Юродивый Василий, «нагоходец», даже среди нищих был нищим. Всего плотского, телесного, мирского лишил он себя сам, чтобы очистить дух, возвыситься духом над плотью, чтобы чистым искренним словом и личным примером учить народ нравственной жизни. Прозвали его на Москве Блаженным.

Обладая даром ясновидца, он на базаре без жалости позорил лжецов и проходимцев. Однажды «нагоходец» подошел к калачнику и разбросал румяные, еще горячие калачи по пыльной земле. Собрался московский люд, и калачник во всеуслышание сознался, что подмешивал в муку мел и известь. Через некоторое время Василию Блаженному подарили богатую шубу. Она ему конечно же была не нужна. Он отдал бы ее беднякам или церкви. Но в тот день он появился на базаре в богатом одеянии. Местные воры, не решаясь на открытое богохульство, быстро разработали нехитрый план, подбежали к Василию, сказали, что умер их товарищ, и попросили у юродивого на погребение. «Нагоходец» к горю людей был неравнодушен. Он подошел к человеку, притворившемуся мертвым, сбросил с плеч своих богатую шубу, накрыл ею «мертвого», но обнаружил обман и твердо сказал: «Буди же ты отныне мертв за лукавство твое; ибо писано: лукавые да потребятся»[170]. Вор-обманщик умер, его дружкам, потрясенным случившимся, воровать расхотелось и плутовать тоже.

Василий Блаженный, совершая подвиг юродства, относился ко всякой фальши с нескрываемым презрением, именно поэтому он охотнее принимал подаяние от бедных, чем от богатых; именно поэтому тянулись к нему нищие и убогие, и он утешал их добрым словом. А когда слов не хватало, когда юродивый сердцем своим чувствовал беспомощность свою перед грозной бедой, тогда оставалась одна лишь надежда на Бога.

Летом 1547 года Василий Блаженный пришел в Вознесенский монастырь на Остроге (на современной Воздвиженке), встал перед церковью на камни и долго молился. Молча молился юродивый. Он не хотел, чтобы его разговор с Богом, его великая просьба к Богу была услышана людьми. Он слишком хорошо знал людей, за которых просил Всевышнего. Он не доверял им своей тайны, надеясь на собственные силы, на то, что его молитва будет услышана. Великий юродивый просил Бога пощадить людей, грешных и безгрешных, безвинных и виновных, добрых и злых — всех. В какой-то момент Василию показалось, что Всевышний услышал его, и слезы умиления и радости потекли по его щекам. Но вдруг умиление и радость исчезли. Остались слезы, надежда, всего лишь надежда. Люди, наблюдавшие за этой тихой сценой, не знали, о чем просил Всевышнего Василий Блаженный в то жаркое лето 1547 года.

А на следующий день в Вознесенском монастыре вспыхнул страшный пожар… Бог наверняка услышал молитву плачущего юродивого, оставил ему надежду. Но Бог непредсказуем в своих выводах и деяниях и не подотчетен людям и даже великому юродивому. Москва сгорела дотла.

Иван IV Васильевич хорошо знал Василия Блаженного и, как написано в житии святого, боялся его «яко провидца сердец и мыслей человеческих», чтил и уважал. После московского пожара 1547 года юродивый заболел. То ли не выдержала душа его стойкая страшных сцен пожара, то ли доброе, человеколюбивое сердце его не вынесло гибели многих тысяч людей, то ли Бога он не понял, ниспославшего на город грозную кару, то ли время пришло, и силы покинули старца, и не смог он больше сопротивляться жизненным напастям, заболел, и болезнь оказалась сильнее уставшего юродивого.

Царь с царицей неоднократно навещали его. Василий Блаженный был рад этому вниманию, но когда Иван IV с Анастасией уходили в Кремль по Спасскому мосту через Спасские ворота и больной старец оставался один, то на щеках его иссохших появились две-три слезинки, а в глазах — все та же великая надежда, которую видели люди в глазах Василия Блаженного, молящегося летом 1547 года за день до пожара.

2 августа 1551 года знаменитый московский юродивый умер. Царь с боярами несли его гроб, митрополит Макарий совершал обряд погребения. Похоронили Василия Блаженного на кладбище церкви Троицы на Рву.

На следующий год Иван IV Грозный осуществил успешный поход на Казань, взял город, присоединил Казанское ханство к Русскому государству.

После каждой важной победы русского войска в той войне в Москве рядом с церковью Святой Троицы на Рву возводилась деревянная церковь, посвященная тому святому, день которого совпадал с днем успешной боевой операции. То были первые столь крупные победы и приобретения созданного Москвой государства. Все участники строительства храмов вокруг церкви Святой Троицы понимали это, как понимали важность происходящих в стране перемен и многие москвичи. Победы в Казанском походе радовали; радость расковывала творческие возможности и замыслы зодчих, строителей. Они рубили деревянные небольшие церкви с таким душевным подъемом, что это не могло не отразиться на внешнем виде возводимых храмов. Семь промежуточных побед одержали русские воины, штурмуя Казань. Семь храмов возвели строители.

Иван IV, вернувшись из похода, увидел творения зодчих, подивился несказанной красоте и повелел мастерам Барме и Постнику Яковлеву построить вместо деревянных каменные церкви.

Зодчие (есть, правда, версия, что это одно лицо — Иван Яковлевич Барма) решили задачу необычно.

Они соорудили одно большое основание и расположили вокруг центрального храма восемь столпообразующих церквей: получился храм, «оригинальнейший во всем свете по своей архитектуре»[171].

Центральный храм был посвящен Покрову Богоматери, отмечавшемуся 1 октября, когда были взорваны стены Казани и город взят приступом. Строительство велось с 1555-го по 1561 год. Здание возвели из кирпича — в ту пору еще сравнительно нового материала (из белого камня были выполнены фундамент, цоколь и некоторые элементы декора). Строители, желая подчеркнуть, что здание кирпичное, расписали его сверху донизу «под кирпич». Вплоть до конца XVI века собор был самым высоким зданием в Москве (свыше 60 метров) и с момента возведения сделался популярнейшим храмом города[172].

В 1588 году у гроба Василия Блаженного стали совершаться чудеса. Поэтому «патриарх Иов определил праздновать память чудотворца в день его кончины, 2 августа. Царь Федор Иванович велел устроить в Покровском соборе придел во имя Василия Блаженного, на месте, где он был погребен, и соорудить для мощей его серебряную раку. Память Блаженного в Москве издревле праздновалась с большою торжественностью: служил сам патриарх и при богослужении присутствовал обыкновенно сам царь»[173].

По приделу чудный собор Покрова Божией Матери на Рву получил второе название — храм Василия Блаженного.

Издавна, со времен Владимира I Святославича, русские князья перед крупными битвами или походами давали обеты и, победив врага, возводили церкви. Издавна Православная церковь являлась попечительницей и кормилицей нищих, убогих и калек. Начиная с Ивана I Калиты, московская жизнь была уже немыслима без юродивых, которые честно говорили правду-матку простолюдинам и царям, бедным и богатым, несчастным и счастливым… Очень сложно говорить любому человеку о нем самом всю правду. На это решались самые смелые представители бесстрашного племени юродивых.

Весной 1553 года Иван IV вместе с Анастасией и сыном Дмитрием отправился в далекое путешествие в монастырь Святого Кирилла Белозерского. Бояре были против этой поездки, опасной для здоровья еще слабого царя, пережившего тяжелую болезнь, и для крошки-сына. Да и обстановка в стране оставалась напряженной: борьба с Казанью в то время еще не угасла.

Иван IV не слушал веские аргументы бояр. Несколько месяцев назад, больной, он дал обет в случае выздоровления поехать в монастырь, помолиться святым мощам. Остановить его никто не смог. Даже Адашев. Даже Сильвестр. Царь будто бы искал что-то очень важное.