128 Сочинения Константина Багрянородного «О фемах» и «О народах» М., 1899, с. 139.' '

129 Ал-Идриси. Нузхат ал-муштак. Рукопись ГПБ, лл. 108—109; то же, рукопись Софийской б-ки им. В. Коларова, л. 514—518.

В X в. столицей огузского государства стал Янгикент, или так называемая Новая Гузия. Выбор Янгикента в качестве политического центра огузской державы был обусловлен многими обстоятельствами. Главным из них являлось выгодное географическое расположение его на стыке с крупными земледельческими оазисами Средней Азии, с Хорезмом и Мавераннахром. Янгикент лежал на важном караванном пути через кимакские степи в долину Сарысу, Кенгира, Ишима и Нуры, через него шли торговые пути в Сыгнак и на Южный Урал.

Держава янгикентских правителей не была однородной по своему этническому составу. В городах и сельских поселениях Нижней Сырдарьи жило и ираноязычное, и тюркоязычное население. Благодаря тесным контактам между этими группами происходило этническое и культурное сближение. Очевидно, в городах пришлые колонисты численно преобладали над оседлыми группами огузов. Так, в X в. население Янгикента, Дженда, Хора состояло главным образом из «мусульман», в то время как основная масса огузов, в том-числе их правители, еще не приняла ислама.

Тесные контакты огузов с соседними тюркоязычными племенами и народностями — карлуками, башкирами, кимпками, кып-чакамн — способствовали все большему их сближению. Так, согласно сочинению «Худуд ал-алам», кимакн области Андараз Хнфчак имели обычаи, сходные с огузскпмн 130. Махмуд Кашгарский неоднократно подчеркивал близость огузскпх и кыпчакскнх говоров, содержавших элементы «джекания». Этнокультурные связи кимако-кыпчакскнх племен с огузами прослеживаются также по старинным казахским преданиям 131.

Огузское государство отличалось разнородностью этнического состава, процесс же консолидации огузов в народность не получил своего завершения.

Государство огузов, подобно другим раннефеодальным политическим объединениям, не было монолитным. Ал-Идрисн свидетельствует о наличии у огузов нескольких «царей» или «князей» 132. Резиденциями этих вождей, стоявших во главе крупных объединений, служили укрепленные ставки, где хранились казна и продовольствие. Огузские «цари» назначали специальные военные отряды для охраны своих владений, а в случае войн и набегов укрывались с семьями и имуществом в крепостях.

Главой огузского государства IX—XI вв. был верховный правитель, носивший титул «джабгу» (ябгу). У огузскпх джабгу были соправители, а также советники, носившие титул «коль-эркнн». Власть джабгу передавалась по наследству, хотя формально он считался «избранным» на царство. Выборы правителей производились на советах, представлявших собой трансформированные остатки народных собраний прошлого. «Когда они (огузы),— писал Ибн Фадлан,— сойдутся на чем-либо и ре-

130 Hudud al-Alam min al-Mashriq ila al-Maghrib, ed. by M. Sotoodeh. Teheran ,1962, p. 85.

131 Маргулан А. X. О характере и исторической обусловленности казахского эпоса. — «Изв. АН КазССР, сер. ист.», 1946, №2.

132 Ал-Идриси. Нузхат ал-муштак. Рукопись ГПБ, лл. 108—109.

шатся на это, приходит затем самый ничтожный из них и самый жалкий и отменяет то, на чем они уже сошлись» 133. Однако народные собрания у огузов собирались весьма редко, и главную роль в повседневной жизни играл совет знати (канкаш). В тех же случаях, когда созывались народные собрания, основной тон в них задавали не «самые ничтожные», а огузская аристократия. • Согласно преданиям, огузские правители «выбирались» из наиболее могущественных «ханских уругов», а само «избрание» производилось по торе — своду неписаных правил обычного права. В его основе лежала привилегия на власть старшего по сравнению с младшим родичем 134.

Очевидно, по мере развития феодальных отношений полномочия народного собрания постепенно узурпировались советом знати.

Джабгу имели своих наследников, носивших титул «ннал», для их воспитания в детские годы назначались специальные опекуны (атабекп). Жены огузских джабгу, как и других тюркских властителей, носили титул «хатун» и играли значительную роль в придворной жизни.

Важное место занимал при дворе предводитель огузского войска (сюбашн), опиравшийся на воинский совет. Предводители войска вмешивались в политические события и иногда даже выступали против джабгу.

Огузское государство по своей политической и социальной природе было раннефеодальным. В нем сохранились институты власти, выросшие из недр военно-демократического строя, а власть джабгу ограничивалась советом крупной военно-племенной аристократии.

На фоне интенсивного разложения старых родо-племенных институтов развивались патриархально-феодальные отношения. Складывался аппарат управления. В конце X в. уже функционировала система регулярных налоговых сборов. Ханские сборщики имели специальные конные отряды, насчитывавшие до тысячи человек, и в случае отказа от уплаты дани на «мятежников» посылались карательные отряды.

133 Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешес гвии нэ Волгу. Харьков, 1956, с. 24, 25.

134 Тарих-н ал-и Сельджук. Рукопись 11В АН СССР, Д-116, л. 14.

135 Толстое С. П. Лревний Хорезм. М., 1948; Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962.

Государство огузов играло важную роль в политической и военной истории Евразии. В 965 г. между огузским джабгу и киевским князем Святославом был заключен военный союз, направленный против хазар. Его результатом явился разгром Хазарского каганата 135.

Военно-политический союз Киевской Руси с огузами обусловливался общностью их политических и торгово-экономических интересов. Древнерусское государство, соперничавшее с Хазарией, нуждалось в союзнике; в свою очередь, феодализирующаяся кочевая знать огузов испытывала острую нужду в пастбищах для своих стад, в донских и черноморских степях, куда преграждала путь Хазария. Большую притягательную силу для огузов представляли и важнейшие магистрали, соединяющие Европу с Азией и пролегавшие через Поволжье, Мангышлак, Устюрт.

В контроле над этими торговыми коммуникациями было заинтересовано и древнерусское государство. Разгром Хазарии открывал русским купцам доступ к богатым рынкам стран Востока. Все это определило курс внешнеполитической ориентации огузских джабгу на союз с русскими князьями.

Поражению Хазарни в 965 г. предшествовала длительная борьба огузов с хазарскими каганами. Кровопролитные столкновения огузов с хазарами, вероятно, происходили в степях, прилегающих с запада к Мангышлаку. Здесь начинались границы Хазарской державы, в середине X в. достигавшие северо-восточного побережья Каспийского моря 136.

Разгром Хазарского каганата способствовал росту политической мощи огузской державы. В конце X в. огузские джабгу совместно с русскими князьями нанесли крупное поражение и Волжской Булгарии. Русские летописи свидетельствуют, что в 985 г. князь Владимир в союзе с торкамн (огузами) двинулся в поход на булгар. Княжеское войско плыло в ладьях по Волге или Каме, а торки ехали по берегу на своих боевых конях137.

На рубеже X—XI в. огузское государство стало приходить в упадок. Учащаются восстания огузских племен, недовольных хищническим сбором налогов. Согласно огузскпм историческим преданиям, эти восстания падают на правление Али-хана, который пришел к власти около середины или в начале второй половины X в.

12» Dunlop М. D. The History of Jewish Khazars. Princeton, 1954, p. 150. 137 Повесть временных лет. Т. I. М.—Л., 1950, с. 257.

Недовольство фискальной политикой джабгу было использовано вождями сельджуков, поселившимися близ Дженда еще в середине X в. Сельджукские вожди стали во главе восстания против огузских правителей Янгикента и захватили Дженд. Однако они, по-видимому, не оправдали возлагавшихся на них надежд и лишились поддержки масс. Иначе трудно объяснить тот факт, что вскоре они были вынуждены оставить пределы Джендской области. Повстанческое движение потерпело неудачу, и народные «смуты» были подавлены.