87. «Начинается ростепель марта…» Начинается ростепель марта, И скворец запевает — он жив… Ты лежишь под гвардейским штандартом, Утомленные руки сложив. Ты устал до кровавого пота! Спи ж спокойно! Ты честно, родной, Отработал мужскую работу, Что в народе зовется — войной. Мы холодные губы целуем, — Шлем тебе наш прощальный салют, В том колхозе, что мы отвоюем, Твоим именем клуб назовут. Наши девушки будут в петлице Твой портрет в медальоне носить, О тебе тракторист смуглолицый Запоет, выйдя травы косить. Ты не даром на вражьи твердыни Шел за землю родимую в бой! Ты навеки становишься ныне Сам родимою нашей землей! Чисто гроба остругана крышка, Выступает смола на сосне, Синеглазый вихрастый мальчишка По ночам тебя видит во сне. Он к отцу на колени садится И его заряжает ружье… Спи, товарищ! Он будет гордиться, Что наследовал имя твое. 1942 88. ОКТЯБРЬСКАЯ БИТВА Мы песком На чердаках гасили Пламя вражьих бомб В тревоги час. Фронтовые Белые автомобили В гости к смерти Увозили нас. Из друзей, Ушедших в эту осень, Не один Простился с головой, — Но остановили Двадцать восемь Вражеские танки Под Москвой. Нас босыми По снегу водили На допрос и пытку Из тюрьмы… Всё равно: Враги не победили! В этой битве Победили Мы! 1942 89. УБИТЫЙ МАЛЬЧИК Над проселочной дорогой Пролетали самолеты… Мальчуган лежит у стога, Точно птенчик желторотый. Не успел малыш на крыльях Разглядеть кресты паучьи. Дали очередь — и взмыли Вражьи летчики за тучи… Всё равно от нашей мести Не уйдет бандит крылатый! Он погибнет, даже если В щель забьется от расплаты. В полдень, в жаркую погоду Он воды испить захочет, Но в источнике не воду — Кровь увидит вражий летчик. Слыша, как в печи горячей Завывает зимний ветер, Он решит, что это плачут Им расстрелянные дети. А когда, придя сторонкой, Сядет смерть к нему на ложе,— На убитого ребенка Будет эта смерть похожа! 1942 90. «Это смерть колотит костью…»
Это смерть колотит костью По разверзшимся гробам: «Дранг нах Остен! Дранг нах Остен!» — Выбивает барабан. Лезут немцы, и пойми ты: Где изъяны в их броне?.. «Мессершмитты», «Мессершмитты» Завывают в вышине. Шарит враг незваным гостем По домам и погребам… «Дранг нах Остен! Дранг нах Остен!» — Выбивает барабан. Толпы спят на полустанках, Пол соломой застеля. Где-то близко вражьи танки Пашут русские поля. Толстый унтер хлещет в злости Баб смоленских по зубам… «Дранг нах Остен! Дранг нах Остен!» — Выбивает барабан. Рвутся бомбы. Дети плачут. Первой крови горек вкус. Воет пьяный автоматчик: «Рус капут! Сдавайся, рус!..» 1942 91. ЯСЬ Вышел Ясь Из ветхой избушки, На плетень оперся У сада. Видит он: Бежит к нему с опушки Его маленький сынок, Его отрада. Он в одной руке Несет веревку, А другою Сдерживает сердце: «Ох, отец! Нашу старую буренку Увели проклятые немцы!» Пожалел старик Свою скотину, Он избу стеречь Оставил бабу, Чмокнул На прощанье Сына И пошел К немецкому штабу. Криками и бранью Встретил Яся На крыльце Фашистский полковник: «Уходи, собачье мясо! Убирайся! Вот еще Нашелся Законник!» Старый Ясь Ни с чем Подходит к дому, Брызжет дождик Теплый и редкий… У села За стогом соломы Повстречали Яся Соседки. «Ясь! Покуда ты ходил за коровой — По селу Патруль немецкий рыскал. Ой, убит Твой сынок чернобровый, Нет в живых Твоей женки Марыськи!» До зари, Пока не спали певни, Ясь в ногах просидел У покойных. И пошел к попу На край деревни, Чтобы мертвых Погрести достойно. Он плетется В горькой обиде, Смотрит — Вьется дым синеватый. Пригляделся старый И видит: То горит Его бедная хата. Молвил Ясь: «Не будет с немцем толку! Стерпим — Бабы наплюют в глаза нам!..» Из навоза Выкопал винтовку И подался в пущу, К партизанам. Хороша У пущи той дорога, Да ходить по ней Врагам неловко: То из-за куста, То из-за стога Достает их Ясева винтовка! 1942 |
