Население степей Приаралья находилось также в постоянных контактах с населением земледельческих оазисов Средней Азии еще со времени поздней бронзы. Природные условия дельты Сырдарьи, равно как и культурные связи с территориально близким земледельческим населением низовьев Амударьи, где в VII— VI вв. до н. э. было уже развито ирригационное земледелие, способствовали возрастанию роли земледелия в хозяйстве приаральских саков и распространению у них полукочевого хозяйства.

Связи саков Приаралья со среднеазиатским и переднеазиатским миром подтверждаются находками привозных сосудов в погребениях Уйгарака 76, появлением образа льва и пантеры в изобразительном искусстве, обнаружением украшений — бус из бирюзы и сердолика.

Очевидно, саки Приаралья сыграли немалую роль в проникновении к савроматам Южного Прнуралья отдельных элементов культуры средне- или переднеазиатского происхождения. Такую же функцию, вероятно, выполняли они в отношении сакских племен казахстано-сибирского круга.

75 Смирнов К Ф. Савроматы, с. 277—280.

78 Вишневская О. А., Итина М. А. Ранние саки Приаралья, с. 207, рис. 10.

77 Исмагулов О. Население Казахстана от эпохи бронзы до современности. Алма-Ата, с. 33; Гинзбург В. В., Трофимова Т. А. Палеоантропология Средней Азии. М., 1972, с. 129.

78 Гинзбург В. В., Трофимова Т. А. Палеоантропология Средней Азии, с. 112, 132; Исмагулов О. Население Казахстана от эпохи бронзы до современности, с. 33.

79 Исмагулов О. Население Казахстана от эпохи бронзы до современности, с. 38: Гинзбург В. В., Трофимова Т. А. Палеоантропология Средней Азии, с. 112.

Антропологический материал захоронений в могильниках Южного Тагискена и Уйгарака свидетельствует о том, что саки Приаралья, как и саки других областей территории Казахстана, в целом относятся к европеоидной группе77. Однако в сериях черепов из Восточного, Центрального и Северного Казахстана, особенно в тагискено-уйгаракской серии, присутствует монголоидная примесь. Наиболее ярко она прослеживается на женских черепах (их среди исследованных больше половины) и является, видимо, результатом смешения европеоидного и монголоидного типов 78. Есть основания предполагать, что монголоидная примесь центральноазиатского происхождения и проникала она сюда, в частности в Приаралье, со стороны Алтая79. Как отмечал

Г. Ф. Дебец, примесь эта возникла не в результате миграции больших групп населения с востока на запад (хотя не исключено переселение отдельных племен), а как итог эпизодического «генного потока» в крае, иначе говоря, браков между отдельными представителями этих двух рас 80. Эта довольно четко выраженная монголоидная примесь у саков Приаралья в VII—VI вв. до н. э. сохранилась и позже, в IV—II вв. до н. э., но в более смягченном виде61.

Обширный круг этнических и культурных связей ранних саков низовьев Сырдарьи, специфика их хозяйства, некоторое своеобразие антропологического облика дают основания считать их особой группой не одного, а нескольких родственных сакских племен, входивших в большой племенной союз.

Культура сырдарьинских саков достигла расцвета во второй половине I тыс. до н. э. Этот период — время становления и утверждения Хорезмского государства. Экономические и культурные связи между древним земледельческим оазисом и его кочевой периферией в это время приобрели особое значение. На территории сырдарьинских саков возникли уже не только крупные укрепленные поселения, но и города. К их числу относятся, например, городище Чирик-рабат и укрепленный город меньших размеров Бабиш-Мулла на Жанадарье с комплексом сельских поселений вокруг него и развитой ирригационной сетью. Еще один памятник такого рода — небольшой укрепленный городок Баланды на Инкардарье 82. Близ них расположены величественные погребальные сооружения — захоронения местной знати с богатым и разнообразным погребальным инвентарем.

В планировке и фортификации упомянутых городов, в архитектурно-строительных приемах достаточно явственно обнаруживается влияние более высокой культуры Хорезмского оазиса. Воздействие Хорезма на культуру саков проявлялось также и в сфере керамического производства.

В то же время продолжает наблюдаться и местная традиция, что особенно отчетливо видно на конструкции и планировке погребальных сооружений. Более того, принципы планировки последних — круг в плане, крестообразно разделенный на четыре помещения, — находят аналоги в сооружениях Хорезма. Вероятно, здесь мы имеем дело с обратным влиянием саков на культуру соседей.

80 Дебец Г. Ф. О физических типах людей скифского времени. — В кн.: Проблемы скифской археологии. МИА, №177. М., 1971, с. 9.

81 Гинзбург В. В., Трофимова Т. А. Палеоантропология Средней Азии, с. 118.

82 Толстое С. П. По древним дельтам Окса и Яксарта, М., 1962, с. 139—181.

По мнению ряда ученых, в середине II в. до н. э. какая-то часть племен сакской военной конфедерации покинула Приаралье и приняла участие в далеких завоевательных походах на Бактрию и Индию 83.

83 Там же, с. 204.

Памятники, оставленные древними насельниками территории Казахстана, свидетельствуют о том, что хозяйственное и социальное развитие здесь шло неравномерно, в ряде регионов этой обширной территории, в особенности на юге и юго-востоке, складывались раннеклассовые отношения с сильными остатками и пережитками первобытно-общинного строя и, судя по письменным источникам, племенной организации.

Использование возможностей, экономики с переходом к кочевому скотоводству, органическое сочетание его в ряде районов с оазисами земледелия, развитие ремесел и домашних промыслов, усиление торговых связей — все это способствовало развитию кочевых и полукочевых племен Казахстана. В III в. до н. э.—III в. н. э. они образовали ряд крупных и устойчивых раннеклассовых объединений на территории Казахстана и соседних стран. В Семиречье и Южном Казахстане особенно важны усуньское общество и объединение племен средней Сырдарьи, известное под названием Кангюй. Военная организация в этих обществах стояла на высоком уровне, основу ее составляла масса хорошо вооруженных всадников.

Крупные кочевнические объединения представляли собой большую военно-политическую силу, и их роль в истории древнего мира возрастала. Особенно это заметно в период политического кризиса второй половины II в. до н. э., когда устремившиеся на юг, сплоченные, хорошо организованные военные объединения разгромили Греко-Бактрийское государство и угрожали Парфни. Кочевники, вторгшиеся на юг, постепенно смешивались с автохтонным населением, воспринимали местную культуру; представители кочевых династий встали во главе сначала небольших владений, а затем в I в. н. э. основали новую могущественную державу — империю великих Кушан, занимавшую важное место в истории Индии, Афганистана, Пакистана, Средней Азии, Первоначальным ядром и центром империи Кушан была Бактрия. Ко времени появления здесь кочевых племен (II в. н. э.), из чьей среды происходила кушаиская династия, Бактрия обладала уже богатыми традициями высокой культуры. Пришлые степные племена принесли в местную среду ряд специфических черт. История Кушанского царства может служить ярким примером сосуществования и тесного взаимодействия земледельческого и кочевого миров. Возникновение могущественной Кушанской державы, соприкасавшейся на востоке с Китаем, а на западе — с Парфянским царством, сблизило древнейшие центры цивилизаций. Огромные территории, включая территорию Казахстана, оказались под воздействием развитых культур Востока. Это влияние несколько ослабло лишь в середине VI в. в связи с экспансией, а затем кризисом Аварского каганата. К этому времени на территории Южного и Юго-Восточного Казахстана уже сформировалась мощная городская культура, в создании которой приняла активное участие и кочевая степь, представленная массивом тюркоязычных племен Центрального и Восточного Казахстана.