Свидригайло выступил в поход против Витовта, встретился с ним на берегах реки Угры. Сражения не было. Стороны заключили мир. Граница между московскими владениями и Литвой пролегла по реке Угре.

1408–1409 годы. Едигей, посланный ханом Булат-Султаном, с крупным войском осуществил поход на Русь, дошел до Москвы, 1 декабря осадил город. 21 день длилась осада, затем по просьбе хана Едигей вернулся в Орду.

1410 год. Умер князь Владимир Андреевич Храбрый.

1411–1412 годы. В Орду отправился Василий Дмитриевич. Хан Керимбердей встретил его хорошо. После этой поездки Василий Дмитриевич, видимо, до конца жизни выплачивал Орде подобие дани, но за это ханы помогали ему противостоять Литве, отношения с которой были весьма напряженными.

1414 год. Император Мануил женил своего сына Иоанна на дочери Василия Дмитриевича Анне.

1417 год. Василий Дмитриевич участвовал как посредник в мирных переговорах между Псковом и Литвой.

1425 год. Василий I Дмитриевич умер.

Княгиня София, дочь Витовта, жена великого князя Василия Дмитриевича, «не скоро разрешилась от бремени и терпела ужасные муки». Взволнованного супруга успокоил один старец: «Не тревожься! Бог дарует тебе сына и наследника всей Руси». В это же время духовник великого князя, молившийся в своей келье, услышал голос: «Иди и дай имя великому князю Василию». Священник удивился, вышел из кельи, никого рядом не обнаружил, прибыл во дворец и узнал радостную весть: княгиня родила сына!

Москва, Русь ждали великого правителя и надеялись на внука двух крупнейших политических деятелей той эпохи: Дмитрия Донского и Витовта. В этой надежде было гораздо больше, чем обыкновенное упование простолюдинов на гениального правителя, который по щучьему велению и по своему хотенью сделает их счастливыми. В этой надежде проявилось осознание необходимости великих деяний, осознание близких побед Москвы, побед крупных. Иван Калита был внуком Александра Невского. Дмитрий Донской был внуком Калиты. Василий II Васильевич был внуком Дмитрия Донского…

Почему бы ему не стать великим правителем? Прежде чем перейти к рассказу о судьбе и делах Василия II Васильевича, полезно вспомнить мнения авторитетных русских ученых об этом деятеле:

«Преемник Василия Дмитриевича, Василий Васильевич был человеком ограниченных дарований, слабого ума и слабой воли, но вместе с тем способный на разные злодеяния и вероломства…» — пишет Костомаров[109].

«…Его княжение (1425–1462) было очень беспокойно и несчастливо», — считает Платонов[110].

«Результаты княжения Василия II Васильевича можно характеризовать как ряд крупных успехов; увеличение территории московского великого княжения, независимость и новая формулировка задач русской церкви, обновленная идея московского самодержавия и внутреннее упрочение власти великого князя… Все это ростки, пышным цветом распустившиеся в княжение Ивана III»[111].

Великие князья Василий Темный и сын его Иоанн

«…Хотя несправедливо именуемый первым самодержцем российским со времен Владимира Мономаха, однако же действительно приготовив многое для успехов своего преемника: начал худо; не умел повелевать, как отец и дед его повелевали; терял честь и державу, но оставил государство Московское сильнейшим прежнего. Ибо рука Божия, как бы вопреки малодушному князю, явно вела оное к величию, благословив доброе начало Калиты и Донского»[112].

Кто же из историков прав? На этот вопрос и в настоящее время существуют противоположные ответы, и оценить их объективность можно лишь разобравшись в той непростой внутри- и внешнеполитической ситуации, которая сложилась в Восточной Европе в первой половине XV века.

После смерти Василия Дмитриевича митрополит Фотий пытался убедить брата умершего, князя Юрия Дмитриевича, навсегда отказаться от борьбы за престол, как то сделал в свое время Владимир Андреевич Серпуховской. Юрий Дмитриевич не внял доброму совету, что явилось главной причиной первой распри среди московских и последней среди русских князей. Брат умершего Василия Дмитриевича стал собирать войско. Великий князь, поддержанный митрополитом Фотием, Витовтом, московскими боярами, купцами, простолюдинами, ответил тем же и с большой ратью подступил к Костроме. Юрий побоялся в открытом бою сразиться с племянником, бежал в Нижний Новгород, а затем — в Галич. Туда вскоре прибыл митрополит Фотий. Ему не удалось договориться с мятежным Юрием, Фотий вернулся в Москву. Но случилось чудо, нехорошее для галичан: сразу после отъезда Фотия на Галич налетела страшная болезнь. Она нещадно косила людей, она напугала Юрия. Он догнал митрополита, уговорил его вернуться в Галич и благословить народ. Согласно летописным легендам, Фотий исполнил просьбу, болезнь из Галича ушла, а Юрий замирился со своим племянником до окончательного решения вопроса о великокняжеском престоле в Орде.

На следующий год на Русь, в том числе и на Москву, в очередной раз налетела моровая язва, но (удивителен род человеческий!) люди, казалось, не обратили на нее никакого внимания. Они горестно оплакивали умерших, лили горькие слезы на могилах, но быстро забывали о чуме, возвращались к своим самым главным делам. Витовт, пользуясь слабостью десятилетнего внука, собрал крупное войско, в котором были «даже богемцы, волохи и дружина хана татарского, Махмета», и напал на город Опочку. Лишь удивительная воинская смекалка русских и страшная буря вынудили Витовта отступить. Однако по пути на родину он осадил Порхов, жители которого, а следом за ними и новгородцы, решили откупиться от воинственного старца.

То был последний поход Витовта. В 1430 году он, видимо, предчувствуя скорую кончину, пригласил к себе в гости всех знаменитых правителей Восточной Европы. В Троку (Тракай) — резиденцию князей литовских — приехали Василий II Васильевич и митрополит Фотий, многие русские князья, послы императора Византии, великий магистр прусский, польский король Ягайло, другие знатные и венценосные особы. Каждый из них старался перещеголять всех в роскоши, но Витовт, восьмидесятилетний седой старик, удивил их роскошью пиров. «Ежедневно, из погребов княжеских отпускалось 700 бочек меду, кроме вина, романеи, пива, — а на кухню приводили 700 быков и яловиц, 1400 баранов, 100 зубров, столько же лосей и кабанов. Праздновали околе семи недель в Троках и в Вильне…»[113]

Старик Витовт, поражая всех великолепием и богатством, не забывал, однако, о политике. Он пытался уговорить венценосцев разрешить ему называться королем литовским. Ягайло был категорически против этого, боясь, как бы Литва не отделилась от Польши. Папа римский стоял на стороне интересов Польши. Его понять можно. Витовт, завоевывая земли на востоке, вполне мог войти в тесный контакт с православными русскими и отойти от католиков — поляков. Праздник для великого князя литовского был загублен. Он загрустил, занемог. Гости разъехались. Лишь митрополит Фотий еще некоторое время оставался при больном Витовте, надеясь, видимо, получить у великого князя разрешение на присоединение киевской митрополии к московской.

Тугой, сложнейший узел исторических нитей, судеб, надежд, желаний, иной раз сумасбродных, иной раз вполне объективных, пытались распутать в те семь недель беспрерывного пира гости Витовта. Не распутали.

Витовт вскоре умер. Государство Литовское пережило вместе с ним апофеоз могущества и славы. Князья Тракая и Вильно, потомки Витовта, долгое время представляли грозную силу, но того могущества они уже не имели, того громадного влияния на дела русских князей уже никогда не оказывали.