195. МАТЬ КРАСНОАРМЕЙЦА Помню я, в сентябре это было: Уходили на запад полки, Сына хлебом старуха кормила Из морщинистой теплой руки. Этот хлеб прибавлял ему силы: Он был хлебом отчизны. Он был Снят с полей его родины милой, С тех, что сам он когда-то косил. И налившийся силой стальною, Сын готов был к борьбе и труду. Под стальной, под осенней луною — «Мать! — сказал он. — Прощай! Я иду! Вот тебе мое вещее слово: Я вернусь. А погибну, — не плачь! Пусть друзья мои будут готовы Сбросить гнет, что несет нам палач!..» Помню я, в сентябре это было: Мать шептала, грустна и горда: «Смыть фашистскую черную силу Кровь героев должна навсегда!» 1942 196. «Пушек хриплый кашель…» Пушек хриплый кашель В роще раздается, А у рощи нашей Василек смеется. Щелкает бесстрашно Жаворонок-птица, А по горным пашням Ходит смерть, как жница. Ты меня не сглазишь, Цветик мой хороший: Я винтовку наземь Всё равно не брошу. Я железной стану, Буду ледяною, Пока ходит пьяный Враг моей страною. Всё за песню требуй, Жаворонок-птица, Но зачем ты в небе Вздумал загруститься? Для чего ты, пташка, Вьешься надо мною, Говорят, что тяжко Умирать весною? Разве смерть коснется Тех, что жизнь любили?.. Нам, бесстрашным, солнце Светит и в могиле! 1942 С МОРДОВСКОГО Никул Эркай 197. УКРАИНЕ Украина! Край твой чистый Немец опозорил. Плачет в песнях бандуристов Твое злое горе. Не журись! Пускай калину Жжет мороз суровый, Но весна на Украину Возвратится снова. Стал печальным твой чудесный Златоглавый Киев. Вот уж год — оттуда песни Не звучат живые. Твои дочки, Украина, В поле не хохочут: В темной роще тополиной Враг закрыл им очи. Старикам твоим глубоким Слезы взор туманят, А сыны твои в широком Поле партизанят. Не затем ли у криницы Вербы золотились, Чтоб на землю с плеч у фрицев Головы катились? На пути любой овражек Станет их могилой, Дикий хмель вкруг шеи вражьей Обовьется с силой. Кобзари поют былины Про твои печали… Но за волю Украины Все народы стали! Закаляясь в битве долгой, В ряд, как ветераны, Дружно стали дети Волги, Дети Джамбулстана. Встали на Суре эрзяне, На Дону — казаки… Верь, что скоро ты с друзьями Смоешь вражью накипь. Не горюй же, Украина, О печальной доле: Скоро в край твой журавлиный Возвратится воля! 1942 С ОСЕТИНСКОГО
Коста Хетагуров 198. ЗНАЮ Знаю, притворно поплакав, Справят обряд похорон. Скажут: «Покой его праху! Только лишь маялся он». К тризне заколют скотинку, Чтоб не постился народ. Память мою на поминках Друг аракою запьет. Спорить до вечера будут, — Где я: в аду иль раю?.. Поговорят — и забудут Даже могилу мою! <1939> 109. МУЖЧИНА ИЛИ ЖЕНЩИНА? С песней крестьяне проходят ущельями, Но обрывается песня косца: Глядь, — на дорогу из горной расщелины Череп упал и рука мертвеца. Шутят крестьяне: «Видать, запустелые Наши дороги бедняге должны!» Челюсти черепа белые-белые Мертвой усмешкою обнажены. Облит закатом, он блещет, как золото, Смотрят глазницы подобно очам… Вдруг ядовитою струйкою холода Страх пробежал у крестьян по плечам. «Люди! — отшельник сказал из пещеры им.— Что у вас там?» — «Вот хотим угадать — Кто потерял этот череп ощеренный: Доблестный муж или честная мать?» «Экой народ! Вы глупее, чем перепел! — Старый отшельник воскликнул шутя. — Кто был хозяин этого черепа, Вмиг разгадает теперь и дитя! Всем нам особые свойства завещаны, Каждому нраву — примета своя. Кто же, скажите, не знает, что женщины Перед поминками не устоят? Чтобы узнать — то мертвец иль покойница Надобно крикнуть: „Вон тело лежит!“ Череп мужчины и с места не тронется, Женщины череп стремглав побежит!» Мало крестьяне поверили этому: «Видно, смеется над нами старик!» Но пренебречь не посмели советами И над находкою подняли крик: «Слава Хамбитте и царство небесное! Как он, бедняк, умирал тяжело!..» В черепе вдруг что-то щелкнуло, треснуло, И покатился он тропкой в село. <1939> |
