Однако, нынешняя ситуация никак не являлась нормой, и в то же самое время как он обуздывал свой гнев, он одновременно пытался убедить себя, что что-то кроме страха дало этому гневу так много силы.
– Грёбанные ублюдки, – с чувством выругался он, сердито таращась на шахты лифта и отчётливо ощущая длинный и пустой коридор у себя за спиной. – Нахальные суки, вот кто они! Давно пора поставить их на место, показав, что с нами такое дерьмо не пройдёт.
К несчастью, похоже, попытка вице-адмирал Дубровской сделать это оказалась неудачной. И вот теперь он вынужден взяться за испачканный дерьмом конец палки, хотя почему это должен делать именно офицер, ему всё ещё было не понятно. Если бы у него был выбор, то он тут же перепоручил бы эту миссию кому-нибудь из своих подчинённых, но приказ был слишком однозначен, чтобы обойти его и переложить на кого-то другого. К тому же, если эти фанатики полезут на рожон, то вряд ли на станции сыщется хоть по настоящему безопасное место.
«Может быть майор, гореть ему в аду, все-таки прав! И…»
Тут его размышления были прерваны открывшимися дверями шахты лифта и появившимся из них необычайно широкоплечим типом с лейтенантскими знаками различия на усиленном броневыми накладками контактном скафандре. Игольник, выглядевший почти игрушечным в его лапе, был мирно опущен стволом в палубу, но взгляд тёмных глаз за армопластовым пузырём шлема не казался особо дружелюбным.
Следом за ним появился ещё один мантикорец, и Кристофферсон удвоил усилия, стараясь держать руки подальше от кобуры с собственным пульсером, так как ещё десяток манти выскочили из лифта вслед за первыми двумя. Никто не бушевал и не угрожал, но все были хорошо вооружены и передвигались с чётким осознанием своей задачи, образовав защитный периметр вокруг лифтовых шахт. Один из них что-то произнёс в микрофон шлема и через мгновение двери второго лифта открылись, выпустив ещё с десяток манти, также быстро и эффективно как первая группа рассыпавшихся веером. Менее чем за три минуты они заняли круговую оборону и никто, казалось, не проявил ни малейшего интереса к Кристофферсону. Они были полностью поглощены наблюдением за своими зонами ответственности, и его сердце упало от доказательств их очевидно хорошего обучения и компетентности.
– Я лейтенант Абигейль Хеарнс, – через внешние динамики скафандра представилась появившаяся второй манти – из той самой партии, что первой появилась из лифтов. – Представьтесь, пожалуйста.
Отрывистая манера речи не несла в себе открытой угрозы, голос прозвучал так, словно его хозяйке явно было чем ещё заняться кроме как тратить время на подтверждение солларианского самомнения. Первой реакцией Кристофферсона на это как бы нечаянное оскорбление была очередная вспышка гнева, но он сумел сдержаться.
– Капитан Йорн Кристофферсон, Жандармерия Солнечной Лиги, – коротко ответил он.
– Что ж, капитан Кристофферсон, я полагаю – Вы в курсе причины нашего визита. Капитан Завала поручил мне засвидетельствовать своё почтение старшему офицеру жандармерии и просит о немедленном освобождении мантикорских гражданских лиц, незаконно удерживаемых здесь, на станции Шон.
– Боюсь что те люди, о которых Вы похоже ведёте речь, содержатся в законном медицинском карантине объявленном губернатором системы Дуэньясом по совету его медицинского персонала, – возразил Кристофферсон. – Майор Поле с сожалением вынужден проинформировать капитана Завалу, что без прямых указаний губернатора о прекращении карантина он не может из него никого выпустить.
Он знал, что его слова звучат выспренно и отрепетировано, но беспокоило его не это. Да и кто угодно не чувствовал бы себя полным радости, заявляя подобное оказавшись в одиночку среди пары дюжин обвешанных оружием манти.
«Трёх дюжин», – кисло поправил он себя, когда створки первого лифта вновь открылись.
– Это неприемлемый ответ, капитан. – «Как может такое приятное природное контральто как у лейтенанта Хеарнс быть настолько ледяным», – мысленно поморщился Кристофферсон. – Я думаю, что майору Поле следует пересмотреть свою точку зрения.
– Майор Поле примет Ваш совет к рассмотрению, лейтенант. Я уверен, что он оценит его так, как он того заслуживает.
Кристофферсон, произнося эту фразу, позволил себе издевательскую улыбку. Несмотря на холодок в животе, было просто необходимо поставить этих неоварваров на место, но...
– Это не совет, капитан, – отозвалась Хеарнс. – Это предупреждение.
– Предупреждение, лейтенант? – В голосе Кристофферсона прорезался гнев в ответ на бесподобную наглость манти.
– Ни капитан Завала, ни я не готовы больше мириться с чинимыми солларианами препятствия, капитан Кристофферсон, – серо-голубые глаза впились в него из-за бронированного армопласта её шлема. – Лично я считаю, что губернатор Дуэньяс угробить уже достаточно людей для одного дня. Надеюсь, майор Поле не намеривается увеличить их число.
– Вы угрожаете Жандармерии Солнечной Лиги? – В тоне Кристофферсон прорезалось возмущение и его лицо потемнело от гнева. Хеарнс, в ответ на эти слова, закатила глаза.
– Капитан, мы только что уничтожили четыре линейных крейсера ФСЛ, – терпеливо, словно разговаривая с умственно отсталым ребёнком, указала она. – Если Вы не можете сосчитать сами, на каждом из них было более двух тысяч персонала ФСЛ и несколько сот человек Морской пехоты, и я буду непритворно удивлена, если хотя бы половина из них выжила. Что конкретно из этого предполагает, что мы должны испугаться жандармов?
Лицо Кристофферсона пошло бело-красными пятнами гремучей смеси гнева и ярости, когда её сказанные презрительным тоном слова словно плетью хлестнули его и его рука непроизвольно дёрнулась к пульсеру. Это было крошечное движение – инстинктивное подёргивание, не более того – но ствол дробовика того, кто первым вышел из лифта, поднялся примерно до уровня его колен, и жандарм тут же замер. Мысль об ампутации обеих ног одним нажатием на спуск этой штуки была не слишком привлекательной.
– Я бы посоветовал Вам начать бояться Жандармерии, лейтенант, – отозвался он вместо этого, смотря ей в лицо и стараясь не коситься на дульный срез страшного оружия. – Как бы вы в данный момент не злорадствовали, Лига не оставит без внимания то, что ваши люди уже натворили здесь. И угрозы в адрес, а тем более атака подразделения жандармерии лишь усугубят ваше положение.
– Мда-а, капитан Кристофферсон, а угрожать-то Вы совсем не умеете, – отметила Хеарнс. – Могу посоветовать стать более… глумливым, что ли, может быть даже завести усы, чтобы было что молодцевато подкрутить... ну хоть что-нибудь. А тем временем Вы должны уяснить, что пока нас не особенно впечатляет ни Жандармерия, ни сама Солнечная Лига, ни майор Поле, ни Вы. Поймёте это – избавите нас всех хотя бы от некоторых проблем. Мы пришли сюда за нашими гражданами, что незаконно удерживаются в этой звёздной системе; когда мы будем уходить – мы заберём их с собой, и мы сделаем всё что потребуется для достижения этой цели. Я советую Вам передать майору Поле, что его «медицинский карантин» заботит нас ничуть не больше чем угрозы губернатора Дуэньяса. Если он не готов немедленно отпустить наших людей, мы можем – и сделаем – это силой. И чтобы всё было предельно ясно – под запись – «силой» совершенно определённо означает «с применением летального оружия».
– Вы полагаете, что можете вот так просто взойти на борт этой станции и угрожать солларианам? Кем вы, чёрт возьми, себя считаете?
– Людьми, которым уже сыты по горло солларианами считающими что могут творить что угодно по отношению к кому угодно и которым даже в голову не приходит, что за это их могут призвать к ответу, – холодно ответила Хеарнс. – Естественно, это лишь моё личное мнение. Хотя и довольно распространённое. Так Вы передадите моё сообщение майору Поле? Или я должна считать, что уже пора применять силу?
Кристофферсон был переполнен яростью, но остро осознавал собственное одиночество. Как ему хотелось бы быть более убедительным в споре о сопровождении и иметь сейчас в своём распоряжении хотя бы взвод своих людей. Тем не менее в глубине души он подозревал, что так даже лучше. Потому что оскорбительное поведение этих психов наверняка толкнуло хотя бы одного из его ребят на неадекватный ответ, и сейчас они уже стояли бы по колено в трупах... включая, скорее всего, и его собственный.
