– Теперь мне становится понятным, почему сегодня во время обеда бокалы и вообще вся серебряная посуда показались мне такими необычайно легкими, – добавил Тудиум. – Тогда у меня не было времени долго раздумывать об этом – музыка слишком овладела всем моим вниманием.

– То же самое произошло и со мною, – объявил Штиллер.

– А какова здесь плотность атмосферы? – поинтересовался Фроммгерц. – В этом отношении я не нахожу никакой разницы с нашей земной атмосферой летом. Наоборот, мне даже легче и приятнее дышится здесь, наверху, чем на родине.

– Слой воздуха, окружающий эту планету, значительно ниже того, который окружает нашу Землю. Представьте себе, что вы стоите на горе умеренной высоты – тогда слегка поредевший воздух вокруг будет приблизительно соответствовать здешнему; к сожалению, наши земные барометры на Марсе не могут быть применены с уверенностью в абсолютной точности их, – объяснил Штиллер.

Так как солнце зашло, профессора решили закончить прогулку на нынешний день и вернуться в свое жилище. Они хотели дождаться там посещения старца, чтобы под его предводительством отправиться на обсерваторию.

Не успели они дойти, как ночь начала развертывать свои темные крылья над всей страной. Только на востоке становилось все светлей и светлей. Луна вынырнула из-за горизонта и облила ясным светом тихий миролюбивый пейзаж.

– Это большая луна Марса, называемая Деймосом, так ярко освещает нам путь, – объяснил профессор Штиллер своим спутникам. – Пройдет всего несколько минут, и вы увидите второй спутник Марса, с которым мы уже пришли сегодня ночью в непосредственное соприкосновение, хотя, по счастью для нас, и довольно легкое.

И действительно: не успел он окончить фразы, как маленький Фобос также поднялся над горизонтом.

– Какое восхитительное зрелище! – воскликнул Штиллер, останавливаясь на минуту, чтобы полюбоваться обеими лунами, свет которых, по силе почти равняющийся дневному, производил очаровательные теневые картины.

– Ожившая волшебная сказка! – сказал Дубельмейер.

– Луны здесь, наверху, кажутся мне гораздо больших размеров, чем, например, наш спутник, – заметил Фроммгерц, прерывая наступившую тишину.

– Это простой обман зрения, дорогой мой! – объяснил Штиллер. – Луны Марса значительно меньше нашей земной Луны, но они находятся гораздо ближе к главной планете: Фобос, например, отстоит всего приблизительно на девять тысяч километров от Марса, а большой Деймос не дальше, как на 23 520 километров. Потому-то эти спутники и кажутся такими большими.

Среди подобных разговоров ученые достигли своего роскошного жилища. Здесь их ждал внимательный хозяин, который сегодня уже оказал им столько любезностей. При лунном свете высокая фигура старца показалась ученым еще величественнее, чем днем, а его длинные волнистые волосы еще серебристей и пышнее.

– Не похож ли он на патриарха древнеиудейскаго периода? – тихо спросил Штиллер у своего коллеги Фроммгерца.

– Вы совершенно правы! – ответил тот. – Назовем этого старца, имя которого нам еще неизвестно, попросту Патриархом. Это имя отлично подходит к нему.

После молчаливого поклона старец повел сыновей Земли к зданию с куполом.

Построенное в форме ротонды, здание было украшено в нижнем этаже рядом бюстов на цоколях из красного мрамора. Эти бюсты, по-видимому, изображали людей, работавшие раньше здесь, в обсерватории. Широкие ступени вели вверх в помещение, служившее для наблюдений, в котором уже сидело несколько человек за своей молчаливой работой. Патриарх, наверное, уже успел поговорить с ними, потому что при входе чужеземцев они сейчас же встали и предложили жестом руки занять их места.

Штиллер был поражен удивительной роскошью и величием устройства всего здания. Какой ничтожной показалась ему по сравнению со всем этим его собственная обсерватория там, внизу, на холме возле Штутгарта! Он приблизился к одному из гигантских телескопов и принялся внимательно рассматривать небо. Кое-где сверкали созвездия или отдельные звезды, хорошо знакомые ему. На самом западе стояла поразительно крупная, сверкающая красным огнем звезда, которая особенно заинтересовала профессора. Судя по ее сравнительно большой близости к Марсу, это была, несомненно, сама Земля! Ученый старательно навел телескоп на заинтересовавшее его небесное тело. Предположение Штиллера оказалось верным. Благодаря отличавшимся поразительной силой стеклам и чистоте атмосферы Марса, он мог отчетливо рассмотреть матушку-Землю. Различные материки и моря выступали на ней совершенно ясно. От северного полюса внизу можно было даже проследить контуры отдельных стран, выделявшихся на Ледовитом так же, как и на Атлантическом океане, а вон то – да, теперь он это ясно рассмотрел – то, что теперь резко обрисовалось в телескопе, по всем приметам должно было быть Германией.

С радостным волнением Штиллер сообщил товарищам о сделанных им наблюдениях и пригласил их в свою очередь бросить взгляд на далекую дорогую родину. Один за другим все ученые последовали его приглашению.

– Невероятно и все же верно! Это положительно зрелище, единственное в своем роде! Впервые видим мы из огромной дали Землю и нашу родину! – воскликнул с восторгом Гэммерле.

Астрономы с Марса и Патриарх также по очереди посмотрели в телескоп. Они уже знали, откуда приехали сегодня утром эти странные чужеземцы, и легко могли заключить при виде волнения, с которым они наблюдали за одной определенной точкой далекой планеты, что часть, находящаяся в настоящую минуту в поле зрения телескопа, должна быть родиной их гостей.

– Как жаль, что мы не можем вести разговора с нашими здешними коллегами! Какой интересный и поучительный обмен мнений мог бы произойти между нами! – заметил Штиллер своим товарищам, когда они после немого прощания покинули обсерваторию.

– Мы прежде всего должны как можно скорее изучить язык жителей Марса. Знание этого языка – необходимое условие для наших дальнейших исследований, – ответил Гэммерле.

– Верно сказано! – согласился Пиллер; остальные воздухоплаватели кивнули головой в знак согласия.

Оба спутника Марса стояли на небе в виде полных лун, когда ученые шли домой. Луны висели в воздухе, подобно двум большим, поставленным друг на друга, шарам, и обливали своим серебристым светом тихий ландшафт. В то время как Фобос, ближняя, меньшая по размерам луна, быстро двигался с запада на восток, большой, более отдаленный Деймос, двигающийся медленней своего сотоварища, тихо плыл в обратном направлении. Это было такое чарующее и единственное в своем роде зрелище, что сыновья Земли разразились шумным восторгом при виде этой волшебной лунной ночи. Медленными шагами брели они домой, наслаждаясь в полной мере чудесами марсианской ночи.

Следующие недели прошли для гостей Патриарха в приятном сообществе с ним самим и остальными жителями марсовой колонии. Чужеземцы прилагали все свое усердие и внимание к скорейшему изучению местного языка. Прежде всего они с этой целью записали все наименования самых разнообразных предметов. После этого они установили связь между этими предметами и их деятельностью или качествами и получили таким простым образом ключ к самому языку.

В человеческом мире все подвигается крайне медленно; нигде настоящий успех не идет в семиверстных сапогах. И семеро ученых легко могли убедиться в том, что жители Марса достигли поразительно высокой степени культуры в течение многих тысячелетий.

По мере того, как ученые делали успехи в понимании всего окружающего их, в них все сильнее укоренялось убеждение, что жители Марса вполне соответствовали тому идеалу, которого на Земле достигали только самые лучшие и благородные из людей.

Все прекрасное, истинное и доброе, о чем они на родине лишь мечтали, встречалось им здесь наяву; все дышало красотой, благородством и правдивостью, и вся жизнь носила на себе печать благотворной спокойной деятельности. Этой обширной страной, несомненно, управляло мудрое правительство, хотя ученые и не замечали нигде должностных лиц, подобных тем, которые на далекой их родине повсюду бросались в глаза.