— Что за огонь горит в тебе? — Спрашивает он и видит, как Император меняется прямо на глазах, впиваясь в него своими темно-синими глазами с вертикальным зрачком.

— Любовь. Я осмелился полюбить Творца, Властелин.

— Вот оно что! Это крайне нелогично и неразумно, но прекрасно, Император. — Говорит он и видит, как удивление растекается по даману. — Ты понимаешь, что больше не можешь править своим народом? Огонь в тебе слишком силен, чтобы ты мог мыслить разумно. Ты должен выбрать или власть, или любовь.

— Ты беспощаден, Властелин. Я даже не знаю, чувствует ли Творец хоть что-нибудь ко мне!?

— Это имеет значение? Подумай прежде, чем ответишь. Я ведь могу понять тебя буквально — Любопытство грызет Властелина изнутри все сильнее. Этот необычный даман подарил ему новое чувство и за это он поможет ему вопреки всем правилам и законам. Император замирает на секунду, а потом решительно расправляет спину, складывая крылья в церемонном жесте.

— Нет, Властелин. Это не имеет никакого значения. Я выбираю любовь.

— Императоры из твоего рода более девятисот тысяч лет были одними из лучших среди Правителей всех рас, даман. Ты был лучшим из всех. Я освобожу тебя и твой род сейчас же.

— Да, Властелин, — обреченно говорит Император, но буквально через минуту Создатель чувствуеткак в дамане вспыхивает еще одна сильнейшая и прекраснейшая эмоция. — Значит, хоть я и недостоин ее, теперь я смогу быть с Творцом до конца моих дней? — Спрашивает даман, но понимает, что Властелин уже покинул его.

В зале стоит шум, все стараются перекричать друг друга, а некоторые даже доказать свою точку зрения кулаками, когтями и щупальцами. Властелин смотрит на все это и понимает, что ему больше не любопытно, как будет приниматься здесь правильное решение, ведь теперь у него появилась надежда. Он посылает импульс, и все тут же замолкают и занимают свои места.

— Император даманов, подойди ко мне, — говорит он голосом, холодным как открытый космос, и все замирают в недоумении и панике, ибо такого не было никогда. Даман не спеша спускается к нему и останавливается прямо перед ним, не склоняясь в обязательном церемонном поклоне. Властелин мысленно аплодирует ему. Этот лорд, как и его род, достойны самого лучшего подарка на прощание.

— Я освобождаю тебя и твой род от власти, которую вы держали в своих руках столько лет, Император. Отныне вам принадлежит титул Высших Лордов. Жизнь и судьба каждого Лорда рода Нуми-Торум будет только в его руках. Я дарю вам свободу и возможность изменять судьбу свою и своих близких по собственному желанию.

Слова разносятся по всему залу, повергая всех в шок. Властелин первый и последний раз за всю историю Большого Совета покидает центр зала и на пару минут оплетает теперь уже Высшего Лорда собой. Зал замирает в зловещей тишине, которую через минуту разрывает треск костей и мучительный стон бывшего Императора. Правители и сенаторы в ужасе следят за происходящим, ведь на их глазах совершенно неожиданно прервалась история самой древней императорской фамилии во Вселенной!

— Что ты творишь, Властелин? — улыбаясь, мысленно спрашивает Нергаш Нуми-Торум, погружаясь в Создателя.

— За то, что ты подарил мне надежду, я помогу тебе и твоему роду стать достойными любого Высшего. — Только ему одному отвечает Властелин и для начала дарит возможность пользоваться Силой Света и Жизни.

— За то, что ты показал мне красоту, я сделаю ваш род эталоном для всей вашей расы, — продолжает он и переделывает тело дамана, восстанавливая гармонию и безупречность внешней оболочки, всего лишь делая ее отражением внутренней красоты Высшего Лорда. Нергаш Нуми-Торум не успевает собраться и стонет от неожиданной и невыносимой боли, из последних сил не позволяя себе упасть на колени.

— За то, что ты позволил мне на мгновение увидеть истинную любовь, я дарю тебе самое важное: возможность менять вероятности в свою пользу, Повелитель Перемен, — заканчивает он.

— Властелин, ты непостижим, — с осторожной улыбкой говорит ему Высший Лорд, и он видит результат своей работы воочию. Нуми-Торум безупречен. — Ты сделал меня и мой род равным Высшим, позволив управлять вероятностями!! Это немыслимо!

— Сохрани свои новые умения в секрете. Высшие не потерпят даже намека на равенство.

— Я понимаю. Ты совершил невозможное для меня и однажды мы сделаем тоже самое для тебя. Не для Создателя, не для Властелина, а для того, кто скрывается под всеми этими масками. Я обещаю тебе это. Кто ты и чего хочешь на самом деле?

— Я не знаю, Высший Лорд. Я устал от одиночества и единственное, что удерживает меня от растворения в Общем разуме это любопытство. Я ищу что-то, что заставит меня жить дальше.

— Знаешь что, Властелин. Я воспользуюсь своими новыми способностями и поменяю парочку вероятностей в твою пользу. А за то, что ты не прекратил поиски даже не зная, что такое надежда, я буду называть тебя Странником, если ты не против.

— Я подумаю над этим, бесстрашный даман, и запомню твое обещание. Даже я пока не могу сказать, чем мое сегодняшнее решение обернется для нашей Вселенной, Повелитель Перемен, независящий ни от кого, кроме самого себя.

— Я не буду злоупотреблять этим, Странник. И не переживай по поводу решения, — искренне улыбается ему Нуми-Торум, и Властелин понимает, что настоящая улыбка это невероятно прекрасно! — Почему-то мне кажется, что твое любопытство заставит прожить тебя так долго, что ты узнаешь результат лично.

Властелин отпускает Высшего Лорда, возвращается на свое место и читает в разумных страх, поклонение и покорность. Ничего нового!

— Твоя судьба теперь в твоих руках, Высший Лорд Нергаш Нуми-Торум, — говорит он вслух, глядя, как его первое детище покидает Большой Совет и даже не оглядывается на прощание, снова погружая его в пучины одиночества.

Властелин сворачивает дебаты, заставляя принять правильное с точки зрения логики и порядка решение, и незаметно выгоняет всех из зала. Разумные покорно выполняют его волю, но ему все равно, ибо сейчас его занимают совершенно другие вещи. Ведь теперь у него есть чувство прекрасного, надежда и имя, а это очень и очень много для того, у кого есть абсолютно все и нет практически ничего».

Кристоф вынырнул из воспоминаний и перевел дух. Он так надеялся больше никогда в жизни не вспоминать о том времени, когда был Властелином. Самым могущественным и самым одиноким существом во Вселенной. Общий разум забрал очень многое из того, что касалось той части его существования еще во времена его первого растворения в нем, а теперь выяснилось, что вроде как и не все. Мало ему проблем, так еще и это! Кристоф не хотел больше никакой ответственности и власти. Хватит с него одиночества.

Но раз воспоминания возвращаются, то может вернуться и все остальное, а это значит, что с этого момента ему придется быть осторожнее. Способность Странника притягивать к себе тех, кому действительнонужна егопомощь, а потом брать их под свое покровительство была известна всей Вселенной. Он никогда не хотел этого, но не успевал и глазом моргнуть, как разумные приносили клятву в вечной верности, и ему приходилось присматривать за ними долгие тысячелетия, отвлекаясь от своих поисков и наживая себе врагов среди Высших. Не дай Бог, кто-нибудь опять прицепится к нему с этим, отвечай потом за них! Нафиг, нафиг ему такое счастье!

Кристоф отлепился от стенки, на которую оперся, когда его накрыло такое долгое видение, и пошел вслед за Артуром, стараясь больше не думать об этом. Дорога в замок проходила рядом с рыцарской ареной. Лязг оружия, грохот доспехов, оглушительные удары копий о щиты рыцарей после тишины заброшенной площади давили на мозги. Он вздрогнул от особенно громкого удара, и его снова накрыло видение.

«Миледи сидит рядом с ним в королевской ложе, ослепительно-прекрасная в красно-белых одеждах королевы. Но приз победителям-поцелуй дамы сердца. Он чувствует ярость и бешенство в своей груди. Никто в этом мире не смеет целовать ее кроме него! „Ты же знаешь, кто из присутствующих здесь по настоящему дорог мне“ улыбается она ему. „Дружеский поцелуй поможет тебе стереть чужой вкус с твоих губ, моя королева“ он не может отпустить ее, не убрав другого с любимых губ, видит ее лукавый взгляд. „Одного явно будет недостаточно“. Он смеется. Нежность в нем переливается через край и он целует ее столько, сколько позволяет им время».