На стороне Ярдли воцарилась тишина, и предводитель откинулся на спинку чрезвычайно комфортабельного кресла Гернике.

– Президент Ломброзо проинформировал меня, что вы не получите аэрокар и не выйдете из этого здания, пока не передадите нам миз Генрике, невредимую, – наконец сказала Ярдли. – Это не предмет торга.

– Это пока не предмет торга, – поправил её полевой командир. – И я не думаю, что он таковым останется. Но мы никуда не уйдём, а вы не сунетесь в это здание, до тех пор, пока он имеет возможность... передумать.

– Вы так думаете?

– Если только вы не хотите получить назад старший управленческий персонал «Триады» по частям, в виде мокрых пятен на мостовой.

– Как только вы начнёте выбрасывать людей из окон, я могу решить, что миз Гернике имеет единственный шанс остаться в живых – если мы прорвёмся прежде, чем очередь дойдёт до неё.

– Я пожалуй рискну. Кроме того, что именно заставляет Вас думать, что это единственная тетива у нашего лука?

– Я знаю, сколько у Вас людей, – сказала Ярдли. – Сами же знаете, эта паршивая башня нашпигована камерами слежения. Я знаю о тех, кто прикрывает вход – и, кстати, от тех трёхствольников не будет толку против «Скорпионов» – и я знаю, сколько людей прикрывают лифты. Я даже знаю, сколько именно человек вошло вместе с Вами в кабинете миз Гернике... и сколько вы потеряли по пути.

– И много ли Вы получаете информации от них сейчас? – заинтересованным тоном осведомился полевой командир.

В своём воображении он почти расслышал зубовный скрежет в воцарившейся на другом конце тишине.

– Да, мы знаем о камерах, – продолжил он через минуту и пожал плечами. – Не существовало способа обойти их, прежде чем мы проникли внутрь, но сейчас вы ни хрена не видите. Это значит, вы не знаете, что мы притащили из нашего фургона и есть ли у нас тяжёлое вооружение или нет. Вы даже не знаете, находимся ли мы ещё в офисе Гернике или закрепились возле дверей лифтовой шахты. Да, кстати, знаете ли вы, у миз Гернике с её рабочего места есть административный доступ ко всем камерам слежения здания и системам кондиционирования воздуха? Пусть и после настойчивых просьб, но она была достаточно любезна, чтобы предоставить мастер-ключ к их системам управления. Так что, если вы ещё не отказались от идеи тихонько проникнуть в здание, то вперёд!

– Послушайте, – сказала Ярдли. – Я не собираюсь посылать туда людей за тобой – пока нет. Но я, чёрт побери, захвачу нижние этажи этой башни.

– Если Вы попытаетесь сделать это, то кое-кто получит пинок. Очень болезненный, – отрезал полевой командир. Дисплей перед ним транслировал картинки с камер системы безопасности первого этажа. По меньшей мере две роты Президентской Гвардии продвигались от парковки по «Бульвару Триады». – Даже если вам удастся ввести войска внутрь башни, это не даст вам ничего, чего вы уже не имеете. Но если они продолжат наступать, вы об этом пожалеете.

– Снова угрожаете заложникам? – Ярдли издевательски рассмеялась. – Вы не будете убивать миз Гернике, да и любого другого заложника, пока не почувствуете чертовски большую угрозу, чем эта! И если вы это сделаете, то потеряете свои козыри, и мы – уже не обращая ни на что внимание – пойдём на прямой штурм.

– Последнее предупреждение, – сказал ей полевой командир, продолжая наблюдать за наступающими войсками. – Отзовите их немедленно.

* * *

Глаза Ярдли сузились. Голос её противника звучал ровно, без колебаний. Фактически в нём слышалось нечто вроде... удовлетворения и сигнал тревоги прозвучал в глубине её мозга. Но она не могла отступить. Она провоцировала его на нервный срыв, пытаясь поколебать его уверенность в том, что он контролирует ситуацию, в то время как у неё не было выбора, кроме этих танцев. Она убедила себя в способности контролировать ситуацию и поэтому просто сидела, сложив руки и глядя на визуальный дисплей штабного автомобиля.

* * *

– Это ваш выбор, генерал, – сказал полевой командир и нажал кнопку.

* * *

Фургон, в спешке припаркованный на первом наземном уровне, после приказа Управления Воздушным Движением очистить воздушное пространство района, был брошен с неприличной поспешностью. Водитель даже не потрудилась поставить его ровно, она просто бросил фургон на парковке, поперёк трёх стояночных мест, под острым углом к дороге. Очень небрежно, конечно, но другие машины были оставлены с не большей аккуратностью.

Однако было существенное отличие этого конкретного фургона и любой из этих машин, которое и обнаружила Президентская Гвардия, исчезая в ужасающем огненном смерче.

Технически это оружие являлось «Импровизированным Взрывным Устройством», поскольку было изготовлено руками любителей из в основном легко доступных компонентов. Хотя ничего случайного или небрежного в нём не было. Сплошные, имеющие с обеих сторон вогнутую форму переборки, были установлены вдоль просторного грузового кузова. Их наружные поверхности были покрыты взрывчатым веществом гражданского образца – не армейская взрывчатка конечно, но достаточно мощное для поставленной цели – украденным со строительных площадок, а взрывчатое  вещество, в свою очередь, было щедро покрыты толстым слоем болтов, старомодных гвоздей, обломками металлолома, битым стеклом и кусками керамобетона. Фургон был превращён в огромную направленную мину, которая отправила несущую смерть шрапнель в обоих направлениях одновременно.

Водителю не удалось воткнуть фургон под оптимальным углом, но ошиблась она совсем немного, а полевой командир тщательно рассчитал момент. Он поймал по меньшей мере девяносто процентов наступавшей пехоты Президентской Гвардии в фокус взрывной волны ИВУ, и шквал уничтожения обрушился на них, как удар молнии. Взрывная волна своим огненным дыханием разметала оружие, шлемы, элементы брони и части тел. Самодельная шрапнель раскромсала свои жертвы словно гигантский блендер слоновью тушу и… расписала мостовую и самодвижущиеся тротуары ужасными брызгами крови, декорированными кусками искорёженной плоти.

* * *

– Я советовал Вам отозвать их, – голос в комме Ярдли был холодным и чётким. – Надо было прислушаться. Но поскольку вы не прислушались к моим словам...

Он нажал вторую кнопку.

* * *

«Тигр» Брэддок изумлённо оглядывался, удивляясь что всё ещё жив. Просто его позиция находилась достаточно глубоко внутри парковки, чтобы её толстые стены перехватили осколки выбившие пехоту. Только что лучшие три сотни его элитных войск уверенно шагали к своей цели вдоль  «Бульвара Триады». В следующий миг как минимум две сотни из них умерли, а большинство оставшихся бились в агонии. Он, пошатываясь, остановился у выхода с парковки, пережидая звон в ушах вследствие сильнейшего взрыва, и в ужасе увидел открывшийся ему кусочек адского пейзажа – мужчины и женщины с оторванными ногами пытались подтягиваясь на руках вытащить себя из кучи заваливших бульвар фрагментов тел. Его лихорадочный взгляд выхватывал то стоящего на коленях солдата, пытающегося засунуть свои вывалившиеся кишки обратно в разорванный живот, то другого беспомощно тыкающегося в разные стороны, зажав руками слепое, красное месиво лишь несколько мгновений назад бывшее человеческим лицом. А были ещё неспособные сдвинуть с места свои искалеченные  тела и только вопли позволяли отличить ещё живых от столь же неподвижных мертвецов.

Он всё ещё пытался осознать чудовищность произошедшего, когда третий фургон – один из припаркованных на стоянке, которую полевой командир определил, так же ясно, как Брэддок, как прекрасное место, чтобы разместить броневые машины Гвардии – взорвался.

На этот раз это была гораздо более мощная бомба, а водитель тщательно припарковал фургон непосредственно рядом с центральной опорой всей конструкции общественной стоянки.

Огромные полотнища огня вырвались с обоих открытых торцов здания. Топливные баки припаркованных автомобилей добавили свои огненные всполохи в ярость первого взрыва. Брэддок бросился ничком на пол, прикрывая защищённую шлемом голову руками в инстинктивном жесте самосохранения. На данный момент всё, что он осознавал – это ужас от шокирующей силы взрыва. Затем его истерзанные уши опознали другие звуки – потрескивание перенапряжённого бетона и скрип лопающейся арматуры – и в его распоряжение остался только миг на осознание того, что инстинкты сыграли с ним злую шутку.