте его в покое. У него своя система.

Прозвенел звонок, возвещающий конец рабочего дня. Сонэхара и Томобэ тут же вышли. В комнате рядом зашевелились фельдшера, то и дело хлопала дверь, слышались шаги, и вдруг — всё стихло.

— Ну вот, теперь и поработать можно, — сказал Танигути. — А ты что, не собираешься уходить?

— Собираюсь. — И Тикаки посмотрел на часы. Семинар по криминологии в университете начинается в два, так что времени ещё полно. Можно сначала пообедать с Танигути в столовой. — Только сначала получу полагающийся дежурному врачу обед.

— А-а… — протянул Танигути и ущипнул себя за двойной подбородок. — Тогда пошли.

— Не повезло тебе, субботнее дежурство самое тяжёлое!

— Ничего подобного! Я хочу отпроситься и сходить в город. На сегодня намечена встреча любителей порно-фото, их собирает у себя на квартире наш бритоголовый. Это вполне безопасно, квартира-то казённая, так что на неё распространяется что-то вроде права экстерриториальности.

— Он что, давно уже этим занимается?

— Похоже на то. Я как-то в рентгеновском кабинете, в ящике стола, обнаружил кипу снимков и устроил Томобэ допрос с пристрастием, он и признался, что они собираются раз в месяц и обмениваются фотографиями. Ты не представляешь, какие у них там бывают люди! К примеру, начальник надзирательской службы Ито, главврач Титибу.

— Главврач? Да быть того не может!

— Действительно, трудно себе представить. И тем не менее наш почтенный старикан большой энтузиаст этого дела. Помнишь, на новогодние праздники он ездил в Европу? Так вот сегодняшний гвоздь программы — фотографии, контрабандой вывезенные им из Франции.

— По нему никогда не скажешь.

— Что ты, старый хрен Титибу вообще человек светский. Тебе известно, что он прекрасно катается на коньках?

— Нет. — Тикаки указательным пальцем постучал себя по лбу. Этот тучный старик, патологоанатом, хиролог, главный врач и — коньки? В голове не укладывается.

— А его учителем был этот лис — Томобэ, но, говорят, в последнее время ученик превзошёл учителя.

— Значит, на почве коньков они и сдружились?