Кому принадлежала идея основания крепости под боком Казани, точно неизвестно, но все военные теоретики сходятся в одном: создание русскими «базы осады» под Казанью намного опередило теоретическую военную мысль XVI века. Лишь во второй половине XVII века французский инженер Вобан обосновал необходимость такой базы при длительном противостоянии противника[166]. Данный факт говорит о полководческом даровании русского царя, о его стратегической хватке.
После второго похода на Казань Иван IV Васильевич вплотную занялся важными государственными делами. В 1550 году он созвал в Москве первый Земский собор. На нем был исправлен Судебник 1497 года и утвержден Судебник 1550 года — юридическая опора задуманного царем и его ближайшими советниками крупнейшего внутреннего переустройства в Русском государстве. О главной причине, побудившей менять порядок в государстве, пишет С. Ф. Платонов: «Так как примитивная система кормлений не могла удовлетворять требованиям времени, росту государства и усложнению общественного порядка, то ее решено было заменить иными формами управления. До отмены кормления в данном месте кормленщиков ставили под контроль общественных выборных, а затем и совсем заменили их органами самоуправления. Самоуправление при этом получало два вида: 1) В ведение выборных людей передавались суд и полиция в округе («губе»). Так бывало обыкновенно в тех местах, где население имело разнословный характер. В губные старосты выбирались обыкновенно служилые люди, и им в помощь давались выборные же целовальники (то есть присяжные) и дьяк, составлявшие особое присутствие, «губную избу». Избирали вместе все классы населения. 2) Ведению выборных людей передавались не только суд и полиция, но и финансовое управление: сбор податей и ведение общественного хозяйства. Так бывало обыкновенно в уездах и волостях со сплошным тяглым населением, где издавна для податного самоуправления существовали земские старосты. Когда этим старостам передавались функции и губного института (или, что то же самое, наместничьи), то получалась наиболее полная форма самоуправления, обнимавшая все стороны земской жизни. Представители такого самоуправления назывались разно: излюбленные старосты, излюбленные головы, земские судьи. Отмена кормлений в принципе была решена около 1555 года, и всем волостям и городам предоставлено было переходить к новому порядку самоуправления…»[167]
Уже из приведенного отрывка видно, что юридическая реформа Ивана IV Васильевича в первую очередь затрагивала интересы князей и бояр, которые после разгрома удельного княжения еще пользовались огромной властью как в Москве, так и в городах, куда царь мог направить их наместниками. Теперь же значение бояр и князей в органах власти резко снижалось, и понравиться им это не могло. Конфликт между царем и боярами назревал, но именно с Земского собора 1550 года, в котором участвовало много бояр и князей, Иван IV Васильевич прочно удерживал инициативу в своих руках, не давал боярам возможности повести против него борьбу.
Вслед за юридической реорганизацией Иван IV Васильевич начал реорганизацию военную. В 1550 году было выделено из детей боярских 1071 человек лучших слуг. Их разместили вокруг столицы в радиусе 60–70 километров. И эта «избранная тысяча» стала основным поставщиком командного состава русского войска.
Чуть позже, после взятия Казани, в 1555 году вышло уложение о службе. В нем военная служба вотчинников и дворян объявлялась обязательной и наследственной. За несение военной службы дворяне и вотчинники получали надел размером от 150 гектаров до 3 тысяч, а также жалованье от 4 до 1200 рублей, выдаваемое перед очередным походом либо перед каждым третьим годом службы. Вотчинники и дворяне обязаны были поставлять в войско одного воина в доспехах и на коне за каждые 50 гектаров выделенной земли. За поставку большего количества воинов полагалось денежное вознаграждение, за уклонение от службы — строгое наказание. В полном смысле слова считать создаваемое Иваном IV Васильевичем войско регулярным конечно же нельзя, но, принимая во внимание время, вполне можно предположить, что поставляемый вотчинником или дворянином воин был обучен, подготовлен к военной жизни и мало чем отличался от тех, кто постоянно находился в дружинах князей. (Речь не идет о пушкарях, пищальниках, стрельцах, которые появились позднее.) Поместье, выделенное дворянину за службу, являлось, как и сама служебная должность, наследственным. С пятнадцатилетнего возраста дворянина зачисляли в служилые списки, в «десятню», регулярно проводились смотры военной подготовки «новобранцев». Подобная организация военного дела позволила Ивану IV Васильевичу иметь до 50 тысяч хорошо подготовленной, способной быстро собраться в установленном месте поместной дворянской конницы, которая составляла костяк русского войска.
После завершения работы Земского собора в Москве в феврале 1551 года царь созвал Стоглавый собор, который разработал сборник церковных правовых норм из ста глав.
Закончив организационные дела, Иван IV занялся подготовкой нового похода на Казань. Организован он был блестяще, привлечены были имеющиеся средства, учтены все известные приемы ведения военных действий, силы противника (русские приняли ряд мер предосторожности на южных подступах к Москве, опасаясь активных действий крымского хана Девлет-Гирея).
16 июня войско Ивана IV выступило в поход. Предпринятая Девлет-Гиреем попытка прорваться к Москве закончилась неудачей под Тулой. 13 августа русские были уже в Свияжске. Здесь они отдохнули четыре дня, затем форсировали Волгу, 23 августа обложили город со всех сторон плотным кольцом, а 2 октября пошли на штурм.
О подробностях этого отчаянного штурма хорошо известно. Казань пала. Иван IV одержал свою первую военную победу.
После взятия Казани между боярами и царем вспыхнула ссора. Казалось, причин для споров и разногласий быть не должно. Казанский хан Едигер признал себя побежденным и даже захотел креститься. Победители отнеслись к побежденным милостиво, племена черемисов и чувашей, обитавшие в земле Казанской, тоже покорились Ивану IV, обещали платить Москве ежегодный ясак. Победа! Можно спокойно отправляться в столицу, там дел у царя было много. Но бояре, не доверяя побежденным, уговорили Ивана IV остаться до весны с тем, чтобы навести порядок в завоеванном ханстве, на территории которого проживало много небольших, но воинственных народов, в любую минуту готовых взяться за оружие и своим примером поднять на борьбу соседей.
Такая опасность действительно существовала. Но царь на то и царь, что сидеть он должен в столице и только в исключительных случаях отлучаться из центра управления страной в те или иные ее уголки. Слишком большой стала страна Московия! Если бы Иван IV Васильевич по пол года отсутствовал в Москве, куда тянулись все нити государственных связей, то многие из них просто бы порвались. Уже поэтому у Ивана IV имелась веская причина покинуть Казань, оставив в ней верных людей. Кроме того, у него были еще и личные мотивы, которые манили его в Москву. Жена Анастасия готовилась стать матерью. Очень ответственный момент в жизни супругов-сирот, царя и царицы! Очень важное дело — государственное! Иван IV Васильевич, двадцатидвухлетний победитель, просто не мог пустить это дело на самотек. Он же был романтиком, хотя не все числят это счастливое качество за первым русским царем. А бояре, пытавшиеся оставить его в Казани, сами романтиками не были и даже не предполагали, что среди них мог появиться таковой. Между прочим, среди Рюриковичей романтиков практически не было, хотя их представление о княжеском достоинстве вовсе не исключало наличие этого возвышенного качества души. Так или иначе, но Иван IV Васильевич был самым выдающимся романтиком в роде Рюриковичей. Он не мог оставаться в Казани.
Бояре обиделись, не поняв романтической души его. «Когда же мы божьей волей с крестоносной хоругвью всего православного христианского воинства ради защиты православных христиан двинулись на безбожный народ казанский, — вспоминает этот грустный эпизод в своей жизни царь Иван IV в первом послании к Курбскому, — и по неизреченному божьему милосердию одержали победу над этим безбожным народом, и со всем войском невредимые возвращались восвояси, что могу вспомнить о добре, сделанном нам людьми, которых ты называешь мучениками? А вот что: как пленника, посадив в судно, везли с малым числом людей сквозь безбожную и неверную землю! Если бы рука всевышнего не защитила меня смиренного, наверняка бы я жизни лишился…»[168]
