С другой стороны, немецкие генералы умеют считать и сопоставлять, хотя уже дважды просчитались. Вероятно, германским экономистам удалось в какой-то мере вовлечь в военное пространство промышленность Западной Европы, что и позволило им за короткий срок восстановить свои танковые войска и начать переброску их на Восток, если военные задумали в мае предпринять крупное наступление.

Раздумья привели Сталина к решению еще раз обсудить с военными стратегическую обстановку и выработать безошибочное решение. Этим совещанием он не намеревался ответственность за исход летней кампании возложить на военных, поскольку знал: в третий раз народ не поверит, что в новом поражении он безгрешен. За безверием последует проклятие. Оценки историков но сравнению с ним — комариные укусы.

Приглашение на совещание Василевский получил не как обычно, через секретаря, а от самого Верховного. Сегодня Сталин попросил его подъехать в Кремль несколько раньше начала заседания Ставки. Значит, намеревается сообщить что-то из того, что должно обсуждаться в его кабинете. Скорее всего, начнут или не начнут немцы наступление в ближайшие дни.

Едва Василевский сел в кресло, Верховный спросил:

— Что нового добыла военная разведка о намерениях германцев?

— Из-за фронта поступают крайне противоречивые данные. Анализ их позволяет сказать, что благоразумные генералы добились у Гитлера согласия начать наступление несколько позже, полагая, что сокращение летнего времени до двух месяцев сделает попадание еще в один стратегический тупик с последующим разгромом ряда армий вермахта на Восточном фронте, как это произошло под Москвой и Сталинградом, и Гитлер окончательно склонился к оборонительной стратегии.

— С Жуковым вы разговаривали?

— Да, вчера поздней ночью.

— Каково же мнение его после поездки по центральным фронтам?

— Наступление, особенно в начале июня, исключать нельзя, но «Центр» и «Юг» смогут в нем добиться лишь тактических результатов. Обе группировки не располагают еще достаточными резервами, чтобы развить тактический прорыв в оперативный и у Курска замкнуть кольцо окружения. Это и вынудит их к отсрочке начала летней кампании.

— Но и для нас урезанное лето — все равно, что обрезанные по колено штаны.

— При серьезном нанесении урона противнику в ходе ведения оборонительной операции и при продвижении к Днепру у нас может появиться возможность до минимума сократить паузу между летней и осенней кампаниями.

Верховный закурил и прошелся по кабинету.

— И все же меня беспокоит устойчивость нашей обороны. Даже сужение горловины Курского выступа может поставить под сомнение те наметки на летнюю кампанию, к которым мы пришли.

— Исключать вклинение ударных группировок врага нельзя, однако сейчас мы имеем немало возможностей, чтобы остановить группировки врага на дальних подступах к Курску.

— За счет чего?

— Из северного и южного крыльев стратегического фронта в район Курской дуги мы можем перебросить до двадцати артиллерийских противотанковых и десять — двенадцать отдельных танковых и самоходно-артиллерийских полков. Они позволят довести плотность противотанковой обороны до двадцати — двадцати пяти стволов на километр вероятного участка прорыва. С противотанковыми средствами фронтов она поднимется еще на одну треть. Все это позволит нам уравнять соотношение танков врага с нашими противотанковыми средствами.

Василевский приостановил свой ответ, чтобы Верховный поверил в надежность предпринимаемых мер, но Сталин в раздумье молчал. Сколько уже раз соотношением сил военачальники доказывали ему, что прорыв войск противника на том или ином направлении будет предотвращен, а враг отбрасывал наши войска все дальше и дальше.

Василевский привел еще один, броневой довод: на каждом вероятном направлении удара врага будет стоять по танковой армии. Правда, боевая численность их еще не восстановлена, но все же они в состоянии создать стойкие противотанковые рубежи.

Выслушав доводы начальника Генштаба, Верховный прошел к дальнему окну кабинета. Постоял у него и, чтобы избавиться от последних сомнений, спросил:

— Впечатления Жукова о поездках по фронтам?

— Войска настроены наступать, но Георгий Константинович нацелил командующих усиливать оборону, хотя весомых признаков подготовки неприятеля к наступлению пока не вскрыто.

— Задача на летнюю кампанию у него не изменилась?

— Нет, товарищ Сталин. — И дословно процитировал Жукова: если Ставка начнет летнюю кампанию обороной, в сентябре оба берега Днепра будут нашими.

— Вы с ним согласились?

— Расчеты и оценки, проведенные Генштабом, привели к сходным выводам.

— В чем разница?

— Днепр — это Восточный вал немцев. Они намерены удерживать его при самых сложных обстоятельствах. Его расценивают как восточную границу новой германской империи.

— Думаю, новая германская империя в конце концов сожмется, как шагреневая кожа.

Заключительную фразу Верховный произнес столь убежденно, будто наотмашь откинул от себя сомнения и обрел уверенность в том, что предложенное Жуковым и Генштабом начало летней кампании непременно приведет к срыву задуманного германцами и советские войска непременно выйдут к Днепру, преодолеют его, а затем займутся освобождением Правобережной Украины.

Прошли последние дни мая, начался теплый, местами уже жаркий июнь, а на Курской дуге все еще было спокойно. Но опытный глаз все отчетливее улавливал: это спокойствие летнего дня перед надвигающимся грозовым шквалом. Но рванет он не сегодня и не завтра, а недели через три. Этот вывод у Георгия Константиновича окреп после телефонного разговора с Василевским, состоявшимся перед его отъездом в Москву. Но, облетая на самолете «У-2» районы расположения резервов Ставки, в местах сосредоточения войск Степного фронта он увидел, что в ряде мест люди Конева болтались, как на гулянках, полагая, что в глубоком тылу их никто не увидит. Однако немецкие самолеты-разведчики в темные часы могут долететь и до Дона, а с рассветом разглядеть, сколько же войск Ставка придвинула к Курскому выступу. Опытные германские военачальники не решатся начинать летнюю кампанию крупным наступлением. И Жуков вмешался в дела, которые были возложены на Василевского, хотя это вмешательство было не вполне этичным. Но и лететь к Коневу душа противилась: придется сделать строгий выговор, и Иван воспримет его как намерение еще раз показать свое превосходство. Но дело требовало, и прямо с аэродрома Жуков направился в штаб фронта.

Ворота во дворе уже были открыты, и его машина, чуть сбавив скорость, подкатила к кирпичному дому, поцарапанному осколками от разорвавшегося когда-то снаряда.

Троица генералов, стоявших на крыльце — Конев, Сусайков и Захаров, — на мгновение подтянулась, углом сошла на землю и полупарадным шагом приблизилась к Жукову. Конев отрапортовал сдержанно, сохраняя достоинство, чтобы Жуков убедился: неудачи и наказания не сломили его волю и умение думать. Член Военного Совета Сусайков прошел не одну командирскую и комиссарскую должность, но счел за лучшее остановиться позади командующего. Начальник штаба Захаров, уже набравший солидный вес, держался свободнее. Служил начальником штаба стратегического направления при Ворошилове, с Коневым победно прошел от Валдая до Двины, Затем с ним же пережил две неудачи. Поэтому даже грозный Жуков не сковывал его.

Сейчас Георгия Константиновича интересовал только Конев. В летней кампании Степному фронту отводилась важная роль — составить главную силу при переходе от обороны в контрнаступление и пробить стратегическую брешь на Харьковеко-Кременчугском направлении. После двух серьезных неудач и ссылки на Северо-Западный фронт сохранил ли Иван волю, трезвый ум, чтобы успешно выполнить такую задачу?

Войдя в кабинет Конева, Жуков уселся за его столом, взятым из кабинета районного руководства, и заговорил об увиденном в расположении войск фронта:

— Только что я облетел расположения ваших войск в районах сосредоточения. Впечатление… неважное. Подчиненные вам командующие и командиры, похоже, не понимают простой вещи: по расположению стратегических и оперативных резервов неприятель может определить наш замысел на ведение летней кампании. Солдаты и офицеры болтаются, как москвичи на улице Горького до войны. Пролет одной-двух «рам» за реку Тим — и расположение войск вашего фронта окажется для него яснее ясного. А если немец узнает о нахождении пятой танковой и сорок седьмой армий в районе Россоши!.. Нам выгодно, чтобы германское командование не отказалось от летнего наступления. Пояснять вам — нет необходимости. Так что самой жесткой рукой наведите порядок в войсках. Надень, особенно на утро, установите такой порядок, чтобы оборудование фронтового и государственного оборонительных рубежей велось ограниченными силами, наиболее интенсивно — ранним утром и вечером. Танки укрыть в балках и рощах, в порушенных врагом населенных пунктах. Гражданское население отвести за Дон. Прошлым летом донские казаки догадались, по какой нужде мы это делаем, и этим летом безропотно покинут свои насиженные места, а вам следует организовать надежную охрану, чтобы любители похрустеть зеленью не шастали по огородам и погребам.